КЕМБРИДЖ. Утверждение Кетанджи Браун Джексон на пост судьи Верховного суда США было воспринято как прорыв для чернокожих американцев и других меньшинств, для женщин и матерей, для государственных защитников и даже для тех, кто ходил в государственную школу. Но больше всего выиграл сам Верховный суд.
По данным Gallup, в настоящее время больше американцев не одобряют, чем одобряютВерховный суд. В связи с тем, что общественное доверие к институту упало с 62% в 2000 г. до 40% в 2021 г., ученые-правоведы и политологи предупреждают о кризисе легитимности. Тем не менее, уровень поддержки утверждения Джексон составил 66%, а это самый высокий показатель для любого кандидата за более чем десятилетие.
Хотя суд не должен быть «любимым народом» учреждением, общественное мнение по-прежнему имеет значение, поскольку оно затрагивает вопрос (и тайну), над которым философы права бились тысячелетиями: почему люди подчиняются закону? Или, другими словами, что наделяет закон и правовые институты властью?
В традиции естественного права Фомы Аквинского закон был объединен с религией и, таким образом, получал свою власть из того же источника, что и религиозные диктаты – от Бога. Но в светском контексте вопрос становится сложнее. Согласно правовым позитивистам (наиболее распространенная точка зрения), «генеалогия» – или институциональное происхождение – права наделяет его силой и ставит выше правил или норм. Однако этот аргумент создает проблему причинности, поскольку вопрос, каким же образом учреждение становится юридически авторитетным, если не через силу закона, остается без ответа.
Правовые позитивисты признают, что их объяснение требует «внутренней точки зрения». Следовательно, какой бы теории права ни придерживался человек, в основу функционирования любой правовой системы всегда заложен психологический компонент. Без принятия достаточным количеством людей институт не может существовать. Таким образом, общественное доверие – и широкое признание – самая надежная основа верховенства права.
Теоретически «внутренняя точка зрения» позитивистов могла бы поддерживаться моралью (верой в моральное обязательство подчиняться закону), принуждением (подчинением закону из страха перед последствиями невыполнения этого требования) или просто старой доброй привычкой (неосознанным соблюдением закона, давно усвоенным как норма). Но, как утверждает Том Р. Тайлер из Йельской школы права, уважение к закону и его институтам является гораздо более сильным мотивом, нежели страх перед наказанием. Работа Тайлера демонстрирует, как мы можем перейти от равновесного состояния простого подчинения (когда люди неохотно соблюдают требуемый законом минимум) к культуре сотрудничества (когда люди внутренне мотивированы активно участвовать в жизни общества и его правовых институтов).
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Чтобы институт верховенства права был успешным, он должен учитывать как контекст, в котором он действует, так и когнитивные установки его участников. Или, в более сущностной формулировке, Верховный суд должен приспосабливаться к изменяющимся социальным, политическим и демографическим реалиям страны, которую он обслуживает; и он должен отстаивать свои позиции в полемике с постоянно развивающейся палитрой переживаний и мировоззрений американского народа.
В этом смысле утверждение Джексона судьей способно укрепить ослабевающую эмоциональную привлекательность суда. Исследования показали, что представительство чернокожих в составе суда приводит к росту его легитимности среди афроамериканцев.
Философ Марта С. Нуссбаум утверждала, что «политические эмоции» имеют решающее значение для согласованности политических сообществ. Точно так же верховенство закона зависит от «правовых эмоций», например ощущения того, что буква и дух закона соответствуют его целям, в среде тех, кто связан с правовой системой.
Показательным примером было превращение внешне скромного академика-юриста Университета Рутгерса в «хорошо известную РБГ». Широкое признание Рут Бейдер Гинзбург вдохнуло в судебную систему США мощную дозу легитимизирующей энергии и позволило найти отклик у множества людей, которые в противном случае могли остаться невосприимчивыми к обязательной силе закона.
Цель закона не в том, чтобы запугать нас и заставить повиноваться, – скорее, он должен вдохновить нас стать вовлеченными и активными гражданами. Учитывая, насколько Джексон заинтересовала общественное сознание, ее назначение в Верховный суд может пойти на благо с точки зрения широкой общественной поддержки, от которой в конечном итоге зависит закон.
Институты по своей природе хрупки. Набег на Капитолий США 6 января 2021 года стал отрезвляющим напоминанием о том, как быстро могут разрушаться институты и нормы. По другую сторону Атлантики легкомыслие премьер-министра Бориса Джонсона с его скандальным нарушением правил в отношении COVID, которые ограничивали жизнь простых британцев, подвергло нападкам Даунинг-стрит, 10 – резиденцию британского правительства. До сих пор общественное возмущение было направлено на самого Джонсона, однако этот гнев может легко вылиться в разочарование в самом законе.
Что касается Верховного суда, репутация этого института была подорвана не только сценой политических действий, определяющих процесс утверждения, но и все более регрессивными, пристрастными решениями, которые он выносил в последние годы. Американские консерваторы часто заявляют о своей любви к «верховенству закона». Однако учитывая, что всего лишь три республиканца поддержали утверждение Джексон, несмотря на ее огромную популярность, консерваторы подрывают тот самый институт, который сами считают священным.
Как сказала Джексон после своего назначения, «понадобилось 232 года и 115 предшествовавших назначений, чтобы чернокожая женщина была выбрана для работы в Верховном суде Соединенных Штатов – но мы все же сделали это». Я бы сказал, что слово «мы» в этой фразе может относиться ко всей судебной системе. Назначение Джексон не просто запоздалая победа меньшинств – оно знаменует собой начало смены парадигмы для большинства. А Джексон не просто герой для чернокожих женщин-– она всецело и полностью американка, к которой с самого начала нужно было относиться соответственно.
Конечно, тайна того, почему мы подчиняемся закону, разгадана не до конца. Однако назначение Джексон только укрепляет нас в мысли продолжать попытки понять эту загадку.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
At the end of a year of domestic and international upheaval, Project Syndicate commentators share their favorite books from the past 12 months. Covering a wide array of genres and disciplines, this year’s picks provide fresh perspectives on the defining challenges of our time and how to confront them.
ask Project Syndicate contributors to select the books that resonated with them the most over the past year.
КЕМБРИДЖ. Утверждение Кетанджи Браун Джексон на пост судьи Верховного суда США было воспринято как прорыв для чернокожих американцев и других меньшинств, для женщин и матерей, для государственных защитников и даже для тех, кто ходил в государственную школу. Но больше всего выиграл сам Верховный суд.
По данным Gallup, в настоящее время больше американцев не одобряют, чем одобряютВерховный суд. В связи с тем, что общественное доверие к институту упало с 62% в 2000 г. до 40% в 2021 г., ученые-правоведы и политологи предупреждают о кризисе легитимности. Тем не менее, уровень поддержки утверждения Джексон составил 66%, а это самый высокий показатель для любого кандидата за более чем десятилетие.
Хотя суд не должен быть «любимым народом» учреждением, общественное мнение по-прежнему имеет значение, поскольку оно затрагивает вопрос (и тайну), над которым философы права бились тысячелетиями: почему люди подчиняются закону? Или, другими словами, что наделяет закон и правовые институты властью?
В традиции естественного права Фомы Аквинского закон был объединен с религией и, таким образом, получал свою власть из того же источника, что и религиозные диктаты – от Бога. Но в светском контексте вопрос становится сложнее. Согласно правовым позитивистам (наиболее распространенная точка зрения), «генеалогия» – или институциональное происхождение – права наделяет его силой и ставит выше правил или норм. Однако этот аргумент создает проблему причинности, поскольку вопрос, каким же образом учреждение становится юридически авторитетным, если не через силу закона, остается без ответа.
Правовые позитивисты признают, что их объяснение требует «внутренней точки зрения». Следовательно, какой бы теории права ни придерживался человек, в основу функционирования любой правовой системы всегда заложен психологический компонент. Без принятия достаточным количеством людей институт не может существовать. Таким образом, общественное доверие – и широкое признание – самая надежная основа верховенства права.
Теоретически «внутренняя точка зрения» позитивистов могла бы поддерживаться моралью (верой в моральное обязательство подчиняться закону), принуждением (подчинением закону из страха перед последствиями невыполнения этого требования) или просто старой доброй привычкой (неосознанным соблюдением закона, давно усвоенным как норма). Но, как утверждает Том Р. Тайлер из Йельской школы права, уважение к закону и его институтам является гораздо более сильным мотивом, нежели страх перед наказанием. Работа Тайлера демонстрирует, как мы можем перейти от равновесного состояния простого подчинения (когда люди неохотно соблюдают требуемый законом минимум) к культуре сотрудничества (когда люди внутренне мотивированы активно участвовать в жизни общества и его правовых институтов).
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Чтобы институт верховенства права был успешным, он должен учитывать как контекст, в котором он действует, так и когнитивные установки его участников. Или, в более сущностной формулировке, Верховный суд должен приспосабливаться к изменяющимся социальным, политическим и демографическим реалиям страны, которую он обслуживает; и он должен отстаивать свои позиции в полемике с постоянно развивающейся палитрой переживаний и мировоззрений американского народа.
В этом смысле утверждение Джексона судьей способно укрепить ослабевающую эмоциональную привлекательность суда. Исследования показали, что представительство чернокожих в составе суда приводит к росту его легитимности среди афроамериканцев.
Философ Марта С. Нуссбаум утверждала, что «политические эмоции» имеют решающее значение для согласованности политических сообществ. Точно так же верховенство закона зависит от «правовых эмоций», например ощущения того, что буква и дух закона соответствуют его целям, в среде тех, кто связан с правовой системой.
Показательным примером было превращение внешне скромного академика-юриста Университета Рутгерса в «хорошо известную РБГ». Широкое признание Рут Бейдер Гинзбург вдохнуло в судебную систему США мощную дозу легитимизирующей энергии и позволило найти отклик у множества людей, которые в противном случае могли остаться невосприимчивыми к обязательной силе закона.
Цель закона не в том, чтобы запугать нас и заставить повиноваться, – скорее, он должен вдохновить нас стать вовлеченными и активными гражданами. Учитывая, насколько Джексон заинтересовала общественное сознание, ее назначение в Верховный суд может пойти на благо с точки зрения широкой общественной поддержки, от которой в конечном итоге зависит закон.
Институты по своей природе хрупки. Набег на Капитолий США 6 января 2021 года стал отрезвляющим напоминанием о том, как быстро могут разрушаться институты и нормы. По другую сторону Атлантики легкомыслие премьер-министра Бориса Джонсона с его скандальным нарушением правил в отношении COVID, которые ограничивали жизнь простых британцев, подвергло нападкам Даунинг-стрит, 10 – резиденцию британского правительства. До сих пор общественное возмущение было направлено на самого Джонсона, однако этот гнев может легко вылиться в разочарование в самом законе.
Что касается Верховного суда, репутация этого института была подорвана не только сценой политических действий, определяющих процесс утверждения, но и все более регрессивными, пристрастными решениями, которые он выносил в последние годы. Американские консерваторы часто заявляют о своей любви к «верховенству закона». Однако учитывая, что всего лишь три республиканца поддержали утверждение Джексон, несмотря на ее огромную популярность, консерваторы подрывают тот самый институт, который сами считают священным.
Как сказала Джексон после своего назначения, «понадобилось 232 года и 115 предшествовавших назначений, чтобы чернокожая женщина была выбрана для работы в Верховном суде Соединенных Штатов – но мы все же сделали это». Я бы сказал, что слово «мы» в этой фразе может относиться ко всей судебной системе. Назначение Джексон не просто запоздалая победа меньшинств – оно знаменует собой начало смены парадигмы для большинства. А Джексон не просто герой для чернокожих женщин-– она всецело и полностью американка, к которой с самого начала нужно было относиться соответственно.
Конечно, тайна того, почему мы подчиняемся закону, разгадана не до конца. Однако назначение Джексон только укрепляет нас в мысли продолжать попытки понять эту загадку.