ПРИНСТОН. Из всех аргументов против добровольной эвтаназии, самым убедительным является «скользкий путь»: однажды позволив врачам убивать пациентов, мы не сможем ограничиться убийством только тех людей, которые сами хотят умереть.
Пока не существует свидетельств подобному утверждению, даже после многих лет легального самоубийства с помощью врача или добровольной эвтаназии в Нидерландах, Бельгии, Люксембурге, Швейцарии и американском штате Орегон. Но недавние разоблачения того, что произошло в больнице Нового Орлеана после урагана Катрина, указывают на истинную опасность, исходящую совсем от другого источника.
Когда Орлеан был затоплен в августе 2005 года, поднимающаяся вода отрезала Мемориальный медицинский центр, муниципальную больницу, в которой находилось более 200 пациентов. Спустя три дня разразился ураган, в больнице не было электричества, прекратилась подача воды, и туалеты больше не смывались. Некоторые пациенты, которые зависели от дыхательных аппаратов, умерли.
В удушающей жаре врачам и медсестрам было тяжело ухаживать за выжившими больными, которые лежали на запачканных кроватях. Помимо общего беспокойства, была боязнь того, что закон и порядок в городе отсутствуют и что сама больница может стать мишенью вооруженных бандитов.
Были вызваны вертолеты, чтобы эвакуировать пациентов. Преимущество получили те, кто был в лучшем состоянии здоровья и мог ходить. Прибыла полиция штата и сказала персоналу, что в связи с общественными беспорядками все должны покинуть больницу к семнадцати часам.
На восьмом этаже Джанни Бургесс, 79-летняя женщина с прогрессирующим раковым заболеванием, была на капельнице с морфием и находилась близко к смерти. Чтобы ее эвакуировать, ее нужно было бы нести вниз шесть лестничных пролетов, и это потребовало бы внимания медсестер, которые нужны были повсюду. Но если бы ее оставили без присмотра, она могла бы выйти из-под воздействия морфия и испытывать боль. Эвинг Кук, один из присутствующих врачей, дал указания медсестре, чтобы она увеличила количество морфия «и дала ей достаточно, чтобы она пошла». Это было глупостью, как он позже сказал Шерри Финк, которая недавно опубликовала рассказ об этих событиях в «Нью-Йорк Таймс».
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
По словам Финк, Анна Поу, еще один врач, сказала медсестрам, что еще несколько пациентов на седьмом этаже были слишком больны, чтобы выжить. Она вколола им морфин и другой наркотик, который замедлял их дыхание, пока они не умерли.
По крайней мере одному из пациентов, которого укололи летальной комбинацией наркотиков, как оказалось, не угрожала опасность неминуемой смерти. Эммет Эверетт был мужчиной в возрасте 61 года, который был парализован после аварии за несколько лет до этого и был в больнице для проведения операции в связи с непроходимостью тонкой кишки. Когда другие люди из его палаты были эвакуированы, он попросил, чтобы его не бросали. Но он весил 380 фунтов (173 килограмма), и было бы очень трудно нести его вниз по лестнице и снова вверх туда, где приземлялись вертолеты. Ему сказали, что укол, который он получит, поможет ему против головокружения, от которого он страдал.
В 1975 году группа врачей спросила папу Пия XII, дозволено ли использовать наркотики, чтобы подавить боль и сознание, «если можно предвидеть, что использование наркотиков укоротит жизнь». Папа ответил, что дозволено. В своей «Декларации об эвтаназии», изданной в 1980 году, Ватикан вновь подтвердил свою приверженность этой точке зрения.
Позиция Ватикана является применением того, что известно как «доктрина двойного эффекта». Действие, которое имеет два результата, один хороший, а другой плохой, может быть дозволено, если предполагался хороший результат, а плохой результат являлся просто нежелательным последствием достижения хорошего результата. Большое значение имеет то, что ни замечания папы, ни « Декларация об эвтаназии », не делают акцента на важности получения добровольного и информированного согласия пациентов, где это только возможно, прежде чем их жизнь будут сокращена.
Согласно доктрине двойного эффекта, два доктора могут внешне сделать то же самое: то есть, они могут дать пациентам в идентичных условиях идентичную дозу морфия, зная, что эта доза сократит жизнь пациента. При этом один врач, который намеревается облегчить пациенту боль, действует в соответствии с хорошей медицинской практикой, в то время как другой врач, который намеревается сократить пациенту жизнь, совершает убийство.
У доктора Кука было мало времени для таких тонкостей. Только «очень наивный врач» мог бы подумать, что если ввести человеку много морфия, то это не «отправит его преждевременно на тот свет», – сказал он Финк, а затем резко добавил, – «Мы убиваем их». По мнению Кука, грань между чем-то этическим и чем-то незаконным такая тонкая, что почти не ощутима.
В Мемориальном медицинском центре врачи и медсестры оказались под огромным давлением. Измученные, после 72 часов почти без сна, стараясь изо всех сил ухаживать за своими пациентами, они были не в лучшем положении, чтобы принимать трудные этические решения. Доктрина двойного эффекта, если ее понимать правильно, не оправдывает того, что сделали врачи; но, приучая их к практике сокращения жизни пациентов без получения их согласия, кажется, подготавливает почву для намеренного убийства.
Мыслители римско-католической церкви были среди тех, кто громче всех выдвигал аргумент «скользкого пути» против легализации добровольной эвтаназии и против смерти при содействии врача. Им бы пошло на пользу изучение последствий их собственной доктрины.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
At the end of a year of domestic and international upheaval, Project Syndicate commentators share their favorite books from the past 12 months. Covering a wide array of genres and disciplines, this year’s picks provide fresh perspectives on the defining challenges of our time and how to confront them.
ask Project Syndicate contributors to select the books that resonated with them the most over the past year.
ПРИНСТОН. Из всех аргументов против добровольной эвтаназии, самым убедительным является «скользкий путь»: однажды позволив врачам убивать пациентов, мы не сможем ограничиться убийством только тех людей, которые сами хотят умереть.
Пока не существует свидетельств подобному утверждению, даже после многих лет легального самоубийства с помощью врача или добровольной эвтаназии в Нидерландах, Бельгии, Люксембурге, Швейцарии и американском штате Орегон. Но недавние разоблачения того, что произошло в больнице Нового Орлеана после урагана Катрина, указывают на истинную опасность, исходящую совсем от другого источника.
Когда Орлеан был затоплен в августе 2005 года, поднимающаяся вода отрезала Мемориальный медицинский центр, муниципальную больницу, в которой находилось более 200 пациентов. Спустя три дня разразился ураган, в больнице не было электричества, прекратилась подача воды, и туалеты больше не смывались. Некоторые пациенты, которые зависели от дыхательных аппаратов, умерли.
В удушающей жаре врачам и медсестрам было тяжело ухаживать за выжившими больными, которые лежали на запачканных кроватях. Помимо общего беспокойства, была боязнь того, что закон и порядок в городе отсутствуют и что сама больница может стать мишенью вооруженных бандитов.
Были вызваны вертолеты, чтобы эвакуировать пациентов. Преимущество получили те, кто был в лучшем состоянии здоровья и мог ходить. Прибыла полиция штата и сказала персоналу, что в связи с общественными беспорядками все должны покинуть больницу к семнадцати часам.
На восьмом этаже Джанни Бургесс, 79-летняя женщина с прогрессирующим раковым заболеванием, была на капельнице с морфием и находилась близко к смерти. Чтобы ее эвакуировать, ее нужно было бы нести вниз шесть лестничных пролетов, и это потребовало бы внимания медсестер, которые нужны были повсюду. Но если бы ее оставили без присмотра, она могла бы выйти из-под воздействия морфия и испытывать боль. Эвинг Кук, один из присутствующих врачей, дал указания медсестре, чтобы она увеличила количество морфия «и дала ей достаточно, чтобы она пошла». Это было глупостью, как он позже сказал Шерри Финк, которая недавно опубликовала рассказ об этих событиях в «Нью-Йорк Таймс».
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
По словам Финк, Анна Поу, еще один врач, сказала медсестрам, что еще несколько пациентов на седьмом этаже были слишком больны, чтобы выжить. Она вколола им морфин и другой наркотик, который замедлял их дыхание, пока они не умерли.
По крайней мере одному из пациентов, которого укололи летальной комбинацией наркотиков, как оказалось, не угрожала опасность неминуемой смерти. Эммет Эверетт был мужчиной в возрасте 61 года, который был парализован после аварии за несколько лет до этого и был в больнице для проведения операции в связи с непроходимостью тонкой кишки. Когда другие люди из его палаты были эвакуированы, он попросил, чтобы его не бросали. Но он весил 380 фунтов (173 килограмма), и было бы очень трудно нести его вниз по лестнице и снова вверх туда, где приземлялись вертолеты. Ему сказали, что укол, который он получит, поможет ему против головокружения, от которого он страдал.
В 1975 году группа врачей спросила папу Пия XII, дозволено ли использовать наркотики, чтобы подавить боль и сознание, «если можно предвидеть, что использование наркотиков укоротит жизнь». Папа ответил, что дозволено. В своей «Декларации об эвтаназии», изданной в 1980 году, Ватикан вновь подтвердил свою приверженность этой точке зрения.
Позиция Ватикана является применением того, что известно как «доктрина двойного эффекта». Действие, которое имеет два результата, один хороший, а другой плохой, может быть дозволено, если предполагался хороший результат, а плохой результат являлся просто нежелательным последствием достижения хорошего результата. Большое значение имеет то, что ни замечания папы, ни « Декларация об эвтаназии », не делают акцента на важности получения добровольного и информированного согласия пациентов, где это только возможно, прежде чем их жизнь будут сокращена.
Согласно доктрине двойного эффекта, два доктора могут внешне сделать то же самое: то есть, они могут дать пациентам в идентичных условиях идентичную дозу морфия, зная, что эта доза сократит жизнь пациента. При этом один врач, который намеревается облегчить пациенту боль, действует в соответствии с хорошей медицинской практикой, в то время как другой врач, который намеревается сократить пациенту жизнь, совершает убийство.
У доктора Кука было мало времени для таких тонкостей. Только «очень наивный врач» мог бы подумать, что если ввести человеку много морфия, то это не «отправит его преждевременно на тот свет», – сказал он Финк, а затем резко добавил, – «Мы убиваем их». По мнению Кука, грань между чем-то этическим и чем-то незаконным такая тонкая, что почти не ощутима.
В Мемориальном медицинском центре врачи и медсестры оказались под огромным давлением. Измученные, после 72 часов почти без сна, стараясь изо всех сил ухаживать за своими пациентами, они были не в лучшем положении, чтобы принимать трудные этические решения. Доктрина двойного эффекта, если ее понимать правильно, не оправдывает того, что сделали врачи; но, приучая их к практике сокращения жизни пациентов без получения их согласия, кажется, подготавливает почву для намеренного убийства.
Мыслители римско-католической церкви были среди тех, кто громче всех выдвигал аргумент «скользкого пути» против легализации добровольной эвтаназии и против смерти при содействии врача. Им бы пошло на пользу изучение последствий их собственной доктрины.