ПЕКИН – Чрезмерно показная демонстрация сострадания и прозрачности китайского правительства в ответ на разрушительное землетрясение в провинции Сычуань, кажется, укрепила его власть и его связи с простыми китайскими людьми. Правительство и армия работали рука об руку с легионами добровольцев и частных ведомств, чтобы спасти жертв землетрясения. Эмоциональное утешение, которое выразил премьер-министр Вэнь Цзябао оставшимся в живых, расположило к себе даже несгибаемых циников.
Но героические спасательные операции не смогут всегда помогать правительству, так что стоит задать вопрос, что может обеспечить политическую законность в долгосрочной перспективе. В конце концов, коммунизм утратил свою способность вдохновлять китайцев. Так что же должно заменить его?
Большинство жителей Запада считают, что ответом является либеральная демократия, как считали и многие китайские либералы в двадцатом веке. Но есть и другой ответ, который принимает форму старой и почтенной традиции конфуцианства, которое возрождается правительственными чиновниками, пытливыми интеллектуалами и простыми гражданами.
Церемония открытия Олимпийских Игр подчеркнет это возрождение: она представит не цитаты Маркса, а высказывания из сборника афоризмов Конфуция. Такие высказывания, как “Все люди в мире – братья” и “Неужели это не одно из величайших удовольствий в жизни, когда к тебе приезжают друзья издалека?”, будут сиять для миллиардов людей во всем мире, выражая лучшее, что может предложить китайская культура.
Однако, здесь мы сталкиваемся с неприятностями. Начиная с династии Ханьшуй (более 2000 лет назад), китайские правительства использовали самые известные политические интерпретации конфуцианства в своих собственных целях. Конфуцианство объединялось с Легализмом, другой главной политической традицией Китая, чтобы оправдать такую практику, как слепое повиновение правителю, подчинение женщин и использование жестоких наказаний. "Официальное" конфуцианство, возрождаемое в настоящее время, может быть менее опасным – оно подчеркивает социальную гармонию, означая мирное разрешение конфликтов – но оно остается консервативной этикой.
Но есть еще одна интерпретация конфуцианства – давайте называть ее “левое крыло конфуцианства” – которая подчеркивает обязательство интеллигенции критиковать плохую политику, обязывает правительства обеспечивать материальное благосостояние людей и поддерживать тех, кто не может опереться на семейные отношения, и призывает правительства принять более открытое в международном смысле мировоззрение и полагаться на моральные нормы, а не на военную мощь для достижения политических целей. Она оставляет открытыми основные метафизические обязательства и принимает смешанное и терпимое отношение к религиозной жизни. Она подчеркивает равенство возможностей в образовании, так же как и меритократию в правительстве, при которой руководящие должности распределяются между самыми благородными и компетентными членами сообщества.
Такие ценности обязаны своим происхождением “подлинному конфуцианству” Конфуция, Мэнцзы и Сюньцзы, который существовал до того, как конфуцианство установилось в качестве государственной ортодоксальности. В имперские времена критическую традицию продвигали такие ученые, как Хуань Цонгкси. В настоящее время представители нового конфуцианского левого крыла, такие как Гань Ян, призывают к созданию “конфуцианской социалистической республики”.
Конфуцианские ученые, такие как Цзян Цин открыто признают, что их интерпретация конфуцианства наиболее близка социалистическим идеалам: не “фактически существующему социализму” в сегодняшнем Китае, а социалистическим идеалам, которые отстаивали Карл Маркс и другие. Эта конфуцианская традиция стремится влиять на современную политику, но она также остается отделенной от государственной власти и ортодоксальности, всегда готовой указать на расхождение между идеалами и действительностью.
Действительно, отступление левого крыла конфуцианства от статус-кво как раз и является таким моментом: оно предназначено для того, чтобы обеспечить моральную норму для общественных критиков и чтобы вдохновить представления о более желательном политическом будущем. В отличие от коммунизма, оно предлагает будущее, которое берет свою законность из традиции и опирается на то, что может предложить прошлое – в том числе социалистическая традиция – вместо того, чтобы разрушать его.
Так что, левые конфуциане одобряют институционные реформы, утверждая, что для долгосрочной стабильности и законности политических учреждений необходимо, чтобы они были основаны на китайских традициях. Цзян Цин выступает за трехкамеральную законодательную власть – демократически избранный Народный Дом, представляющий интересы простого народа, Дом Образцовых Людей, чтобы гарантировать благо всех тех, кого затрагивает политика правительства, включая иностранцев и группы меньшинств, и Дом Культурной Непрерывности, который поддерживал бы разные религии и традиции Китая.
Такие конкретные предложения в отношении политической реформы, вдохновленные конфуцианскими ценностями, редко публикуются на китайском материке. Фактически, на публичные обсуждения либерально-демократических учреждений наложено меньше ограничений именно потому, что немногих китайцев вдохновляет либеральная демократия западного стиля. В настоящее время самой жизнеспособной альтернативой политическому статус-кво Китая является левое крыло конфуцианства.
ПЕКИН – Чрезмерно показная демонстрация сострадания и прозрачности китайского правительства в ответ на разрушительное землетрясение в провинции Сычуань, кажется, укрепила его власть и его связи с простыми китайскими людьми. Правительство и армия работали рука об руку с легионами добровольцев и частных ведомств, чтобы спасти жертв землетрясения. Эмоциональное утешение, которое выразил премьер-министр Вэнь Цзябао оставшимся в живых, расположило к себе даже несгибаемых циников.
Но героические спасательные операции не смогут всегда помогать правительству, так что стоит задать вопрос, что может обеспечить политическую законность в долгосрочной перспективе. В конце концов, коммунизм утратил свою способность вдохновлять китайцев. Так что же должно заменить его?
Большинство жителей Запада считают, что ответом является либеральная демократия, как считали и многие китайские либералы в двадцатом веке. Но есть и другой ответ, который принимает форму старой и почтенной традиции конфуцианства, которое возрождается правительственными чиновниками, пытливыми интеллектуалами и простыми гражданами.
Церемония открытия Олимпийских Игр подчеркнет это возрождение: она представит не цитаты Маркса, а высказывания из сборника афоризмов Конфуция. Такие высказывания, как “Все люди в мире – братья” и “Неужели это не одно из величайших удовольствий в жизни, когда к тебе приезжают друзья издалека?”, будут сиять для миллиардов людей во всем мире, выражая лучшее, что может предложить китайская культура.
Однако, здесь мы сталкиваемся с неприятностями. Начиная с династии Ханьшуй (более 2000 лет назад), китайские правительства использовали самые известные политические интерпретации конфуцианства в своих собственных целях. Конфуцианство объединялось с Легализмом, другой главной политической традицией Китая, чтобы оправдать такую практику, как слепое повиновение правителю, подчинение женщин и использование жестоких наказаний. "Официальное" конфуцианство, возрождаемое в настоящее время, может быть менее опасным – оно подчеркивает социальную гармонию, означая мирное разрешение конфликтов – но оно остается консервативной этикой.
Но есть еще одна интерпретация конфуцианства – давайте называть ее “левое крыло конфуцианства” – которая подчеркивает обязательство интеллигенции критиковать плохую политику, обязывает правительства обеспечивать материальное благосостояние людей и поддерживать тех, кто не может опереться на семейные отношения, и призывает правительства принять более открытое в международном смысле мировоззрение и полагаться на моральные нормы, а не на военную мощь для достижения политических целей. Она оставляет открытыми основные метафизические обязательства и принимает смешанное и терпимое отношение к религиозной жизни. Она подчеркивает равенство возможностей в образовании, так же как и меритократию в правительстве, при которой руководящие должности распределяются между самыми благородными и компетентными членами сообщества.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Такие ценности обязаны своим происхождением “подлинному конфуцианству” Конфуция, Мэнцзы и Сюньцзы, который существовал до того, как конфуцианство установилось в качестве государственной ортодоксальности. В имперские времена критическую традицию продвигали такие ученые, как Хуань Цонгкси. В настоящее время представители нового конфуцианского левого крыла, такие как Гань Ян, призывают к созданию “конфуцианской социалистической республики”.
Конфуцианские ученые, такие как Цзян Цин открыто признают, что их интерпретация конфуцианства наиболее близка социалистическим идеалам: не “фактически существующему социализму” в сегодняшнем Китае, а социалистическим идеалам, которые отстаивали Карл Маркс и другие. Эта конфуцианская традиция стремится влиять на современную политику, но она также остается отделенной от государственной власти и ортодоксальности, всегда готовой указать на расхождение между идеалами и действительностью.
Действительно, отступление левого крыла конфуцианства от статус-кво как раз и является таким моментом: оно предназначено для того, чтобы обеспечить моральную норму для общественных критиков и чтобы вдохновить представления о более желательном политическом будущем. В отличие от коммунизма, оно предлагает будущее, которое берет свою законность из традиции и опирается на то, что может предложить прошлое – в том числе социалистическая традиция – вместо того, чтобы разрушать его.
Так что, левые конфуциане одобряют институционные реформы, утверждая, что для долгосрочной стабильности и законности политических учреждений необходимо, чтобы они были основаны на китайских традициях. Цзян Цин выступает за трехкамеральную законодательную власть – демократически избранный Народный Дом, представляющий интересы простого народа, Дом Образцовых Людей, чтобы гарантировать благо всех тех, кого затрагивает политика правительства, включая иностранцев и группы меньшинств, и Дом Культурной Непрерывности, который поддерживал бы разные религии и традиции Китая.
Такие конкретные предложения в отношении политической реформы, вдохновленные конфуцианскими ценностями, редко публикуются на китайском материке. Фактически, на публичные обсуждения либерально-демократических учреждений наложено меньше ограничений именно потому, что немногих китайцев вдохновляет либеральная демократия западного стиля. В настоящее время самой жизнеспособной альтернативой политическому статус-кво Китая является левое крыло конфуцианства.