Понимание «другого» представляет собой крупнейшую социальную проблему 21-го века. Прошли те дни, когда представители Западной цивилизации могли считать свой опыт и свою культуру нормой и рассматривать культуры других народов как более ранние стадии Западного пути развития. Сегодня сам Запад осознает заносчивую самонадеянность, лежавшую в основе старого убеждения.
К сожалению, эта недавно обретенная скромность, столь необходимая для понимания культуры и традиций других народов, угрожает перерасти в релятивизм и сомнения в самой идее искренности и правдивости человеческих отношений. Может показаться невозможным сочетание объективности с признанием фундаментальных концептуальных различий между культурами. Таким образом, открытость культур несет в себе опасность девальвации наших ценностей.
Для того чтобы решить эту проблему, необходимо понимать, какое место занимает культура в жизни человека. Культура, самопонимание и язык служат связующими звеньями для всего, что мы считаем обязательным для человеческой натуры. На протяжении всей истории человечества, всегда и везде, эти основные элементы демонстрировали нескончаемые выдающиеся способности к инновациям.
Стараясь объяснить такое разнообразие, некоторые опираются на понимание человеческой натуры, а не на культуру. Социобиология, например, старается найти связь между побуждениями, определяющими человеческие поступки, и процессом развития людей. Сторонники этой точки зрения заявляют, что культурные различия - это только поверхностные явления.
Мы никогда не откроем законы, распространяющиеся на все биологические виды, потому что никогда не сможем действовать вне нашего особого исторически и культурно обусловленного понимания того, что означает быть человеком. Наше объяснение упадка и гибели Римской Империи не совпадает и не может совпадать с объяснением, данным этому процессу в 18-ом веке в Англии, и будет отличаться от объяснений, предложенных в 22-м веке в Бразилии или в 25-ом веке в Китае.
Здесь проявляется релятивизм. Однако полагать, что принятие культурных различий требует отказа от приверженности истине, ошибочно. Величайшим достижением научной революции 17-го века была разработка нового языка для естественных наук, очищенного от слов и выражений, оставшихся со времен Платона и Аристотеля и использовавшихся в ранних научных языках, взращенных ранними цивилизациями.
Однако универсальность языка естественных наук не может быть применена к изучению человека и его отношений с другими людьми, где, постоянно соперничая друг с другом, существует множество теорий и подходов. Одна из причин заключается в том, что язык гуманитарных наук основывается на обычном понимании того, что означает быть человеком, жить в обществе, иметь моральные убеждения, стремиться к счастью и т.д. И не имеет значения, насколько наши повседневные взгляды кажутся сомнительными с точки зрения теории, мы опираемся на собственное понимание основных элементов жизни человека, которые кажутся настолько очевидными, что даже не нуждаются в формулировке. Именно наше собственное восприятие и создает сложности при попытке понять людей из другого времени или других мест.
Этноцентризм является результатом не вызывающего у нас сомнений понимания, которое мы невольно несем с собой, и от которого не можем избавиться, просто изменив свое отношение. Если подсознательное восприятие человека может воспрепятствовать пониманию других людей, и если оно настолько существенно для понимания того, кто такие мы сами, что мы не можем просто избавиться от него, не значит ли это, что мы являемся пленниками наших собственных воззрений, не имея никакой возможности ближе узнать других людей?
Истинное понимание человеческих отношений требует терпеливого выявления и удаления тех аспектов наших не высказанных вслух предположений, которые искажают реальность «других». Это может случиться, когда мы начнем видеть свои собственные особенности так ясно, как если бы это были факты о нас , а не просто черты, свойственные любому человеку. В то же самое время мы должны начать воспринимать без искажения соответственные черты в других людях.
Наше понимание «других» может улучшиться за счет этих исправлений, но оно все равно останется несовершенным. Если историография Римской Империи, составленная в 25-ом веке в Китае, окажется отличной от нашей собственной, это произойдет не потому, что мы пользовались неправильными фактами. Различия возникнут потому, что будут подниматься другие вопросы, избираться другие направления работы и подчеркиваться совсем другие детали. Конечно, как и в наше время, некоторые оценки будут более этноцентричными и искаженными, другие - более поверхностными. Другими совами, некоторые будут более правильными и более близкими к истине, чем другие.
Во избежание искажений необходимо признать, что наше бытие не является единственным на свете, что это просто одна из множества возможных форм. Мы больше не можем относиться к тому, как мы что-то делаем или объясняем так, как если бы это было слишком очевидным, а потому не стоящим упоминания. Понимание «других» не возможно без изменений в понимании самих себя - изменения в самовосприятии изменяют наше самопонимание, наши цели и наши ценности. Именно поэтому мультикультурализм часто встречает сопротивление. Мы слишком сильно привязываемся к искаженным образам «других», присутствующим в нашем сознании.
Многие признают, что нас обогащает понимание возможностей других людей. Однако нельзя отрицать, что путь к признанию их существования и ценности может быть болезненным. Критический момент наступает тогда, когда отличия других могут восприниматься не как ошибка, промах или результат человеческой деятельности, уступающей нам во многих отношениях, а как вызов со стороны жизнеспособной альтернативы, предложенной другими людьми.
Другие общества предоставляют нам возможность познакомиться с разными и часто приводящими в замешательство формами человеческого бытия. Нашей задачей является признать эти другие формы, продолжая при этом жить по-своему. Сложность достижения такой цели, необходимость изменений в нашем понимании самих себя, а следовательно, и своей жизни представляют собой проблему, с которой наши общества должны будут иметь дело на протяжении многих последующих лет.
Понимание «другого» представляет собой крупнейшую социальную проблему 21-го века. Прошли те дни, когда представители Западной цивилизации могли считать свой опыт и свою культуру нормой и рассматривать культуры других народов как более ранние стадии Западного пути развития. Сегодня сам Запад осознает заносчивую самонадеянность, лежавшую в основе старого убеждения.
К сожалению, эта недавно обретенная скромность, столь необходимая для понимания культуры и традиций других народов, угрожает перерасти в релятивизм и сомнения в самой идее искренности и правдивости человеческих отношений. Может показаться невозможным сочетание объективности с признанием фундаментальных концептуальных различий между культурами. Таким образом, открытость культур несет в себе опасность девальвации наших ценностей.
Для того чтобы решить эту проблему, необходимо понимать, какое место занимает культура в жизни человека. Культура, самопонимание и язык служат связующими звеньями для всего, что мы считаем обязательным для человеческой натуры. На протяжении всей истории человечества, всегда и везде, эти основные элементы демонстрировали нескончаемые выдающиеся способности к инновациям.
Стараясь объяснить такое разнообразие, некоторые опираются на понимание человеческой натуры, а не на культуру. Социобиология, например, старается найти связь между побуждениями, определяющими человеческие поступки, и процессом развития людей. Сторонники этой точки зрения заявляют, что культурные различия - это только поверхностные явления.
Мы никогда не откроем законы, распространяющиеся на все биологические виды, потому что никогда не сможем действовать вне нашего особого исторически и культурно обусловленного понимания того, что означает быть человеком. Наше объяснение упадка и гибели Римской Империи не совпадает и не может совпадать с объяснением, данным этому процессу в 18-ом веке в Англии, и будет отличаться от объяснений, предложенных в 22-м веке в Бразилии или в 25-ом веке в Китае.
Здесь проявляется релятивизм. Однако полагать, что принятие культурных различий требует отказа от приверженности истине, ошибочно. Величайшим достижением научной революции 17-го века была разработка нового языка для естественных наук, очищенного от слов и выражений, оставшихся со времен Платона и Аристотеля и использовавшихся в ранних научных языках, взращенных ранними цивилизациями.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Однако универсальность языка естественных наук не может быть применена к изучению человека и его отношений с другими людьми, где, постоянно соперничая друг с другом, существует множество теорий и подходов. Одна из причин заключается в том, что язык гуманитарных наук основывается на обычном понимании того, что означает быть человеком, жить в обществе, иметь моральные убеждения, стремиться к счастью и т.д. И не имеет значения, насколько наши повседневные взгляды кажутся сомнительными с точки зрения теории, мы опираемся на собственное понимание основных элементов жизни человека, которые кажутся настолько очевидными, что даже не нуждаются в формулировке. Именно наше собственное восприятие и создает сложности при попытке понять людей из другого времени или других мест.
Этноцентризм является результатом не вызывающего у нас сомнений понимания, которое мы невольно несем с собой, и от которого не можем избавиться, просто изменив свое отношение. Если подсознательное восприятие человека может воспрепятствовать пониманию других людей, и если оно настолько существенно для понимания того, кто такие мы сами, что мы не можем просто избавиться от него, не значит ли это, что мы являемся пленниками наших собственных воззрений, не имея никакой возможности ближе узнать других людей?
Истинное понимание человеческих отношений требует терпеливого выявления и удаления тех аспектов наших не высказанных вслух предположений, которые искажают реальность «других». Это может случиться, когда мы начнем видеть свои собственные особенности так ясно, как если бы это были факты о нас , а не просто черты, свойственные любому человеку. В то же самое время мы должны начать воспринимать без искажения соответственные черты в других людях.
Наше понимание «других» может улучшиться за счет этих исправлений, но оно все равно останется несовершенным. Если историография Римской Империи, составленная в 25-ом веке в Китае, окажется отличной от нашей собственной, это произойдет не потому, что мы пользовались неправильными фактами. Различия возникнут потому, что будут подниматься другие вопросы, избираться другие направления работы и подчеркиваться совсем другие детали. Конечно, как и в наше время, некоторые оценки будут более этноцентричными и искаженными, другие - более поверхностными. Другими совами, некоторые будут более правильными и более близкими к истине, чем другие.
Во избежание искажений необходимо признать, что наше бытие не является единственным на свете, что это просто одна из множества возможных форм. Мы больше не можем относиться к тому, как мы что-то делаем или объясняем так, как если бы это было слишком очевидным, а потому не стоящим упоминания. Понимание «других» не возможно без изменений в понимании самих себя - изменения в самовосприятии изменяют наше самопонимание, наши цели и наши ценности. Именно поэтому мультикультурализм часто встречает сопротивление. Мы слишком сильно привязываемся к искаженным образам «других», присутствующим в нашем сознании.
Многие признают, что нас обогащает понимание возможностей других людей. Однако нельзя отрицать, что путь к признанию их существования и ценности может быть болезненным. Критический момент наступает тогда, когда отличия других могут восприниматься не как ошибка, промах или результат человеческой деятельности, уступающей нам во многих отношениях, а как вызов со стороны жизнеспособной альтернативы, предложенной другими людьми.
Другие общества предоставляют нам возможность познакомиться с разными и часто приводящими в замешательство формами человеческого бытия. Нашей задачей является признать эти другие формы, продолжая при этом жить по-своему. Сложность достижения такой цели, необходимость изменений в нашем понимании самих себя, а следовательно, и своей жизни представляют собой проблему, с которой наши общества должны будут иметь дело на протяжении многих последующих лет.