ПАРИЖ – В 1970-е годы был такой советский анекдот: Политбюро воскрешает Сталина и спрашивает его, как бороться с застоем в экономике и массовым разочарованием в коммунистических идеалах. Сталин предлагает программу из двух пунктов: во-первых, расстрелять всех коммунистов, а, во-вторых, покрасить Кремль в зелёный цвет. «Почему в зелёный?», – спрашивают шокированные члены Политбюро. А Сталин с улыбкой отвечает: «Я так и знал, что по первому пункту вопросов не будет».
На фоне усиливающихся государственных репрессий и применения пыток в современной России этот анекдот уже не выглядит полностью надуманным или устаревшим. В ходе опроса, проведённого в марте 2021 года, 52% респондентов (самый высокий показатель за всю постсоветскую историю страны) заявили, что опасаются возврата к тирании. Но гораздо поразительней другое: российские власти, словно вняв второму предложению Сталина, сегодня делают Кремль зелёным.
Да, разумеется замок XV века в центре Москвы по-прежнему выкрашен в красный цвет. Но его хозяева внезапно заговорили на языке декарбонизации. 13 октября президент Владимир Путин объявил на форуме «Российская энергетическая неделя», что Россия поставила цель стать углеродно-нейтральной страной к 2060 году – на десять лет позже США и Евросоюза, но одновременно с Китаем.
Это колоссальное изменение в политике России, поскольку традиционно она старалась не ставить амбициозных климатических целей. Да, в рамках Парижского климатического соглашения 2015 года Россия пообещала ограничить к 2030 году выбросы парниковых газов до 70-75% от их уровня в 1990 году. Но в 2015 году объёмы выбросов в стране равнялись лишь половине их уровня в 1990 году, поэтому такое обещание фактически позволяет Россия увеличивать выбросы.
В июле 2019 году Путин сделал известное заявление в защиту ископаемого топлива: он сказал, что «ветряки» наносят ущерб природе, причиняя вред птицам и червякам. (Впрочем, это было уже лучше, чем его выступление в 2010 году, когда он заявил, что «ветряки» вредят не только птицам и червякам, но и кротам). Ещё в декабре 2019 года Путин утверждал, что «в реальности никто не знает, что является причиной изменения климата».
Более того, в июне 2020 года Россия утвердила энергетическую стратегию на 15 лет, которая не предполагает никаких изменений в добыче нефти до 2035 года, но зато предусматривает весьма нетривиальный рост добычи угля и газа. В этом документе почти не упоминается солнечная и ветряная энергетика и не содержится никаких количественных целей её развития. У правительства не было даже планов по созданию системы торговли выбросами парниковых газов.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Что же изменилось с прошлого года? Прежде всего, главный торговой партнёр России – Евросоюз – стал очевидно намного серьёзней относиться к зелёной повестке. В июле Еврокомиссия обнародовала стратегию «Fit for 55», которая содержит перечень мер, призванных сократить выбросы парниковых газов в ЕС к 2030 году на 55% относительно уровней 1990 года. В частности, ЕС планирует ввести механизм таможенной углеродной коррекции (сокращённо CBAM), который предусматривает введение сбора с некоторых углеродоёмких импортных товаров, поступающих из стран за пределами ЕС.
Поскольку предлагаемый механизм CBAM не касается нефти и газа, его совокупное экономическое влияние на Россию, скорее всего, будет ограниченным, не превышая 2 млрд евро в год, согласно независимым оценкам, или 1 млрд евро в год, согласно оценкам российского правительства. Даже более высокие оценки эквивалентны не более чем 0,2% ВВП России, а это пренебрежимо маленькая сумма в сравнении, например, с влиянием колебаний мировых нефтяных цен на госбюджет. Однако российские компании, по которым ударит CBAM (это экспортёры стали, алюминия и удобрений), являются важными политическим игроками, и они сумели убедить правительство и президента серьёзно отнестись к изменениям в политике ЕС.
Ещё одна причина новоявленного стремления Путина к декарбонизации заключается в том, что тема изменения климата открывает России шанс ослабить международную изоляцию страны. Изменение климата – это глобальная проблема, поэтому Кремль надеется, что решение этой проблемы потребует от Запада взаимодействия с Россией и, возможно, восстановления некоторых нарушенных связей. Например, климатический посланник Путина прямо призывает снять санкции с «Газпрома» и других российских компаний, которые реализуют зелёные проекты.
Зелёный разворот в Кремле кажется убедительным. Этим летом правительство создало семь межведомственных рабочих групп, которым поручено подготовить всестороннюю стратегию декарбонизации. А в сентябре российский парламент одобрил первый в стране закон об ограничении выбросов парниковых газов у крупных компаний. В следующем году Россия запускает первую пилотную программу торговли выбросами на острове Сахалин, который стремится достичь углеродной нейтральности к 2025 году.
Впрочем, пока что всё это лишь заявления и планы; реальность же совсем иная. Сегодня Европа столкнулась с самым сильным ростом цен на природный газ за десятилетие с лишним, а Путин сваливает вину за этот кризис на поспешность европейского перехода к возобновляемой энергетике, которая очень зависима от погоды.
Россия отрицает, что способствовала всплеску цен на газ, и ЕС признаёт, что Россия выполняет свои обязательства по долгосрочным контрактам о поставках. Но Евросоюз обеспокоен, что, даже несмотря на заоблачно высокие цены, «Газпром» не поставляет никаких дополнительных объёмов газа, что может свидетельствовать о злоупотреблении монопольной силой и вынудить Еврокомиссию провести расследование. Резкое сокращение «Газпромом» объёмов газа в хранилищах в Европе тоже, вероятно, способствовало росту цен. Подливая масла в огонь, 21 октября Путин предложил увеличить поставки российского газа в Европу, но лишь при условии выдачи разрешения на начало работы газопровода «Северный поток-2», по которому газ будет поставляться напрямую в Германию (и, следовательно, в обход Украины).
Контраст между традиционной энергетической политикой России и её новыми заявлениями о декарбонизации просто поразителен. Но нынешний газовый кризис вряд ли убедит Европу прислушаться к советам Путина и отказаться от возобновляемой энергетики. Напротив, сегодня у ЕС явно появился дополнительный стимул ускорить зелёный переход и уменьшить зависимость от российского газа. Со временем это приведёт к сокращению спроса на российское ископаемое топливо – и вынудит Кремль, наконец-то, серьёзно заняться «озеленением».
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
A promising way to mobilize more climate finance for developing countries is to expand the use of “solidarity levies”: global taxes on carbon dioxide emissions and other economic activities that channel proceeds to developing countries. The benefits of scaling up such measures would be far-reaching.
Although Americans – and the world – have been spared the kind of agonizing uncertainty that followed the 2020 election, a different kind of uncertainty has set in. While few doubt that Donald Trump's comeback will have far-reaching implications, most observers are only beginning to come to grips with what those could be.
consider what the outcome of the 2024 US presidential election will mean for America and the world.
ПАРИЖ – В 1970-е годы был такой советский анекдот: Политбюро воскрешает Сталина и спрашивает его, как бороться с застоем в экономике и массовым разочарованием в коммунистических идеалах. Сталин предлагает программу из двух пунктов: во-первых, расстрелять всех коммунистов, а, во-вторых, покрасить Кремль в зелёный цвет. «Почему в зелёный?», – спрашивают шокированные члены Политбюро. А Сталин с улыбкой отвечает: «Я так и знал, что по первому пункту вопросов не будет».
На фоне усиливающихся государственных репрессий и применения пыток в современной России этот анекдот уже не выглядит полностью надуманным или устаревшим. В ходе опроса, проведённого в марте 2021 года, 52% респондентов (самый высокий показатель за всю постсоветскую историю страны) заявили, что опасаются возврата к тирании. Но гораздо поразительней другое: российские власти, словно вняв второму предложению Сталина, сегодня делают Кремль зелёным.
Да, разумеется замок XV века в центре Москвы по-прежнему выкрашен в красный цвет. Но его хозяева внезапно заговорили на языке декарбонизации. 13 октября президент Владимир Путин объявил на форуме «Российская энергетическая неделя», что Россия поставила цель стать углеродно-нейтральной страной к 2060 году – на десять лет позже США и Евросоюза, но одновременно с Китаем.
Это колоссальное изменение в политике России, поскольку традиционно она старалась не ставить амбициозных климатических целей. Да, в рамках Парижского климатического соглашения 2015 года Россия пообещала ограничить к 2030 году выбросы парниковых газов до 70-75% от их уровня в 1990 году. Но в 2015 году объёмы выбросов в стране равнялись лишь половине их уровня в 1990 году, поэтому такое обещание фактически позволяет Россия увеличивать выбросы.
В июле 2019 году Путин сделал известное заявление в защиту ископаемого топлива: он сказал, что «ветряки» наносят ущерб природе, причиняя вред птицам и червякам. (Впрочем, это было уже лучше, чем его выступление в 2010 году, когда он заявил, что «ветряки» вредят не только птицам и червякам, но и кротам). Ещё в декабре 2019 года Путин утверждал, что «в реальности никто не знает, что является причиной изменения климата».
Более того, в июне 2020 года Россия утвердила энергетическую стратегию на 15 лет, которая не предполагает никаких изменений в добыче нефти до 2035 года, но зато предусматривает весьма нетривиальный рост добычи угля и газа. В этом документе почти не упоминается солнечная и ветряная энергетика и не содержится никаких количественных целей её развития. У правительства не было даже планов по созданию системы торговли выбросами парниковых газов.
Introductory Offer: Save 30% on PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Что же изменилось с прошлого года? Прежде всего, главный торговой партнёр России – Евросоюз – стал очевидно намного серьёзней относиться к зелёной повестке. В июле Еврокомиссия обнародовала стратегию «Fit for 55», которая содержит перечень мер, призванных сократить выбросы парниковых газов в ЕС к 2030 году на 55% относительно уровней 1990 года. В частности, ЕС планирует ввести механизм таможенной углеродной коррекции (сокращённо CBAM), который предусматривает введение сбора с некоторых углеродоёмких импортных товаров, поступающих из стран за пределами ЕС.
Поскольку предлагаемый механизм CBAM не касается нефти и газа, его совокупное экономическое влияние на Россию, скорее всего, будет ограниченным, не превышая 2 млрд евро в год, согласно независимым оценкам, или 1 млрд евро в год, согласно оценкам российского правительства. Даже более высокие оценки эквивалентны не более чем 0,2% ВВП России, а это пренебрежимо маленькая сумма в сравнении, например, с влиянием колебаний мировых нефтяных цен на госбюджет. Однако российские компании, по которым ударит CBAM (это экспортёры стали, алюминия и удобрений), являются важными политическим игроками, и они сумели убедить правительство и президента серьёзно отнестись к изменениям в политике ЕС.
Ещё одна причина новоявленного стремления Путина к декарбонизации заключается в том, что тема изменения климата открывает России шанс ослабить международную изоляцию страны. Изменение климата – это глобальная проблема, поэтому Кремль надеется, что решение этой проблемы потребует от Запада взаимодействия с Россией и, возможно, восстановления некоторых нарушенных связей. Например, климатический посланник Путина прямо призывает снять санкции с «Газпрома» и других российских компаний, которые реализуют зелёные проекты.
Зелёный разворот в Кремле кажется убедительным. Этим летом правительство создало семь межведомственных рабочих групп, которым поручено подготовить всестороннюю стратегию декарбонизации. А в сентябре российский парламент одобрил первый в стране закон об ограничении выбросов парниковых газов у крупных компаний. В следующем году Россия запускает первую пилотную программу торговли выбросами на острове Сахалин, который стремится достичь углеродной нейтральности к 2025 году.
Впрочем, пока что всё это лишь заявления и планы; реальность же совсем иная. Сегодня Европа столкнулась с самым сильным ростом цен на природный газ за десятилетие с лишним, а Путин сваливает вину за этот кризис на поспешность европейского перехода к возобновляемой энергетике, которая очень зависима от погоды.
Россия отрицает, что способствовала всплеску цен на газ, и ЕС признаёт, что Россия выполняет свои обязательства по долгосрочным контрактам о поставках. Но Евросоюз обеспокоен, что, даже несмотря на заоблачно высокие цены, «Газпром» не поставляет никаких дополнительных объёмов газа, что может свидетельствовать о злоупотреблении монопольной силой и вынудить Еврокомиссию провести расследование. Резкое сокращение «Газпромом» объёмов газа в хранилищах в Европе тоже, вероятно, способствовало росту цен. Подливая масла в огонь, 21 октября Путин предложил увеличить поставки российского газа в Европу, но лишь при условии выдачи разрешения на начало работы газопровода «Северный поток-2», по которому газ будет поставляться напрямую в Германию (и, следовательно, в обход Украины).
Контраст между традиционной энергетической политикой России и её новыми заявлениями о декарбонизации просто поразителен. Но нынешний газовый кризис вряд ли убедит Европу прислушаться к советам Путина и отказаться от возобновляемой энергетики. Напротив, сегодня у ЕС явно появился дополнительный стимул ускорить зелёный переход и уменьшить зависимость от российского газа. Со временем это приведёт к сокращению спроса на российское ископаемое топливо – и вынудит Кремль, наконец-то, серьёзно заняться «озеленением».