ЛОНДОН – Изменение климата зависит от итогов ноябрьских выборов президента США. Второе президентство Дональда Трампа может привести к увеличению выбросов углекислого газа на четыре миллиарда тонн к 2030 году, что уничтожит прогресс, достигнутый при президенте Джо Байдене. Напротив, вице-президент Камала Харрис, предполагаемый кандидат в президенты от Демократической партии, зарекомендовала себя как жёсткий борец с загрязнителями природы, работая генеральным прокурором штата Калифорния.
Тем временем правый поворот и сложная коалиционная политика в Европе вызвали замедление глобальной борьбы с изменением климата. Пока западные демократии пытаются справиться с усилением политической неопределенности, задача спасти планету ложится на плечи рынков капитала.
Увы, наша финансовая система столкнулась с классической дилеммой заключенного: в одиночку любой организации слишком дорого заниматься декарбонизацией, пока остальные продолжают извлекать прибыль из углеродоёмких инвестпортфелей. Однако, если все владельцы и управляющие активами обязуются сокращать выбросы CO2 и поддерживать справедливый климатический переход, который защищает работников, местные сообщества и потребителей, они смогут создать долгосрочную стоимость и обеспечить процветание для всех.
Неудобная правда в том, что без решительной климатической политики (например, введение платы за углерод и отмена субсидирования ископаемых видов топлива для перенаправления капиталов в сектор чистой энергетики) не будет стимулов для коллективных действий. В мире, где выгодно загрязнять природу, инвесторы будут склонны поддерживать компании с экологически неустойчивыми методами работы, перекладывая бремя энергоперехода на остальных, а в итоге ухудшая положение всех.
Вопреки надеждам активистов, не всегда борьба с изменением климата выгодна каждому. Этот уникальный переходный процесс, со своими особыми финансовыми и политическими рисками и возможностями, приводит к появлению победителей и проигравших во всей инвестиционной цепочке. И поэтому вопрос заключается в том, смогут ли крупнейшие владельцы и управляющие активами повести рынки к достижению климатических целей и получить достаточную финансовую отдачу.
Ответ: да. Но для этого нужны три больших стратегических изменения. Во-первых, инвесторы должны вести диалог с компаниями с высоким уровнем выбросов парниковых газов, а не просто избавляться от инвестиций в эти компании. Агитация за распродажу этих активов часто провоцирует ответные попытки защитить индустрию ископаемого топлива, в то время как диалог с компаниями-загрязнителями и мониторинг достигнутого ими прогресса приносит больше ощутимой пользы для климата, чем просто декарбонизация инвестпортфеля.
В 2023 года экономисты Келли Шу и Сэмюэл Харцмарк проанализировали данные о выбросах парниковых газов у более чем 3000 компаний за примерно двадцать лет и выяснили, что у «коричневых» компаний с высоким уровнем выбросов их объём в среднем был в 261 раз больше, чем у «зелёных» фирм. Это означает, что сокращение выбросов парниковых газов у нефтегазовой компании на 1% гораздо больше повлияет на окружающую среду, чем достижение нетто-нулевого уровня выбросов технологической компанией или банком. Власти должны учитывать эти выводы на фоне роста геополитической напряженности и в ситуации, когда собственное производство ископаемого топлива обретает особую важность для энергобезопасности и сдерживания роста цен.
Во-вторых, инвесторы должны активно добиваться сокращения выбросов, а не пассивно инвестировать в низкоуглеродные отрасли. Как показал опыт последних лет, у торгуемых на бирже фондов ESG-инвестиций (ESG означает экологическое, социальное и корпоративное управление) результаты оказались хуже, чем в целом у рынка, при этом они не смогли активизировать климатические действия.
Кроме того, стало совершенно очевидно, что большие технокомпании, в том числе Meta (Facebook), Apple, Amazon, Netflix, Alphabet (Google), склонны доминировать в паевых фондах устойчивого развития. Хотя на первый взгляд эти фонды могут показаться экологически полезными, выяснилось, что они лишают капиталов компании с высоким уровнем выбросов и тем самым непреднамеренно оставляют ключевые отрасли без ресурсов, необходимых для инвестиций в переход к чистой энергетике.
Напротив, активные фонды, поощряющие декарбонизацию в углеродоёмких компаниях, могут усилить борьбу с изменением климата, направляя инвестиции в возобновляемую энергетику и сектор управления отходами. Ярким примером такого подхода стал «План климатических действий» Калифорнийской системы пенсионного обеспечения госслужащих. Этот план стоимостью $100 млрд призван усовершенствовать производство цемента и модернизировать объекты, связанные с ископаемыми видами топлива.
Данные не убеждают в том, что одной лишь декарбонизацией инвестпортфеля можно сократить выбросы парниковых газов. Чтобы поддержать переход к чистой энергетике, институциональные инвесторы должны работать с отраслями с высоким и низким уровнем выбросов парниковых газов, подталкивая углеродоёмкие компании раскрывать информацию о своих выбросах и сокращать негативное влияние выбросов на рыночную оценку их акций. Переход к низкоуглеродной экономике требует значительных долгосрочных инвестиций, поэтому институциональные инвесторы могут также направлять капиталы в новые технологии, например, экологически устойчивую авиацию и безопасную атомную энергетику.
Наконец, инвесторы должны воспользоваться уникальными рыночными возможностями, возникшими из-за слабости национальной климатической политики. По данным Международного энергетического агентства, в 2024 году инвестиции в чистую энергетику превысят $2 трлн. Это примерно вдвое больше объёма инвестиций в ископаемое топливо.
Да, вторая администрация Трампа может поставить под угрозу эпохальный закон администрации Байдена «О снижении инфляции». Однако торможение зелёных инвестиций не является чем-то неизбежным, потому что стимулы этого закона (включая $369 млрд налоговых льгот и субсидий для чистой энергетики) одобрили избиратели, инвесторы, компании, власти штатов и муниципалитетов и даже некоторые законодатели- республиканцы. Невозможно игнорировать эффект закона «О снижении инфляции»: за первый год его действия в чистую энергетику было привлечено $240 млрд инвестиций.
Зелёные инвестиции дают институциональным инвесторам возможность справиться с волатильностью, внести вклад в борьбу с изменением климата, получить доходы. Однако нынешние нерегулируемые углеродные рынки создают впечатление, что для компаний приоритетом стали углеродные офсеты, а не значимая декарбонизация, полезная для местных сообществ. Инициативы климатических и финансовых экспертов, например Совет по добросовестности на добровольном углеродном рынке, могли бы сыграть ключевую роль в установлении стандартов для углеродных единиц и поддержания добросовестности на рынке, тем самым помогая масштабировать этот важный инструмент климатического финансирования.
Каким бы ни был политический климат, 2024 год, похоже, превзойдёт 2023-й, став самым жарким за всю историю наблюдений. В экономике, в которой превыше всего ценится финансовая доходность, каждая компания, естественно, сосредоточена на прибылях. Но узкое внимание к прибылям игнорирует катастрофические последствия учащающихся экстремальных погодных явлений – ураганов, наводнений и лесных пожаров.
В условиях, когда климатические потрясения становятся более интенсивными, крупные институциональные инвесторы могли бы возглавить зелёный переход, продолжая обеспечивать финансовую доходность и приближая нас к достижению целей снижения выбросов парниковых газов, установленных Парижским климатическим соглашением 2015 года. Настало время, чтобы рынки проявили себя и помогли нам выиграть в решающей битве нашего времени.
ЛОНДОН – Изменение климата зависит от итогов ноябрьских выборов президента США. Второе президентство Дональда Трампа может привести к увеличению выбросов углекислого газа на четыре миллиарда тонн к 2030 году, что уничтожит прогресс, достигнутый при президенте Джо Байдене. Напротив, вице-президент Камала Харрис, предполагаемый кандидат в президенты от Демократической партии, зарекомендовала себя как жёсткий борец с загрязнителями природы, работая генеральным прокурором штата Калифорния.
Тем временем правый поворот и сложная коалиционная политика в Европе вызвали замедление глобальной борьбы с изменением климата. Пока западные демократии пытаются справиться с усилением политической неопределенности, задача спасти планету ложится на плечи рынков капитала.
Увы, наша финансовая система столкнулась с классической дилеммой заключенного: в одиночку любой организации слишком дорого заниматься декарбонизацией, пока остальные продолжают извлекать прибыль из углеродоёмких инвестпортфелей. Однако, если все владельцы и управляющие активами обязуются сокращать выбросы CO2 и поддерживать справедливый климатический переход, который защищает работников, местные сообщества и потребителей, они смогут создать долгосрочную стоимость и обеспечить процветание для всех.
Неудобная правда в том, что без решительной климатической политики (например, введение платы за углерод и отмена субсидирования ископаемых видов топлива для перенаправления капиталов в сектор чистой энергетики) не будет стимулов для коллективных действий. В мире, где выгодно загрязнять природу, инвесторы будут склонны поддерживать компании с экологически неустойчивыми методами работы, перекладывая бремя энергоперехода на остальных, а в итоге ухудшая положение всех.
Вопреки надеждам активистов, не всегда борьба с изменением климата выгодна каждому. Этот уникальный переходный процесс, со своими особыми финансовыми и политическими рисками и возможностями, приводит к появлению победителей и проигравших во всей инвестиционной цепочке. И поэтому вопрос заключается в том, смогут ли крупнейшие владельцы и управляющие активами повести рынки к достижению климатических целей и получить достаточную финансовую отдачу.
Ответ: да. Но для этого нужны три больших стратегических изменения. Во-первых, инвесторы должны вести диалог с компаниями с высоким уровнем выбросов парниковых газов, а не просто избавляться от инвестиций в эти компании. Агитация за распродажу этих активов часто провоцирует ответные попытки защитить индустрию ископаемого топлива, в то время как диалог с компаниями-загрязнителями и мониторинг достигнутого ими прогресса приносит больше ощутимой пользы для климата, чем просто декарбонизация инвестпортфеля.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
В 2023 года экономисты Келли Шу и Сэмюэл Харцмарк проанализировали данные о выбросах парниковых газов у более чем 3000 компаний за примерно двадцать лет и выяснили, что у «коричневых» компаний с высоким уровнем выбросов их объём в среднем был в 261 раз больше, чем у «зелёных» фирм. Это означает, что сокращение выбросов парниковых газов у нефтегазовой компании на 1% гораздо больше повлияет на окружающую среду, чем достижение нетто-нулевого уровня выбросов технологической компанией или банком. Власти должны учитывать эти выводы на фоне роста геополитической напряженности и в ситуации, когда собственное производство ископаемого топлива обретает особую важность для энергобезопасности и сдерживания роста цен.
Во-вторых, инвесторы должны активно добиваться сокращения выбросов, а не пассивно инвестировать в низкоуглеродные отрасли. Как показал опыт последних лет, у торгуемых на бирже фондов ESG-инвестиций (ESG означает экологическое, социальное и корпоративное управление) результаты оказались хуже, чем в целом у рынка, при этом они не смогли активизировать климатические действия.
Кроме того, стало совершенно очевидно, что большие технокомпании, в том числе Meta (Facebook), Apple, Amazon, Netflix, Alphabet (Google), склонны доминировать в паевых фондах устойчивого развития. Хотя на первый взгляд эти фонды могут показаться экологически полезными, выяснилось, что они лишают капиталов компании с высоким уровнем выбросов и тем самым непреднамеренно оставляют ключевые отрасли без ресурсов, необходимых для инвестиций в переход к чистой энергетике.
Напротив, активные фонды, поощряющие декарбонизацию в углеродоёмких компаниях, могут усилить борьбу с изменением климата, направляя инвестиции в возобновляемую энергетику и сектор управления отходами. Ярким примером такого подхода стал «План климатических действий» Калифорнийской системы пенсионного обеспечения госслужащих. Этот план стоимостью $100 млрд призван усовершенствовать производство цемента и модернизировать объекты, связанные с ископаемыми видами топлива.
Данные не убеждают в том, что одной лишь декарбонизацией инвестпортфеля можно сократить выбросы парниковых газов. Чтобы поддержать переход к чистой энергетике, институциональные инвесторы должны работать с отраслями с высоким и низким уровнем выбросов парниковых газов, подталкивая углеродоёмкие компании раскрывать информацию о своих выбросах и сокращать негативное влияние выбросов на рыночную оценку их акций. Переход к низкоуглеродной экономике требует значительных долгосрочных инвестиций, поэтому институциональные инвесторы могут также направлять капиталы в новые технологии, например, экологически устойчивую авиацию и безопасную атомную энергетику.
Наконец, инвесторы должны воспользоваться уникальными рыночными возможностями, возникшими из-за слабости национальной климатической политики. По данным Международного энергетического агентства, в 2024 году инвестиции в чистую энергетику превысят $2 трлн. Это примерно вдвое больше объёма инвестиций в ископаемое топливо.
Да, вторая администрация Трампа может поставить под угрозу эпохальный закон администрации Байдена «О снижении инфляции». Однако торможение зелёных инвестиций не является чем-то неизбежным, потому что стимулы этого закона (включая $369 млрд налоговых льгот и субсидий для чистой энергетики) одобрили избиратели, инвесторы, компании, власти штатов и муниципалитетов и даже некоторые законодатели- республиканцы. Невозможно игнорировать эффект закона «О снижении инфляции»: за первый год его действия в чистую энергетику было привлечено $240 млрд инвестиций.
Зелёные инвестиции дают институциональным инвесторам возможность справиться с волатильностью, внести вклад в борьбу с изменением климата, получить доходы. Однако нынешние нерегулируемые углеродные рынки создают впечатление, что для компаний приоритетом стали углеродные офсеты, а не значимая декарбонизация, полезная для местных сообществ. Инициативы климатических и финансовых экспертов, например Совет по добросовестности на добровольном углеродном рынке, могли бы сыграть ключевую роль в установлении стандартов для углеродных единиц и поддержания добросовестности на рынке, тем самым помогая масштабировать этот важный инструмент климатического финансирования.
Каким бы ни был политический климат, 2024 год, похоже, превзойдёт 2023-й, став самым жарким за всю историю наблюдений. В экономике, в которой превыше всего ценится финансовая доходность, каждая компания, естественно, сосредоточена на прибылях. Но узкое внимание к прибылям игнорирует катастрофические последствия учащающихся экстремальных погодных явлений – ураганов, наводнений и лесных пожаров.
В условиях, когда климатические потрясения становятся более интенсивными, крупные институциональные инвесторы могли бы возглавить зелёный переход, продолжая обеспечивать финансовую доходность и приближая нас к достижению целей снижения выбросов парниковых газов, установленных Парижским климатическим соглашением 2015 года. Настало время, чтобы рынки проявили себя и помогли нам выиграть в решающей битве нашего времени.