ЛОНДОН – В 1960-е годы министр финансов Франции Валери Жискар д’Эстен (позднее он стал президентом страны) дал знаменитое определение статусу Америки как эмитента мировой резервной валюты: «непомерная привилегия». Однако этот ярлык столь же подходит для описания позиций его собственной страны в Европейском валютном союзе. Несмотря на постоянно растущий дефицит бюджета, Франция уже давно занимает деньги почти так же дешево, как и Германия, которая проводит благоразумную бюджетную политику. Более того, в конце мая рынок облигаций проигнорировал снижение рейтинга суверенного долга Франции агентством S&P, продемонстрировав наличие у этой страны некоего иммунитета к обычной кредитной дисциплине. Но затем в дело вмешалась политика.
Июньские выборы в Европарламент показали резкий рост уровня поддержки французских крайне правых, после чего президент Эммануэль Макрон принял неожиданное решение распустить Национальное собрание и провести внеочередные выборы. Это решение вызывало однозначно негативную рыночную реакцию. Однако, возможно, инвесторы пока что недооценивают степень устойчивости «непомерной привилегии» Франции.
Семена этой привилегии были посеяны Маастрихтским договором 1992 года, благодаря которому был создан валютный союз без бюджетного союза. Такая схема требовала введения запрета на спасение банкротов, для того чтобы расточительные страны не сидели на шее у стран с ответственной бюджетной политикой. Однако кризис евро в 2010-2012 годах показал фатальный недостаток этой схемы: если запрет на спасение означал, что Европейский центральный банк (ЕЦБ) не может быть кредитором последней инстанции, тогда под угрозой оказывался весь валютный союз, а значит, и весь европейский проект.
Итоговый компромисс сводился к соблюдению бюджетных правил. ЕЦБ был готов покупать неограниченное количество гособлигаций стран еврозоны, но при условии, что планируемый ими госбюджет будет соответствовать бюджетным правилам, установленным Еврокомиссией, которая также следила за их соблюдением. Однако эта «бюджетная полиция» в Брюсселе оставалась крайне снисходительной к французским властям. Кризисы в периферийных странах меньшего размера (а затем в Италии) уже и так вызывали достаточно тревог. Последнее, чего хотели в Брюсселе, это аналогичный кризис с Францией, являющейся краеугольным камнем всего европейского проекта. И тогда они придумали уловку.
В качестве наказания за регулярное несоблюдение бюджетных правил Францию могли включить в чёрный список нарушителей. В соответствии с установленной в ЕС «процедурой на случай чрезмерного дефицита», французскому правительству надо было пообещать ужесточить бюджетную политику, а Еврокомиссия в ответ могла заявить, что удовлетворена этим обещанием. После этого ЕЦБ получал политическое прикрытие для покупки французских гособлигаций (в случае необходимости), и поэтому рынки оценивали французский госдолг почти так же высоко, как и облигации Германии, хотя никаких реальных улучшений бюджетной позиции Франции не наблюдалось.
Этот фарс стал ненужным, когда действие бюджетных правил в еврозоне было приостановлено из-за пандемии Covid-19. Однако сейчас эти правила (с рядом модификаций) снова действуют, а дефицит бюджета Франции, достигающий 5,1% ВВП, как никогда далек от максимально разрешённого уровня 3%. Соответственно, даже до новейших политических шоков ожидалось, что танцы Парижа с Брюсселем будут даже более деликатными, чем обычно. Франция должна была пообещать сократить дефицит хотя бы на половину процентного пункта ВВП, но даже столь умеренное сокращение могло спровоцировать вотум недоверия правительству Макрона в нижней палате парламента, где после выборов 2022 года его партия потеряла большинство.
The newest issue of our magazine, PS Quarterly: Age of Extremes, is here. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Premium now.
Subscribe Now
А теперь, спустя два года, внеочередные выборы могут привести к замене шаткого центристского правительства Макрона на правительство партий, которые в ходе предвыборной кампании отказываются даже от намёков на соблюдение бюджетной дисциплины. Выборы в Европарламент и последние опросы показали, что главный вызов бросает партия Марин Ле Пен «Национальное объединение» и союзные с нею крайне правые партии, что вызвало на финансовых рынках реакцию, схожую с их реакцией в 2017 году, когда Ле Пен впервые сделала серьёзную заявку на власть.
Тогда Ле Пен обещала отказаться от евро и восстановить французский франк, а это могло привести к системному финансовому шоку. Хотя позднее она отбросила идею выхода из еврозоны, она всё же напугала рынки, когда вновь стала баллотироваться в президенты в 2022 году. Неудивительно, что сейчас рынки снова испуганы.
Если партия «Национальное объединение» и её союзники действительно победят на предстоящих выборах, отказ от «непомерной привилегии» Франции в еврозоне не будет отвечать интересам Ле Пен. Более того, у неё есть масса стимулов пользоваться ею, для того чтобы проложить себе путь к президентству в 2027 году. Именно поэтому харизматичный, 28-летний Жордан Барделла, которого она выдвигает на пост премьер-министра, уже начинает отказываться от наиболее затратного для бюджета предвыборного обещания свой партии: отменить повышение пенсионного возраста (с 62 до 64 лет), которого в прошлом году добился Макрон, несмотря на общественные протесты.
И поэтому я ожидаю, что в случае появления правительства крайне правых (которому придётся править в условиях «совместного обитания» с Макроном), мы будем наблюдать тот же бюджетный фарс, что и раньше, в отношениях с Брюсселем, хотя и с более воинственной риторикой, будоражащей рынки. Аналогичной могла бы быть ситуация и с правительством крайне левых, опирающимся на программу агрессивного увеличения налогов и расходов, потому что доходы от повышения налогов, вероятно, удовлетворили бы европейскую бюджетную полицию.
Итогом выборов, который в наибольшей степени может оправдать страхи рынков, стало патовое, тупиковое положение. Если альянсы крайне правых и крайне левых получат примерно по 200 депутатских мест каждый, а центристский блок Макрона сократится с 250 мест до 150 (в лучшем случае), будет крайне трудно сформировать какое-либо правительство вообще, не говоря уже о стабильном. Любое будущее французское правительство, скорее всего, возобновит бюджетные пляски, но для танго, как известно, нужны двое. А из-за постоянно тупиковой политической ситуации в Париже у Брюсселя не будет правительства-партнёра, с которым можно взаимодействовать. И чем дольше будет длиться этот политический лимб, тем сильнее будет финансовая нестабильность и ущерб европейской экономике.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Purpose must replace profit as the primary objective driving companies and markets. Although restructuring capitalism around this principle may seem like a tall order, it is not only possible but necessary.
considers why capitalism is creating problems instead of solving them, and how to save the system from itself.
Dozens of leading economists and practitioners convened in Berlin at the end of May for a summit organized by the Forum for a New Economy. Remarkably, the summit led to something resembling a new understanding that may replace the decades-long reign of neoliberal orthodoxy.
tout a new understanding by leading economists about what policymakers must do to preempt the populist threat.
ЛОНДОН – В 1960-е годы министр финансов Франции Валери Жискар д’Эстен (позднее он стал президентом страны) дал знаменитое определение статусу Америки как эмитента мировой резервной валюты: «непомерная привилегия». Однако этот ярлык столь же подходит для описания позиций его собственной страны в Европейском валютном союзе. Несмотря на постоянно растущий дефицит бюджета, Франция уже давно занимает деньги почти так же дешево, как и Германия, которая проводит благоразумную бюджетную политику. Более того, в конце мая рынок облигаций проигнорировал снижение рейтинга суверенного долга Франции агентством S&P, продемонстрировав наличие у этой страны некоего иммунитета к обычной кредитной дисциплине. Но затем в дело вмешалась политика.
Июньские выборы в Европарламент показали резкий рост уровня поддержки французских крайне правых, после чего президент Эммануэль Макрон принял неожиданное решение распустить Национальное собрание и провести внеочередные выборы. Это решение вызывало однозначно негативную рыночную реакцию. Однако, возможно, инвесторы пока что недооценивают степень устойчивости «непомерной привилегии» Франции.
Семена этой привилегии были посеяны Маастрихтским договором 1992 года, благодаря которому был создан валютный союз без бюджетного союза. Такая схема требовала введения запрета на спасение банкротов, для того чтобы расточительные страны не сидели на шее у стран с ответственной бюджетной политикой. Однако кризис евро в 2010-2012 годах показал фатальный недостаток этой схемы: если запрет на спасение означал, что Европейский центральный банк (ЕЦБ) не может быть кредитором последней инстанции, тогда под угрозой оказывался весь валютный союз, а значит, и весь европейский проект.
Итоговый компромисс сводился к соблюдению бюджетных правил. ЕЦБ был готов покупать неограниченное количество гособлигаций стран еврозоны, но при условии, что планируемый ими госбюджет будет соответствовать бюджетным правилам, установленным Еврокомиссией, которая также следила за их соблюдением. Однако эта «бюджетная полиция» в Брюсселе оставалась крайне снисходительной к французским властям. Кризисы в периферийных странах меньшего размера (а затем в Италии) уже и так вызывали достаточно тревог. Последнее, чего хотели в Брюсселе, это аналогичный кризис с Францией, являющейся краеугольным камнем всего европейского проекта. И тогда они придумали уловку.
В качестве наказания за регулярное несоблюдение бюджетных правил Францию могли включить в чёрный список нарушителей. В соответствии с установленной в ЕС «процедурой на случай чрезмерного дефицита», французскому правительству надо было пообещать ужесточить бюджетную политику, а Еврокомиссия в ответ могла заявить, что удовлетворена этим обещанием. После этого ЕЦБ получал политическое прикрытие для покупки французских гособлигаций (в случае необходимости), и поэтому рынки оценивали французский госдолг почти так же высоко, как и облигации Германии, хотя никаких реальных улучшений бюджетной позиции Франции не наблюдалось.
Этот фарс стал ненужным, когда действие бюджетных правил в еврозоне было приостановлено из-за пандемии Covid-19. Однако сейчас эти правила (с рядом модификаций) снова действуют, а дефицит бюджета Франции, достигающий 5,1% ВВП, как никогда далек от максимально разрешённого уровня 3%. Соответственно, даже до новейших политических шоков ожидалось, что танцы Парижа с Брюсселем будут даже более деликатными, чем обычно. Франция должна была пообещать сократить дефицит хотя бы на половину процентного пункта ВВП, но даже столь умеренное сокращение могло спровоцировать вотум недоверия правительству Макрона в нижней палате парламента, где после выборов 2022 года его партия потеряла большинство.
Secure your copy of PS Quarterly: Age of Extremes
The newest issue of our magazine, PS Quarterly: Age of Extremes, is here. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Premium now.
Subscribe Now
А теперь, спустя два года, внеочередные выборы могут привести к замене шаткого центристского правительства Макрона на правительство партий, которые в ходе предвыборной кампании отказываются даже от намёков на соблюдение бюджетной дисциплины. Выборы в Европарламент и последние опросы показали, что главный вызов бросает партия Марин Ле Пен «Национальное объединение» и союзные с нею крайне правые партии, что вызвало на финансовых рынках реакцию, схожую с их реакцией в 2017 году, когда Ле Пен впервые сделала серьёзную заявку на власть.
Тогда Ле Пен обещала отказаться от евро и восстановить французский франк, а это могло привести к системному финансовому шоку. Хотя позднее она отбросила идею выхода из еврозоны, она всё же напугала рынки, когда вновь стала баллотироваться в президенты в 2022 году. Неудивительно, что сейчас рынки снова испуганы.
Если партия «Национальное объединение» и её союзники действительно победят на предстоящих выборах, отказ от «непомерной привилегии» Франции в еврозоне не будет отвечать интересам Ле Пен. Более того, у неё есть масса стимулов пользоваться ею, для того чтобы проложить себе путь к президентству в 2027 году. Именно поэтому харизматичный, 28-летний Жордан Барделла, которого она выдвигает на пост премьер-министра, уже начинает отказываться от наиболее затратного для бюджета предвыборного обещания свой партии: отменить повышение пенсионного возраста (с 62 до 64 лет), которого в прошлом году добился Макрон, несмотря на общественные протесты.
И поэтому я ожидаю, что в случае появления правительства крайне правых (которому придётся править в условиях «совместного обитания» с Макроном), мы будем наблюдать тот же бюджетный фарс, что и раньше, в отношениях с Брюсселем, хотя и с более воинственной риторикой, будоражащей рынки. Аналогичной могла бы быть ситуация и с правительством крайне левых, опирающимся на программу агрессивного увеличения налогов и расходов, потому что доходы от повышения налогов, вероятно, удовлетворили бы европейскую бюджетную полицию.
Итогом выборов, который в наибольшей степени может оправдать страхи рынков, стало патовое, тупиковое положение. Если альянсы крайне правых и крайне левых получат примерно по 200 депутатских мест каждый, а центристский блок Макрона сократится с 250 мест до 150 (в лучшем случае), будет крайне трудно сформировать какое-либо правительство вообще, не говоря уже о стабильном. Любое будущее французское правительство, скорее всего, возобновит бюджетные пляски, но для танго, как известно, нужны двое. А из-за постоянно тупиковой политической ситуации в Париже у Брюсселя не будет правительства-партнёра, с которым можно взаимодействовать. И чем дольше будет длиться этот политический лимб, тем сильнее будет финансовая нестабильность и ущерб европейской экономике.