КЕМБРИДЖ – Будущая администрация избранного президента США Джо Байдена обещает свежий, рациональный подход к проблеме изменения климата, и поэтому сейчас идеальное время представить аргументы в пользу Всемирного углеродного банка, который бы направлял и координировал финансовую и техническую помощь развивающимся странам для декарбонизации. Предложенный в США «Новый зелёный курс» и «Европейский зелёный курс» Еврокомиссии имеют похвальные экономические цели, но они слишком ориентированы на внутреннее развитие. А когда всё здание горит, концентрация пожарных ресурсов на одном этаже позволяет лишь отложить, но не предотвратить его уничтожение.
По данным Международного энергетического агентства (МЭА), почти весь чистый прирост выбросов углекислого газа в следующие два десятилетия придётся на развивающиеся страны. Хотя Китай недавно пообещал добиться нулевых нетто-выбросов к 2060 году, отрезвляет тот факт, что на его долю приходится половина мировой добычи угля и половина мирового потребления угля.
Индия также крайне зависима от своих обильных угольных ресурсов, и она вероятно такой и останется, несмотря на сильный прогресс в солнечной энергетике. При всех фанфарах, которыми сопровождалось подписание Парижского климатического соглашение в 2015 году, сегодня доля чистой энергетики в мировых энергетических инвестициях составляет лишь 34%, то есть почти столько же, сколько и пять лет назад. На долю солнечной и ветроэнергетики приходится лишь 8% всей мировой энергоотрасли. По оценкам МЭА, если позволить существующим электростанциями доработать оставшийся у них срок эксплуатации в их нынешнем виде, одного этого уже будет достаточно, что вызвать повышение мировой температуры на 1,7 градусов по Цельсию относительно доиндустриальных уровней.
Сегодня наиболее широко обсуждаемым методом стимулирования развивающихся стран к сокращению ими выбросов CO2 является введение пограничного углеродного налога на импорт из тех государств, где нет адекватной системы выплат за углеродные выбросы (carbon-pricing). Сейчас такую меру рассматривает Евросоюз, и за неё выступает Совет климатического лидерства (среди его членов будущий министр финансов США Джанет Йеллен).
Почти все экономисты поддерживают идею налогов на углеродные выбросы (система выплат за углеродные выбросы в Европе является её неуклюжей версией), для того чтобы производители и потребители начали учитывать, как их действия влияют на глобальное благо. Корректирующий пограничный налог призван подтолкнуть развивающиеся страны к введению собственных углеродных налогов. Такая мера концептуально убедительна, но она слишком статична и труднореализуема.
Начать с того, что у развивающихся стран нет ни ресурсов, ни технологий, чтобы преобразиться в одночасье. Причина того, что у развитых стран есть возможность сокращать собственные выбросы CO2 отчасти в следующем: глобальное промышленное производство мигрировало в развивающиеся страны, которые активно инвестировали в энергетику.
Средний возраст угольных электростанций в Азии составляет 12 лет, а в развитых странах – 43 года. Поскольку срок эксплуатации угольной ТЭЦ составляет примерно 50 лет, а уголь является одним из немногих природных ресурсов, которыми Китай и Индия обладают в изобилии, цена отказа развивающейся Азии от угольных электростанций оказывается просто огромной. А кроме того, есть ещё Африка, где количество людей, лишённых доступа к электричеству, возросло за время пандемии Covid-19 почти до 600 миллионов человек.
Разница между реальными возможностями борьбы с изменением климата в развивающемся мире и теми амбициозными планами, которые обсуждаются в развитых странах, это всего лишь ещё один пример колоссального неравенства в размерах богатства и ресурсов у Глобального Севера и Глобального Юга. Например, по данным Международного валютного фонда (МВФ), в 2020 году в ответ на начавшийся кризис Covid-19 развитые страны организовали бюджетную и кредитную помощь, средний размер которой составил 16% ВВП, в то время как развивающиеся страны с новой экономикой (emerging markets) выделили 6%, а бедные развивающиеся страны – 2%. Несмотря на столь широкий разрыв, здесь ещё не учитывается потенциальная вероятность, что вызванный пандемией рост долгов может привести к полноценному долговому кризису в развивающихся странах в ближайшую пару лет, что сделает декарбонизацию ещё более затруднительной.
Глобальная система выплат за углеродные выбросы – это важнейшая часть любого долгосрочного решения проблемы климатического кризиса, но развитые страны обязаны дать развивающемуся миру пряник, а не только кнут. Это можно сделать в форме крайне льготного финансирования в сочетании с технической экспертизой и обменом информацией о наиболее успешном опыте – и всё это под руководством Всемирного углеродного банка.
МВФ, Всемирный банк и региональные банки развития должны играть важную роль, но их мандаты слишком широки, чтобы они могли эффективно взяться за климатическую проблему самостоятельно. А тем, кто полагает, что межправительственная помощь не должна играть никакой роли в климатических решениях, следует вспомнить о том, что государственные фирмы, которые не очень-то привыкли реагировать на экономические стимулы, всё больше доминируют в мировой угольной отрасли.
Будет ли слишком оптимистично надеяться, что ориентированные на самих себя развитые страны когда-нибудь захотят выделить крупные суммы (как минимум $100-200 млрд в год), чтобы помочь развивающемуся миру в достижении климатических целей? Реакция на кризис Covid-19 пока что мало воодушевляет: «Большая двадцатка», благодаря своей «Инициативе приостановки обслуживания долгов», обеспечила несколько миллиардов долларов помощи 40 крайне бедным странам, но всё это совершенно меркнет на фоне тех триллионов, которые богатые страны потратили на собственных граждан. Расширение действия углеродных налогов или режимов выплат за углеродные выбросы может стать одним из источников устойчивого финансирования в более долгосрочной перспективе, однако эта проблема слишком актуальна сейчас, чтобы дожидаться, пока этот источник появится.
Цель достижения нулевых нетто-выбросов CO2 к 2050 году, которую поставил перед собой Евросоюз и которую, вероятно, вскоре поставят перед собой США, очень похвальна. Однако эгоистичная экологическая политика по принципу «только не у меня во дворе» (сокращённо NIMBY), не может быть способом решения глобальной проблемы.
КЕМБРИДЖ – Будущая администрация избранного президента США Джо Байдена обещает свежий, рациональный подход к проблеме изменения климата, и поэтому сейчас идеальное время представить аргументы в пользу Всемирного углеродного банка, который бы направлял и координировал финансовую и техническую помощь развивающимся странам для декарбонизации. Предложенный в США «Новый зелёный курс» и «Европейский зелёный курс» Еврокомиссии имеют похвальные экономические цели, но они слишком ориентированы на внутреннее развитие. А когда всё здание горит, концентрация пожарных ресурсов на одном этаже позволяет лишь отложить, но не предотвратить его уничтожение.
По данным Международного энергетического агентства (МЭА), почти весь чистый прирост выбросов углекислого газа в следующие два десятилетия придётся на развивающиеся страны. Хотя Китай недавно пообещал добиться нулевых нетто-выбросов к 2060 году, отрезвляет тот факт, что на его долю приходится половина мировой добычи угля и половина мирового потребления угля.
Индия также крайне зависима от своих обильных угольных ресурсов, и она вероятно такой и останется, несмотря на сильный прогресс в солнечной энергетике. При всех фанфарах, которыми сопровождалось подписание Парижского климатического соглашение в 2015 году, сегодня доля чистой энергетики в мировых энергетических инвестициях составляет лишь 34%, то есть почти столько же, сколько и пять лет назад. На долю солнечной и ветроэнергетики приходится лишь 8% всей мировой энергоотрасли. По оценкам МЭА, если позволить существующим электростанциями доработать оставшийся у них срок эксплуатации в их нынешнем виде, одного этого уже будет достаточно, что вызвать повышение мировой температуры на 1,7 градусов по Цельсию относительно доиндустриальных уровней.
Сегодня наиболее широко обсуждаемым методом стимулирования развивающихся стран к сокращению ими выбросов CO2 является введение пограничного углеродного налога на импорт из тех государств, где нет адекватной системы выплат за углеродные выбросы (carbon-pricing). Сейчас такую меру рассматривает Евросоюз, и за неё выступает Совет климатического лидерства (среди его членов будущий министр финансов США Джанет Йеллен).
Почти все экономисты поддерживают идею налогов на углеродные выбросы (система выплат за углеродные выбросы в Европе является её неуклюжей версией), для того чтобы производители и потребители начали учитывать, как их действия влияют на глобальное благо. Корректирующий пограничный налог призван подтолкнуть развивающиеся страны к введению собственных углеродных налогов. Такая мера концептуально убедительна, но она слишком статична и труднореализуема.
Начать с того, что у развивающихся стран нет ни ресурсов, ни технологий, чтобы преобразиться в одночасье. Причина того, что у развитых стран есть возможность сокращать собственные выбросы CO2 отчасти в следующем: глобальное промышленное производство мигрировало в развивающиеся страны, которые активно инвестировали в энергетику.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Средний возраст угольных электростанций в Азии составляет 12 лет, а в развитых странах – 43 года. Поскольку срок эксплуатации угольной ТЭЦ составляет примерно 50 лет, а уголь является одним из немногих природных ресурсов, которыми Китай и Индия обладают в изобилии, цена отказа развивающейся Азии от угольных электростанций оказывается просто огромной. А кроме того, есть ещё Африка, где количество людей, лишённых доступа к электричеству, возросло за время пандемии Covid-19 почти до 600 миллионов человек.
Разница между реальными возможностями борьбы с изменением климата в развивающемся мире и теми амбициозными планами, которые обсуждаются в развитых странах, это всего лишь ещё один пример колоссального неравенства в размерах богатства и ресурсов у Глобального Севера и Глобального Юга. Например, по данным Международного валютного фонда (МВФ), в 2020 году в ответ на начавшийся кризис Covid-19 развитые страны организовали бюджетную и кредитную помощь, средний размер которой составил 16% ВВП, в то время как развивающиеся страны с новой экономикой (emerging markets) выделили 6%, а бедные развивающиеся страны – 2%. Несмотря на столь широкий разрыв, здесь ещё не учитывается потенциальная вероятность, что вызванный пандемией рост долгов может привести к полноценному долговому кризису в развивающихся странах в ближайшую пару лет, что сделает декарбонизацию ещё более затруднительной.
Глобальная система выплат за углеродные выбросы – это важнейшая часть любого долгосрочного решения проблемы климатического кризиса, но развитые страны обязаны дать развивающемуся миру пряник, а не только кнут. Это можно сделать в форме крайне льготного финансирования в сочетании с технической экспертизой и обменом информацией о наиболее успешном опыте – и всё это под руководством Всемирного углеродного банка.
МВФ, Всемирный банк и региональные банки развития должны играть важную роль, но их мандаты слишком широки, чтобы они могли эффективно взяться за климатическую проблему самостоятельно. А тем, кто полагает, что межправительственная помощь не должна играть никакой роли в климатических решениях, следует вспомнить о том, что государственные фирмы, которые не очень-то привыкли реагировать на экономические стимулы, всё больше доминируют в мировой угольной отрасли.
Будет ли слишком оптимистично надеяться, что ориентированные на самих себя развитые страны когда-нибудь захотят выделить крупные суммы (как минимум $100-200 млрд в год), чтобы помочь развивающемуся миру в достижении климатических целей? Реакция на кризис Covid-19 пока что мало воодушевляет: «Большая двадцатка», благодаря своей «Инициативе приостановки обслуживания долгов», обеспечила несколько миллиардов долларов помощи 40 крайне бедным странам, но всё это совершенно меркнет на фоне тех триллионов, которые богатые страны потратили на собственных граждан. Расширение действия углеродных налогов или режимов выплат за углеродные выбросы может стать одним из источников устойчивого финансирования в более долгосрочной перспективе, однако эта проблема слишком актуальна сейчас, чтобы дожидаться, пока этот источник появится.
Цель достижения нулевых нетто-выбросов CO2 к 2050 году, которую поставил перед собой Евросоюз и которую, вероятно, вскоре поставят перед собой США, очень похвальна. Однако эгоистичная экологическая политика по принципу «только не у меня во дворе» (сокращённо NIMBY), не может быть способом решения глобальной проблемы.