ЛОНДОН – Жестокие бои в Украине заставили многих задаться вопросом, а действительно ли предполагавшееся стратегическое мастерство президента России Владимира Путина является таким, как его нахваливали. Путин предвидел, что НАТО не ответит военными действиям на его войну, но он явно недооценил способность Запада солидаризироваться. США, а также их союзники и партнёры, уже ввели беспрецедентно жёсткие экономические и финансовые санкции против путинского режима, а решение заблокировать Центробанку России доступ к международным финансовым рынкам (по сути, заморозив валютные резервы страны) можно назвать поистине мастерским ходом.
Да, в последние годы Россия диверсифицировала свои резервы, уменьшив в них долю доллара. Но судя по масштабам международной реакции и её мгновенному воздействию на российскую экономику, этой стратегии оказалось явно недостаточно для сохранения доступа к необходимому финансированию. Даже Швейцария объявила, что примет участие в новом режиме санкций, заморозив российские активы. Если у России сейчас нет значительных резервов, хранящихся в китайских юанях или в валютах стран, которые её продолжают поддерживать, тогда сжатие экономики страны будет неизбежным.
Но каким бы ни был ответ России, сегодня возникает вопрос о значении этих шагов Запада – и почти всех мировых финансовых центров – для будущих валютных отношений и для международной валютной системы. Наблюдаем ли мы сейчас дальнейшую консолидацию силы США в рамках долларовой системы, или же этот эпизод положит начало монетарной и финансовой фрагментации, наступление которой некоторые аналитики прогнозируют уже давно?
Я излагал недавно свои взгляды на будущее доллара, и я не могу припомнить предыдущего политического решения, которое бы так высокого подняло ставки в глобальных монетарных вопросах. Мгновенный эффект российских санкций подтверждает сохраняющееся доминирование США. Но эти санкции могут также заставить многие развивающиеся страны пересмотреть традиционные подходы к накапливанию валютных резервов для защиты от экономических кризисов. Необходимость в такой страховке стала главным уроком Азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов. Однако сейчас, когда Центробанк России утратил возможность конвертировать валютные резервы в рубли, выясняется, что у данной стратегии могут быть собственные, новые риски.
Это особенно касается государств, чьи интересы могут идти вразрез с превалирующими в демократических странах Запада нормами, а очевидно, что угрозы и затем вторжение на территорию меньшей соседней страны противоречат этим нормам. Не нужен глубокий мыслитель, чтобы понять, что Китай должен быть встревожен и недоволен дерзостью и наглостью как российской войны, так и западной реакции на неё. Если бы Китай начал военную операцию против Тайваня, его тоже могла бы ожидать потеря значительной части доступа к мировой финансовой системе.
Можно понять, почему избавление от этой глубокой зависимости от валютной системы, контролируемой Западом, может сегодня стать главным приоритетом для некоторых стран. Если бы юань, рубль, индийская рупия и другие валюты воспринимались как конвертируемые другими странами, тогда могла бы возникнуть фундаментально иная международная валютная система, в которой санкции, подобные введённым против России, оказались бы неэффективны. Но такой сценарий остаётся маловероятным по двум связанным между собой причинам.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Во-первых, существует причина, почему Китай не занимается излишне активно развитием юаня в качестве международной валюты. На многих конференциях о глобальном монетарном порядке, которые я посещал, представители Китая уже давно говорят о том, что они предпочитают иной метод улучшения нынешней системы: повысить роль специальных прав заимствования (СДР) – резервного актива Международного валютного фонда.
В этом есть смысл, если задуматься о том, что именно последует за интернационализацией юаня. Китаю придётся разрешить намного свободней использовать свою валюту за рубежом, ему придётся отказаться от возможности сохранять контроль за движением капиталов. Пока что он не готов к этому. Однако без либерализации капитального счета ни одна страна (даже находящаяся в таком отчаянном финансовом положении, как Россия) не захочет держать свои резервы в юанях.
Во-вторых, даже если крупная страна, подобная Китаю, ответит на сегодняшние меняющиеся обстоятельства проведением крупных финансовых реформ, ей всё равно придётся предложить убедительные заверения относительно безопасности и ликвидности резервов, хранимых не в западных валютах. Иначе какой смысл кому-то брать на себя такие риски?
Опять же, Китай явно не хочет проводить никаких реформ, которые бы потребовали радикальных изменений в его модели экономики и регулирования. Если бы Китай всё же решился и открыл свою финансовую систему, тогда в мировом валютном порядке практически неизбежно начались бы структурные изменения. Но даже в этом случае изменения произойдут недостаточно быстро, чтобы уберечь Россию от последствий ужасающего поведения её президента.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
At the end of a year of domestic and international upheaval, Project Syndicate commentators share their favorite books from the past 12 months. Covering a wide array of genres and disciplines, this year’s picks provide fresh perspectives on the defining challenges of our time and how to confront them.
ask Project Syndicate contributors to select the books that resonated with them the most over the past year.
ЛОНДОН – Жестокие бои в Украине заставили многих задаться вопросом, а действительно ли предполагавшееся стратегическое мастерство президента России Владимира Путина является таким, как его нахваливали. Путин предвидел, что НАТО не ответит военными действиям на его войну, но он явно недооценил способность Запада солидаризироваться. США, а также их союзники и партнёры, уже ввели беспрецедентно жёсткие экономические и финансовые санкции против путинского режима, а решение заблокировать Центробанку России доступ к международным финансовым рынкам (по сути, заморозив валютные резервы страны) можно назвать поистине мастерским ходом.
Да, в последние годы Россия диверсифицировала свои резервы, уменьшив в них долю доллара. Но судя по масштабам международной реакции и её мгновенному воздействию на российскую экономику, этой стратегии оказалось явно недостаточно для сохранения доступа к необходимому финансированию. Даже Швейцария объявила, что примет участие в новом режиме санкций, заморозив российские активы. Если у России сейчас нет значительных резервов, хранящихся в китайских юанях или в валютах стран, которые её продолжают поддерживать, тогда сжатие экономики страны будет неизбежным.
Но каким бы ни был ответ России, сегодня возникает вопрос о значении этих шагов Запада – и почти всех мировых финансовых центров – для будущих валютных отношений и для международной валютной системы. Наблюдаем ли мы сейчас дальнейшую консолидацию силы США в рамках долларовой системы, или же этот эпизод положит начало монетарной и финансовой фрагментации, наступление которой некоторые аналитики прогнозируют уже давно?
Я излагал недавно свои взгляды на будущее доллара, и я не могу припомнить предыдущего политического решения, которое бы так высокого подняло ставки в глобальных монетарных вопросах. Мгновенный эффект российских санкций подтверждает сохраняющееся доминирование США. Но эти санкции могут также заставить многие развивающиеся страны пересмотреть традиционные подходы к накапливанию валютных резервов для защиты от экономических кризисов. Необходимость в такой страховке стала главным уроком Азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов. Однако сейчас, когда Центробанк России утратил возможность конвертировать валютные резервы в рубли, выясняется, что у данной стратегии могут быть собственные, новые риски.
Это особенно касается государств, чьи интересы могут идти вразрез с превалирующими в демократических странах Запада нормами, а очевидно, что угрозы и затем вторжение на территорию меньшей соседней страны противоречат этим нормам. Не нужен глубокий мыслитель, чтобы понять, что Китай должен быть встревожен и недоволен дерзостью и наглостью как российской войны, так и западной реакции на неё. Если бы Китай начал военную операцию против Тайваня, его тоже могла бы ожидать потеря значительной части доступа к мировой финансовой системе.
Можно понять, почему избавление от этой глубокой зависимости от валютной системы, контролируемой Западом, может сегодня стать главным приоритетом для некоторых стран. Если бы юань, рубль, индийская рупия и другие валюты воспринимались как конвертируемые другими странами, тогда могла бы возникнуть фундаментально иная международная валютная система, в которой санкции, подобные введённым против России, оказались бы неэффективны. Но такой сценарий остаётся маловероятным по двум связанным между собой причинам.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Во-первых, существует причина, почему Китай не занимается излишне активно развитием юаня в качестве международной валюты. На многих конференциях о глобальном монетарном порядке, которые я посещал, представители Китая уже давно говорят о том, что они предпочитают иной метод улучшения нынешней системы: повысить роль специальных прав заимствования (СДР) – резервного актива Международного валютного фонда.
В этом есть смысл, если задуматься о том, что именно последует за интернационализацией юаня. Китаю придётся разрешить намного свободней использовать свою валюту за рубежом, ему придётся отказаться от возможности сохранять контроль за движением капиталов. Пока что он не готов к этому. Однако без либерализации капитального счета ни одна страна (даже находящаяся в таком отчаянном финансовом положении, как Россия) не захочет держать свои резервы в юанях.
Во-вторых, даже если крупная страна, подобная Китаю, ответит на сегодняшние меняющиеся обстоятельства проведением крупных финансовых реформ, ей всё равно придётся предложить убедительные заверения относительно безопасности и ликвидности резервов, хранимых не в западных валютах. Иначе какой смысл кому-то брать на себя такие риски?
Опять же, Китай явно не хочет проводить никаких реформ, которые бы потребовали радикальных изменений в его модели экономики и регулирования. Если бы Китай всё же решился и открыл свою финансовую систему, тогда в мировом валютном порядке практически неизбежно начались бы структурные изменения. Но даже в этом случае изменения произойдут недостаточно быстро, чтобы уберечь Россию от последствий ужасающего поведения её президента.