Российская экономика, уже более двух лет переживающая оживление за счет высоких цен на нефть и активной экспортной торговли, последовавшей за крупной девальвацией рубля 1998 года, может снова оказаться в опасности пасть жертвой своих собственных структурных недостатков. В первой четверти 2001 года резко снизился экономический рост, и появилась угроза инфляции. Вплоть до мая месяца годовые темпы роста цен на потребительские товары равнялись приблизительно 25%, что в два раза выше, чем было намечено правительством, причем без всякой надежды на изменение. Неужели всего лишь через три года после невыполнения обязательств по выплатам внешнего долга, при по-прежнему скудных иностранных инвестициях и практически неослабеваемом бегстве капитала России грозит очередной кризис?
И да, и нет. Финансовый кризис масштаба 1998 года является практически невозможным в ближайшем будущем. При ежемесячном активном торговом сальдо в 5 миллиардов долларов от экспорта нефти и газа, Центробанк имеет около 34 миллиардов долларов резерва в твердой валюте, что вполне достаточно для того, чтобы осуществлять выплаты по внешнему долгу и оградить рубль от рискованных воздействий. Для сравнения: перед обвалом 1998 года у Центробанка было менее 15 миллиардов долларов. И, тем не менее, замедлившееся экономическое развитие и растущая инфляция лишь подчеркивают то, что Россия упустила появившуюся после кризиса возможность начать структурные реформы необходимые для предотвращения его повторения.
Начнем с инфляции. Будучи вынужденным недавно повысить цифры в официальном прогнозе на темпы инфляции до 14-16%, правительство попыталось представить эту проблему в благоприятном свете. В правительстве заявляют, что сегодняшний рост цен, в отличие от более чем 30% инфляции 1996-97 годов, произошедшей из-за неограниченной денежной экспансии, представляет собой некий вид «качественной» инфляции. Звучит абсурдно? Возможно, но в этом есть и доля правды. Инфляция, существующая на данный момент в России, является помимо всего прочего результатом запоздалой либерализации цен на электричество, транспорт, телекоммуникации и муниципальные услуги.
Однако, либерализация цен – это только первый шаг к реструктуризации раздутых и неэффективных коммунальных служб России, и разговор о «качестве» не имеет смысла в ситуации, когда выбор программы зависит от лоббирования представителей структур, подлежащих реструктуризации. Например, правительству было представлено, по крайней мере, десять различных предложений по реформированию ЕЭС (Единые Энергосистемы), компании-монополиста в области электроэнергетики. Президент Путин в ультимативном порядке приказал правительству создать свою программу на основе проекта, весьма напоминающего проект, встретивший сопротивление держателей меньшей части акций компании, но получивший горячую поддержку со стороны ее председателя Анатолия Чубайса. Точно также, план проекта по железнодорожной реформе, одобренный правительством в мае месяце, отражает интересы Министра Путей Сообщения Николая Аксененко, который выступает за отсрочку какой-либо реальной реструктуризации до 2006 года.
При намерениях президента Путина ввести индексацию заработной платы уже в этом году, существует опасность того, что либерализация цен еще сильнее укрепит инфляционные ожидания, итак уже существующие в российской экономике. И даже если России удастся избежать спирали заработной платы и цен, она должна обратить внимание на массовые притоки иностранной валюты, которые составляют еще один мощный источник инфляционного давления.
Согласно существующим требованиям по контролю капитала, 75% поступлений от экспорта в твердой валюте, должны передаваться в Центральный Банк России для обмена на рубли – отсюда и временное увеличение резервов иностранной валюты Центробанка. А поскольку у Центробанка и правительства не хватает средств для стерилизации притоков валюты (таких как выпуск долгосрочных ценных бумаг, например), активное торговое сальдо трансформируется в быстрый рост находящейся в обращении денежной массы, достигнувший 62% к концу прошлого года.
Естественно, денежная экспансия не является проблемой пока экономический рост, а следовательно, и спрос на деньги, шагает с ней в ногу. Но в России это не так. В то время как реальный валовый внутренний продукт возрос на 8.3% в 2000 году, рост в первой четверти нынешнего года составил только 4.2% - едва половину прошлогоднего.
Существуют и признаки того, что предприятия, которым повышение стоимости энергии нанесло весьма ощутимый удар, возвращаются к бартерным сделкам, в то время как задолженность по зарплате опять начинает повышаться после двух лет непрерывного снижения. Падение спроса на деньги, на что указывают вышеупомянутые факты, означает, что стабильные нестерилизованные притоки иностранной валюты оказывают все более сильное воздействие на инфляцию. Это, в свою очередь, усугубляет и так затруднительное положение Центробанка , поскольку приводит к установлению реального валютного курса рубля, что подвергает экономический рост еще большей опасности.
В то время как Центробанк допустил номинальное падение в цене рубля относительно доллара на 3.9% с начала нынешнего года, высокая внутренняя инфляция привела к тому, что к концу мая он повысился в реальном выражении на 5.5% вслед за 16% реальным повышением валютного курса в 2000 году. Президент Путин неоднократно призывал к ослаблению ограничений на поступления в твердой валюте, - призыв, поддерживаемый экспортерами, ждущими последующей девальвации. Однако такие действия могут помешать выполнению самой главной задачи Центрального Банка, а именно сохранению стабильности номинального обменного курса для предотвращения роста стоимости обслуживания внешнего долга России.
При нежелании Путина начать существенные экономические реформы, девальвация может свести на нет и то небольшое давление, которое заставляет фирмы проводить реструктуризацию. Существуют лишь немногие свидетельства того, как, например, энергетические и металлургические предприятия России инвестировали нежданную прибыль в производство и экспорт товаров с более высокой стоимостью обработки. По большей же части экспортный бум, последовавший за кризисом 1998 года, вызвал оживление инвестиций, которые были направлены на сохранение устаревшей экономической структуры России, вместо того, чтобы модернизировать ее.
Экономический рост России продолжает опираться на сырье и полуфабрикаты, что делает его уязвимым для неожиданных падений в ценах на товары. Когда это случится, притоки иностранной валюты иссякнут и девальвация станет неизбежной. Однако к тому времени, когда финансовый кризис замаячит на горизонте, Россию будут волновать проблемы куда более серьезные, чем инфляция.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
South Korea's latest political crisis is further evidence that the 1987 constitution has outlived its usefulness. To facilitate better governance and bolster policy stability, the country must establish a new political framework that includes stronger checks on the president and fosters genuine power-sharing.
argues that breaking the cycle of political crises will require some fundamental reforms.
Among the major issues that will dominate attention in the next 12 months are the future of multilateralism, the ongoing wars in Ukraine and the Middle East, and the threats to global stability posed by geopolitical rivalries and Donald Trump’s second presidency. Advances in artificial intelligence, if regulated effectively, offer a glimmer of hope.
asked PS contributors to identify the national and global trends to look out for in the coming year.
И да, и нет. Финансовый кризис масштаба 1998 года является практически невозможным в ближайшем будущем. При ежемесячном активном торговом сальдо в 5 миллиардов долларов от экспорта нефти и газа, Центробанк имеет около 34 миллиардов долларов резерва в твердой валюте, что вполне достаточно для того, чтобы осуществлять выплаты по внешнему долгу и оградить рубль от рискованных воздействий. Для сравнения: перед обвалом 1998 года у Центробанка было менее 15 миллиардов долларов. И, тем не менее, замедлившееся экономическое развитие и растущая инфляция лишь подчеркивают то, что Россия упустила появившуюся после кризиса возможность начать структурные реформы необходимые для предотвращения его повторения.
Начнем с инфляции. Будучи вынужденным недавно повысить цифры в официальном прогнозе на темпы инфляции до 14-16%, правительство попыталось представить эту проблему в благоприятном свете. В правительстве заявляют, что сегодняшний рост цен, в отличие от более чем 30% инфляции 1996-97 годов, произошедшей из-за неограниченной денежной экспансии, представляет собой некий вид «качественной» инфляции. Звучит абсурдно? Возможно, но в этом есть и доля правды. Инфляция, существующая на данный момент в России, является помимо всего прочего результатом запоздалой либерализации цен на электричество, транспорт, телекоммуникации и муниципальные услуги.
Однако, либерализация цен – это только первый шаг к реструктуризации раздутых и неэффективных коммунальных служб России, и разговор о «качестве» не имеет смысла в ситуации, когда выбор программы зависит от лоббирования представителей структур, подлежащих реструктуризации. Например, правительству было представлено, по крайней мере, десять различных предложений по реформированию ЕЭС (Единые Энергосистемы), компании-монополиста в области электроэнергетики. Президент Путин в ультимативном порядке приказал правительству создать свою программу на основе проекта, весьма напоминающего проект, встретивший сопротивление держателей меньшей части акций компании, но получивший горячую поддержку со стороны ее председателя Анатолия Чубайса. Точно также, план проекта по железнодорожной реформе, одобренный правительством в мае месяце, отражает интересы Министра Путей Сообщения Николая Аксененко, который выступает за отсрочку какой-либо реальной реструктуризации до 2006 года.
При намерениях президента Путина ввести индексацию заработной платы уже в этом году, существует опасность того, что либерализация цен еще сильнее укрепит инфляционные ожидания, итак уже существующие в российской экономике. И даже если России удастся избежать спирали заработной платы и цен, она должна обратить внимание на массовые притоки иностранной валюты, которые составляют еще один мощный источник инфляционного давления.
Согласно существующим требованиям по контролю капитала, 75% поступлений от экспорта в твердой валюте, должны передаваться в Центральный Банк России для обмена на рубли – отсюда и временное увеличение резервов иностранной валюты Центробанка. А поскольку у Центробанка и правительства не хватает средств для стерилизации притоков валюты (таких как выпуск долгосрочных ценных бумаг, например), активное торговое сальдо трансформируется в быстрый рост находящейся в обращении денежной массы, достигнувший 62% к концу прошлого года.
Естественно, денежная экспансия не является проблемой пока экономический рост, а следовательно, и спрос на деньги, шагает с ней в ногу. Но в России это не так. В то время как реальный валовый внутренний продукт возрос на 8.3% в 2000 году, рост в первой четверти нынешнего года составил только 4.2% - едва половину прошлогоднего.
Существуют и признаки того, что предприятия, которым повышение стоимости энергии нанесло весьма ощутимый удар, возвращаются к бартерным сделкам, в то время как задолженность по зарплате опять начинает повышаться после двух лет непрерывного снижения. Падение спроса на деньги, на что указывают вышеупомянутые факты, означает, что стабильные нестерилизованные притоки иностранной валюты оказывают все более сильное воздействие на инфляцию. Это, в свою очередь, усугубляет и так затруднительное положение Центробанка , поскольку приводит к установлению реального валютного курса рубля, что подвергает экономический рост еще большей опасности.
В то время как Центробанк допустил номинальное падение в цене рубля относительно доллара на 3.9% с начала нынешнего года, высокая внутренняя инфляция привела к тому, что к концу мая он повысился в реальном выражении на 5.5% вслед за 16% реальным повышением валютного курса в 2000 году. Президент Путин неоднократно призывал к ослаблению ограничений на поступления в твердой валюте, - призыв, поддерживаемый экспортерами, ждущими последующей девальвации. Однако такие действия могут помешать выполнению самой главной задачи Центрального Банка, а именно сохранению стабильности номинального обменного курса для предотвращения роста стоимости обслуживания внешнего долга России.
При нежелании Путина начать существенные экономические реформы, девальвация может свести на нет и то небольшое давление, которое заставляет фирмы проводить реструктуризацию. Существуют лишь немногие свидетельства того, как, например, энергетические и металлургические предприятия России инвестировали нежданную прибыль в производство и экспорт товаров с более высокой стоимостью обработки. По большей же части экспортный бум, последовавший за кризисом 1998 года, вызвал оживление инвестиций, которые были направлены на сохранение устаревшей экономической структуры России, вместо того, чтобы модернизировать ее.
Экономический рост России продолжает опираться на сырье и полуфабрикаты, что делает его уязвимым для неожиданных падений в ценах на товары. Когда это случится, притоки иностранной валюты иссякнут и девальвация станет неизбежной. Однако к тому времени, когда финансовый кризис замаячит на горизонте, Россию будут волновать проблемы куда более серьезные, чем инфляция.