Когда праздновали конец идеологии (сначала в 1950-х годах, а затем еще более активно в 1990-х), никто не мог предвидеть, что религия – этот бич политики в первой половине 20-го века – полностью восстановится в этой роли. Дэниел Белл и Раймонд Арон писали о конце фашистской и коммунистической идеологий в надежде, что мы вступаем в эпоху прагматизма, в которой политика будет предметом споров и обсуждений, а не убеждений и общих мировоззрений. Казалось, возобладал подход к политике Карла Поппера, основанный на здравом смысле и критическом дискурсе. И когда после краха коммунизма конец истории казался близким, считалось, что идеологическая политика исчезла навсегда.
Когда праздновали конец идеологии (сначала в 1950-х годах, а затем еще более активно в 1990-х), никто не мог предвидеть, что религия – этот бич политики в первой половине 20-го века – полностью восстановится в этой роли. Дэниел Белл и Раймонд Арон писали о конце фашистской и коммунистической идеологий в надежде, что мы вступаем в эпоху прагматизма, в которой политика будет предметом споров и обсуждений, а не убеждений и общих мировоззрений. Казалось, возобладал подход к политике Карла Поппера, основанный на здравом смысле и критическом дискурсе. И когда после краха коммунизма конец истории казался близким, считалось, что идеологическая политика исчезла навсегда.