КЕМБРИДЖ (США) – Брутальное вторжение России в Украину должно стать пробуждающим звонком для западных политиков, корпоративных лидеров и экономистов, которые выступают за зелёное и справедливое будущее, но не имеют никакого практического или стратегического представления о том, как в него попасть. Вне зависимости от того, какую краткосрочную тактику выберут США и Европа в ответ на нынешний кризис, их долгосрочная стратегия должна придавать равное значение энергетической безопасности и экологической устойчивости, финансированию базового военного сдерживания и социальных приоритетов.
СССР развалился в 1991 году в немалой мере потому, что руководство России, прежде всего, президент Борис Ельцин и его экономические советники, понимали, что советский, коммунистический военно-промышленный комплекс не в состоянии выдержать гонку с Западом, превосходящим страну своим экономическим могуществом и технологической развитостью. А сегодня, когда размеры экономики России не достигают и двенадцатой части совокупного размера экономики США и ЕС, реализовать ту же самую стратегию колоссального перевеса в расходах на оборону должно быть намного легче. К сожалению, во многих западных обществах, особенно среди сторонников левых взглядов, наблюдаются колебания в признании того факта, что оборонные расходы иногда являются необходимостью, а не роскошью.
Многие десятилетия уровень жизни на Западе рос благодаря колоссальным «мирным дивидендам». Например, оборонные расходы США снизились с 11,1% ВВП в 1967 году (во время Вьетнамской войны) до 6,9% ВВП в 1989 году (год падения Берлинской стены) и всего лишь до 3,5% ВВП сегодня. Если бы оборонные расходы США (как доля ВВП) до сих пор находились на уровне времён Вьетнама, тогда в 2021 году они оказались бы на $1,5 трлн выше, то есть больше, чем все государственные расходы на систему социальную защиты в прошлом году, и почти втрое больше государственных расходов на необоронное потребление и инвестиции. И даже на уровне конца 1980-х годов оборонные расходы были бы на $600 млн с лишним выше, чем сегодня. Эти дополнительные расходы пришлось бы финансировать за счёт повышения налогов, увеличения заимствований или снижения государственных расходов по другим статьям.
Оборонные расходы в Европе уже долгое время намного ниже, чем в США. Сегодня Великобритания и Франция тратят чуть больше 2% национального дохода на оборону, а Германия и Италия лишь около 1,5%. Кроме того, из-за национальных интересов и внутреннего лоббирования европейские оборонные расходы крайне неэффективны: целое оказывается значительно меньше суммы составляющих его частей. Я поражаюсь количеству моих, казалось бы, вполне информированных друзей, которые задаются вопросом: а почему Европа не организует более сильный военный ответ на нападение России на Украину и на нависшую угрозу над странами Балтии. Конечно, частично это объясняется зависимостью Европы от российского газа, но есть и более весомая причина – вопиющая неподготовленность.
Впрочем, благодаря президенту России Владимиру Путину, ситуация может полностью измениться. Сделанное 27 февраля заявление канцлера Германии Олафа Шольца о том, что Германия увеличит оборонные расходы до более 2% ВВП, свидетельствует, что, возможно, Европа, наконец-то, взялась за ум. Однако подобные решения будут иметь серьёзные последствия для бюджета, а после масштабного бюджетного стимулирования экономики во время пандемии такие последствия, наверное, будет трудно переварить. Поскольку Европа пересматривает сейчас свои бюджетные правила, власти обязаны задумываться о том, как оставить достаточно пространства для неожиданного и масштабного наращивания вооружений.
Многие явно забыли, что всплески затрат в военное время когда-то были главным фактором волатильности государственных расходов. Во время войны обычно повышаются не только государственные расходы и дефицит бюджета, но иногда и процентные ставки. Сегодня власти (наряду со многими экономистами, полными благих намерений) убеждены, что серьёзные глобальные экономические шоки, подобные пандемиям или финансовым кризисам, неизбежно будут толкать вниз процентные ставки, упрощая финансирование больших долгов. Но в военное время потребность в немедленных, крупных, временных расходах легко может толкать вверх стоимость заимствований.
Да, в современном сложном мире дронов, кибервойн и автоматизированных полей сражений огромное значение имеет то, как именно правительства тратят свои оборонные бюджеты. Тем не менее, наивно полагать, будто при каждом сокращении военного бюджета армейское командование сумеет компенсировать эту разницу повышением эффективности.
Было бы также полезно, если бы Запад сумел избежать новых стратегических ошибок в своей энергетической политике – подобных тем, что привели нас к нынешнему положению. В частности, Германия, зависимая от поставок более половины необходимого ей газа из России, похоже, совершила историческую ошибку, когда объявила о выводе из эксплуатации всех атомных электростанций после катастрофы в Фукусиме в 2011 году. Напротив, Франция, которая удовлетворяет 75% своих потребности в электричестве с помощью атомной энергетики, намного меньше уязвима перед российскими угрозами.
В США решение отменить планировавшуюся стройку нефтепровода Keystone XL, возможно, опиралось на здравую экологическую логику. Но время принятия этого решения выглядит не очень подходящим. Меры, призванные защитить окружающую среду, оказываются для неё мало полезными, если они приводят к стратегическому ослаблению, повышающему вероятность начала войн в Европе с использованием обычных вооружений, не говоря уже о страшном радиоактивном загрязнении, которое может стать результатом применения нейтронных бомб или тактического ядерного оружия.
Упорное украинское сопротивление, быстрые и жёсткие экономические и финансовые санкции, а также недовольство внутри страны ещё могут заставить Путина признать, что его решение вторгнуться в Украину было потрясающей ошибкой в расчётах. Но даже если нынешний кризис пойдёт на спад, ужасное нападение на Украину должно напомнить даже самым верным защитникам мира, что мир может быть жестоким и непредсказуемым.
Все надеются на длительный мир. Но трезвый анализ способов достижения странами устойчивого и справедливого роста экономики требует сохранения бюджетного пространства (в том числе возможность осуществления чрезвычайных заимствований) для расходов на защиту от внешней агрессии.
КЕМБРИДЖ (США) – Брутальное вторжение России в Украину должно стать пробуждающим звонком для западных политиков, корпоративных лидеров и экономистов, которые выступают за зелёное и справедливое будущее, но не имеют никакого практического или стратегического представления о том, как в него попасть. Вне зависимости от того, какую краткосрочную тактику выберут США и Европа в ответ на нынешний кризис, их долгосрочная стратегия должна придавать равное значение энергетической безопасности и экологической устойчивости, финансированию базового военного сдерживания и социальных приоритетов.
СССР развалился в 1991 году в немалой мере потому, что руководство России, прежде всего, президент Борис Ельцин и его экономические советники, понимали, что советский, коммунистический военно-промышленный комплекс не в состоянии выдержать гонку с Западом, превосходящим страну своим экономическим могуществом и технологической развитостью. А сегодня, когда размеры экономики России не достигают и двенадцатой части совокупного размера экономики США и ЕС, реализовать ту же самую стратегию колоссального перевеса в расходах на оборону должно быть намного легче. К сожалению, во многих западных обществах, особенно среди сторонников левых взглядов, наблюдаются колебания в признании того факта, что оборонные расходы иногда являются необходимостью, а не роскошью.
Многие десятилетия уровень жизни на Западе рос благодаря колоссальным «мирным дивидендам». Например, оборонные расходы США снизились с 11,1% ВВП в 1967 году (во время Вьетнамской войны) до 6,9% ВВП в 1989 году (год падения Берлинской стены) и всего лишь до 3,5% ВВП сегодня. Если бы оборонные расходы США (как доля ВВП) до сих пор находились на уровне времён Вьетнама, тогда в 2021 году они оказались бы на $1,5 трлн выше, то есть больше, чем все государственные расходы на систему социальную защиты в прошлом году, и почти втрое больше государственных расходов на необоронное потребление и инвестиции. И даже на уровне конца 1980-х годов оборонные расходы были бы на $600 млн с лишним выше, чем сегодня. Эти дополнительные расходы пришлось бы финансировать за счёт повышения налогов, увеличения заимствований или снижения государственных расходов по другим статьям.
Оборонные расходы в Европе уже долгое время намного ниже, чем в США. Сегодня Великобритания и Франция тратят чуть больше 2% национального дохода на оборону, а Германия и Италия лишь около 1,5%. Кроме того, из-за национальных интересов и внутреннего лоббирования европейские оборонные расходы крайне неэффективны: целое оказывается значительно меньше суммы составляющих его частей. Я поражаюсь количеству моих, казалось бы, вполне информированных друзей, которые задаются вопросом: а почему Европа не организует более сильный военный ответ на нападение России на Украину и на нависшую угрозу над странами Балтии. Конечно, частично это объясняется зависимостью Европы от российского газа, но есть и более весомая причина – вопиющая неподготовленность.
Впрочем, благодаря президенту России Владимиру Путину, ситуация может полностью измениться. Сделанное 27 февраля заявление канцлера Германии Олафа Шольца о том, что Германия увеличит оборонные расходы до более 2% ВВП, свидетельствует, что, возможно, Европа, наконец-то, взялась за ум. Однако подобные решения будут иметь серьёзные последствия для бюджета, а после масштабного бюджетного стимулирования экономики во время пандемии такие последствия, наверное, будет трудно переварить. Поскольку Европа пересматривает сейчас свои бюджетные правила, власти обязаны задумываться о том, как оставить достаточно пространства для неожиданного и масштабного наращивания вооружений.
Многие явно забыли, что всплески затрат в военное время когда-то были главным фактором волатильности государственных расходов. Во время войны обычно повышаются не только государственные расходы и дефицит бюджета, но иногда и процентные ставки. Сегодня власти (наряду со многими экономистами, полными благих намерений) убеждены, что серьёзные глобальные экономические шоки, подобные пандемиям или финансовым кризисам, неизбежно будут толкать вниз процентные ставки, упрощая финансирование больших долгов. Но в военное время потребность в немедленных, крупных, временных расходах легко может толкать вверх стоимость заимствований.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Да, в современном сложном мире дронов, кибервойн и автоматизированных полей сражений огромное значение имеет то, как именно правительства тратят свои оборонные бюджеты. Тем не менее, наивно полагать, будто при каждом сокращении военного бюджета армейское командование сумеет компенсировать эту разницу повышением эффективности.
Было бы также полезно, если бы Запад сумел избежать новых стратегических ошибок в своей энергетической политике – подобных тем, что привели нас к нынешнему положению. В частности, Германия, зависимая от поставок более половины необходимого ей газа из России, похоже, совершила историческую ошибку, когда объявила о выводе из эксплуатации всех атомных электростанций после катастрофы в Фукусиме в 2011 году. Напротив, Франция, которая удовлетворяет 75% своих потребности в электричестве с помощью атомной энергетики, намного меньше уязвима перед российскими угрозами.
В США решение отменить планировавшуюся стройку нефтепровода Keystone XL, возможно, опиралось на здравую экологическую логику. Но время принятия этого решения выглядит не очень подходящим. Меры, призванные защитить окружающую среду, оказываются для неё мало полезными, если они приводят к стратегическому ослаблению, повышающему вероятность начала войн в Европе с использованием обычных вооружений, не говоря уже о страшном радиоактивном загрязнении, которое может стать результатом применения нейтронных бомб или тактического ядерного оружия.
Упорное украинское сопротивление, быстрые и жёсткие экономические и финансовые санкции, а также недовольство внутри страны ещё могут заставить Путина признать, что его решение вторгнуться в Украину было потрясающей ошибкой в расчётах. Но даже если нынешний кризис пойдёт на спад, ужасное нападение на Украину должно напомнить даже самым верным защитникам мира, что мир может быть жестоким и непредсказуемым.
Все надеются на длительный мир. Но трезвый анализ способов достижения странами устойчивого и справедливого роста экономики требует сохранения бюджетного пространства (в том числе возможность осуществления чрезвычайных заимствований) для расходов на защиту от внешней агрессии.