МЕЛЬБУРН. В XVI веке алхимик Парацельс предложил рецепт создания живого существа, начало которого предусматривало введение семенной жидкости в разлагающуюся «venter equinus» («брюшную полость лошади»). Обычно это переводится как «конский навоз», но «venter» с латыни переводится как «брюшная полость» или «матка».
Так что оккультистов теперь, наверное, порадует тот факт, что Крейг Вентер был движущей силой группы учёных, заявивших в прошлом месяце о том, что они создали синтетическую форму жизни: бактерию с геномом, разработанным и созданным из химических веществ в лаборатории.
Новая бактерия, прозванная «Синтией», реплицировала и воспроизводила белок. Согласно любым разумным определениям, она живая. Хотя она и сильно похожа на природную бактерию, с которой она была, во многом, скопирована, создатели вставили в её геном отличительные нити ДНК для подтверждения того, что это не природный объект. В данных нитях в кодированном виде заложен адрес веб-сайта, имена исследователей и уместные цитаты, такие как цитата известного американского физика Ричарда Файнмана «Я не понимаю того, что не могу построить».
Уже несколько лет кажется, что синтетическая биология может стать следующим важнейшим вопросом биоэтики (этики биологических исследований). Учёные Института Крейга Вентера ожидали, что им скажут, что они «играют в бога», и они не были разочарованы. Да, если вы верите, что жизнь была создана богом, то данные исследования действительно похожи на «игру в бога» больше, чем какие-либо другие открытия человека на данный момент.
Известный биоэтик Арт Кеплен из Университета Пенсильвании сказал, что данное достижение является открытием исторической важности, поскольку оно «может опровергнуть тот аргумент, что для зарождения жизни требуется особая сила». Когда Вентера спросили о значении того, что сделала его группа, он описал это как «гигантское философское изменение того, как мы понимаем жизнь».
Другие же подчёркивают то, что, хотя данная группа учёных и создала синтетический геном, но они вложили его в клетку другой бактерии, заменив её ДНК. Нам ещё потребуется создать живой организм целиком из бутылей с химическими веществами, чтобы все, верящие в то, что лишь божественная сущность может вдохнуть «жизненную силу» в неживую материю, перестали в это верить.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
На более практичном уровне, как сказал Вентер, работа его группы позволила создать «очень мощный набор инструментов» для преобразования жизни. Его критиковали за то, что данное исследование финансировалось компанией Synthetic Genomics, соучредителем которой он является и которая будет обладать правами на интеллектуальную собственность результатов данного исследования и уже подала заявки на 13 патентов, связанных с ним. Но для завершения данной работы потребовалось 20 учёных и десять лет, а общая её стоимость оценивается в 40 млн долларов США, поэтому коммерческие инвесторы являются очевидным источником такого финансирования.
Другие возражают, что нельзя патентовать живых существ. Эта битва была проиграна в 1980 г., когда Верховный суд США постановил, что генетически модифицированный микроорганизм, предназначенный для очистки нефтяных пятен, может быть запатентован (очевидно, что, учитывая ущерб, причинённый пятном, разлитым корпорацией BP в Мексиканском заливе, с данным конкретным микроорганизмом ещё предстоит поработать).
Патентование жизни ушло ещё на шаг дальше в 1984 г., когда Гарвардский университет успешно защитил патент на свою «онкомышь» – лабораторную мышь, специально предназначенную для быстрого получения рака, с тем чтобы сделать мышь более полезным средством исследования. Существуют веские основания возражать против превращения чувствующего существа в патентованное лабораторное средство, но не так легко понять, почему патентное право не должно распространяться на вновь созданные бактерии или морские водоросли, которые ничего не чувствуют и могут быть такими же полезными, как и любые другие изобретения.
Вообще, само существование Синтии ставит под вопрос различие между живыми и искусственными организмами, которое лежит в основе большей части противостояния «патентованию жизни», – хотя данный аргумент не подразумевает одобрения выдачи бесчисленных патентов, не дающих другим учёным совершать свои собственные открытия в данной важной новой области.
Что касается возможной бесполезности синтетической бактерии, тот факт, что новостям о рождении Синтии пришлось конкурировать с заголовками новостей о худшем в истории разливе нефти, оказался эффективней любой рекламы. Возможно, однажды мы сможем создать бактерию, которая сможет быстро, безопасно и эффективно убирать нефтяные пятна. И, по словам Вентера, если бы технология его группы была доступна в прошлом году, то имелась бы возможность создать вакцину для защиты от вируса гриппа H1N1 в течение 24 часов, а не в течение нескольких недель.
Однако наиболее впечатляющим предложением Вентера является форма морских водорослей, способных поглощать углекислый газ из атмосферы и использовать его для создания дизельного топлива или бензина. Компания Synthetic Genomics заключила договор на сумму 600 млн долларов с корпорацией ExxonMobil с целью получения топлива из морских водорослей.
Очевидно, что внедрение в природу любого синтетического организма должно тщательно регулироваться, точно так же как и внедрение в природу любого генетически модифицированного организма. Но все риски необходимо сравнивать с другими серьёзными угрозами, с которым мы сталкиваемся. Например, международные переговоры о борьбе с изменением климата, по-видимому, зашли в тупик, и общественный скептицизм о глобальном потеплении растёт, хотя научные свидетельства по-прежнему подтверждают, что оно реально и угрожает жизням миллиардов людей.
В подобных обстоятельствах общепризнанно, что очень высокий риск синтетической биологии, возможно, перевешивается надеждой на то, что она может позволить нам предотвратить надвигающуюся экологическую катастрофу.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
In 2024, global geopolitics and national politics have undergone considerable upheaval, and the world economy has both significant weaknesses, including Europe and China, and notable bright spots, especially the US. In the coming year, the range of possible outcomes will broaden further.
offers his predictions for the new year while acknowledging that the range of possible outcomes is widening.
МЕЛЬБУРН. В XVI веке алхимик Парацельс предложил рецепт создания живого существа, начало которого предусматривало введение семенной жидкости в разлагающуюся «venter equinus» («брюшную полость лошади»). Обычно это переводится как «конский навоз», но «venter» с латыни переводится как «брюшная полость» или «матка».
Так что оккультистов теперь, наверное, порадует тот факт, что Крейг Вентер был движущей силой группы учёных, заявивших в прошлом месяце о том, что они создали синтетическую форму жизни: бактерию с геномом, разработанным и созданным из химических веществ в лаборатории.
Новая бактерия, прозванная «Синтией», реплицировала и воспроизводила белок. Согласно любым разумным определениям, она живая. Хотя она и сильно похожа на природную бактерию, с которой она была, во многом, скопирована, создатели вставили в её геном отличительные нити ДНК для подтверждения того, что это не природный объект. В данных нитях в кодированном виде заложен адрес веб-сайта, имена исследователей и уместные цитаты, такие как цитата известного американского физика Ричарда Файнмана «Я не понимаю того, что не могу построить».
Уже несколько лет кажется, что синтетическая биология может стать следующим важнейшим вопросом биоэтики (этики биологических исследований). Учёные Института Крейга Вентера ожидали, что им скажут, что они «играют в бога», и они не были разочарованы. Да, если вы верите, что жизнь была создана богом, то данные исследования действительно похожи на «игру в бога» больше, чем какие-либо другие открытия человека на данный момент.
Известный биоэтик Арт Кеплен из Университета Пенсильвании сказал, что данное достижение является открытием исторической важности, поскольку оно «может опровергнуть тот аргумент, что для зарождения жизни требуется особая сила». Когда Вентера спросили о значении того, что сделала его группа, он описал это как «гигантское философское изменение того, как мы понимаем жизнь».
Другие же подчёркивают то, что, хотя данная группа учёных и создала синтетический геном, но они вложили его в клетку другой бактерии, заменив её ДНК. Нам ещё потребуется создать живой организм целиком из бутылей с химическими веществами, чтобы все, верящие в то, что лишь божественная сущность может вдохнуть «жизненную силу» в неживую материю, перестали в это верить.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
На более практичном уровне, как сказал Вентер, работа его группы позволила создать «очень мощный набор инструментов» для преобразования жизни. Его критиковали за то, что данное исследование финансировалось компанией Synthetic Genomics, соучредителем которой он является и которая будет обладать правами на интеллектуальную собственность результатов данного исследования и уже подала заявки на 13 патентов, связанных с ним. Но для завершения данной работы потребовалось 20 учёных и десять лет, а общая её стоимость оценивается в 40 млн долларов США, поэтому коммерческие инвесторы являются очевидным источником такого финансирования.
Другие возражают, что нельзя патентовать живых существ. Эта битва была проиграна в 1980 г., когда Верховный суд США постановил, что генетически модифицированный микроорганизм, предназначенный для очистки нефтяных пятен, может быть запатентован (очевидно, что, учитывая ущерб, причинённый пятном, разлитым корпорацией BP в Мексиканском заливе, с данным конкретным микроорганизмом ещё предстоит поработать).
Патентование жизни ушло ещё на шаг дальше в 1984 г., когда Гарвардский университет успешно защитил патент на свою «онкомышь» – лабораторную мышь, специально предназначенную для быстрого получения рака, с тем чтобы сделать мышь более полезным средством исследования. Существуют веские основания возражать против превращения чувствующего существа в патентованное лабораторное средство, но не так легко понять, почему патентное право не должно распространяться на вновь созданные бактерии или морские водоросли, которые ничего не чувствуют и могут быть такими же полезными, как и любые другие изобретения.
Вообще, само существование Синтии ставит под вопрос различие между живыми и искусственными организмами, которое лежит в основе большей части противостояния «патентованию жизни», – хотя данный аргумент не подразумевает одобрения выдачи бесчисленных патентов, не дающих другим учёным совершать свои собственные открытия в данной важной новой области.
Что касается возможной бесполезности синтетической бактерии, тот факт, что новостям о рождении Синтии пришлось конкурировать с заголовками новостей о худшем в истории разливе нефти, оказался эффективней любой рекламы. Возможно, однажды мы сможем создать бактерию, которая сможет быстро, безопасно и эффективно убирать нефтяные пятна. И, по словам Вентера, если бы технология его группы была доступна в прошлом году, то имелась бы возможность создать вакцину для защиты от вируса гриппа H1N1 в течение 24 часов, а не в течение нескольких недель.
Однако наиболее впечатляющим предложением Вентера является форма морских водорослей, способных поглощать углекислый газ из атмосферы и использовать его для создания дизельного топлива или бензина. Компания Synthetic Genomics заключила договор на сумму 600 млн долларов с корпорацией ExxonMobil с целью получения топлива из морских водорослей.
Очевидно, что внедрение в природу любого синтетического организма должно тщательно регулироваться, точно так же как и внедрение в природу любого генетически модифицированного организма. Но все риски необходимо сравнивать с другими серьёзными угрозами, с которым мы сталкиваемся. Например, международные переговоры о борьбе с изменением климата, по-видимому, зашли в тупик, и общественный скептицизм о глобальном потеплении растёт, хотя научные свидетельства по-прежнему подтверждают, что оно реально и угрожает жизням миллиардов людей.
В подобных обстоятельствах общепризнанно, что очень высокий риск синтетической биологии, возможно, перевешивается надеждой на то, что она может позволить нам предотвратить надвигающуюся экологическую катастрофу.