НАЙРОБИ – Объявление лауреатов экологической премии Голдмана за 2017 год – это хороший повод отдать должное работе лидеров-активистов. Однако это ещё и подходящий случай, чтобы подчеркнуть, насколько много храбрости требует подобная деятельность (как и деятельность многих других активистов-экологов).
Когда мой дорогой друг, Берта Касерес, и я стали лауреатами этой премии в 2015 году, в своей речи на церемонии вручения премии Берта сказала: «Я отдаю свою жизнь на службу матери-земли». Вскоре после этого Берта была убита в Гондурасе. Её история трагична, но не уникальна. Буквально через несколько месяцев был застрелен Исидро Балденегро Лопес, ещё один лауреат экологической премии Голдмана.
Никогда ещё не было так опасно быть активистом-экологом. Вспомните о насилии в отношении экологических защитников, которые протестовали против нефтепровода Dakota Access в США. Полицию обвинили в применении излишней силы при разгоне представителей индейского племени Сиу из резервации Стэндинг-Рок и их сторонников, утверждавших, что данный проект приведёт к загрязнению воды и разрушению священных мест с захоронениями.
К счастью, во время этих протестов никто не был убит. Но в других странах, с более хрупкой демократией, активисты-экологи, выступающие против тех, кто загрязняет окружающую среду, играют собственной жизнью. По данным доклада организации Global Witness, только в 2015 году было задокументировано 185 убийств экологических активистов в 16 странах. Это почти вдвое больше, чем число журналистов, убитых в том же году.
Мой личный опыт тоже свидетельствует об опасностях, грозящих борцам за экологию. На протяжении восьми лет жители моего района Овино-Ухуру в сельской Кении подвергались воздействию токсичного свинца из-за деятельности металлургического завода, имевшего государственную лицензию. Всемирная организация здравоохранения считает ядовитой дозу свинца в размере пять микрограмм на децилитр. Самый высокий уровень содержания свинца, зарегистрированный в Овино-Ухуру, равнялся 420 микрограммам на децилитр. В получившем широкую огласку случае загрязнения в городе Флинт (штат Мичиган) речь шла о 35 микрограммах на децилитр.
Когда мы узнали, что нас травят, мы начали бороться. Мы стали писать письма в правительство, мы организовали мирные протесты. При поддержке сограждан я основала Центр правосудия, госуправления и экологического действия (CJGEA) с целью заставить государство и корпорации нести ответственность за поддержание чистой и здоровой окружающей среды.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
В феврале 2016 года CJGEA подала иск в суд против шести государственных ведомств и двух корпораций. Это ни к чему не привело. Однако год спустя, когда мы опубликовали сообщение в местных газетах о своём намерении засудить две корпорации, разразился ад.
Несмотря на убийство Берты и Исидро (а также многих других), я всё равно не осознавала до конца всей опасности, когда бросила вызов могущественным силам, поддерживаемым правительством. Вскоре я получили леденящий душу телефонный звонок с предупреждением – повнимательней следить за моим сыном. Экологические активисты из нашего района стали подвергаться нападениям, их дома окружали головорезы, размахивавшие мачете. Сын моего близкого соратника был похищен неизвестными мужчинами, но, к счастью, его позднее отпустили.
А ведь можно было бы ожидать, что государство вступится в защиту своих граждан от подобных приёмчиков, не говоря уже собственно о защите от отравления свинцом. Мы не нарушали никаких законов; напротив, мы требовали соблюдения конституции Кении, гарантирующей гражданам право на безопасную и здоровую окружающую среду. Однако, нам, наверное, не следует удивляться такому поведению государства. Дело в том, что в 2015 году правительство Кении – наряду ещё с 13 странами – проголосовало на Генеральной ассамблее ООН против резолюции ООН, призывающей защищать тех, кто защищает права человека.
Природа даёт достаточно для удовлетворения потребностей каждого, но недостаточно для удовлетворения алчности каждого. Природные ресурсы скудеют, поэтому богатые минералами земли Африки становятся всё более привлекательными для инвесторов, ищущих максимальной прибыли. Конечно, власти должны пользоваться открывающимся благодаря этому возможностям для экономического роста и создания рабочих мест, однако им не следует позволять компаниям наносить вред окружающей среде и ставить под угрозу здоровье и жизнедеятельность местных жителей.
Истории Берты, Исидро и моя собственная показывают, что мы не можем больше полагаться на государственные органы, в частности, на национальные правоохранительные силы, чтобы гарантировать подобный исход, а тем более гарантировать расследование и наказание за преступления против планеты и тех, кто за неё борется. Именно поэтому миру необходим независимый, международно признанный юридический орган, в который местные жители и активисты смогут обращаться для противодействия экологическим преступлениям.
В марте 2012 года в ООН впервые появился специальный докладчик по вопросам прав человека и экологии, и это позитивный шаг. Но нам нужна система с зубами. Двадцать лет назад был учреждён Международный уголовный суд для преследования лиц, ответственных за военные преступления и преступления против человечности. Аналогичный суд мог бы рассматривать преступления против окружающей среды и её защитников.
Попытки заткнуть голоса тех, кто борется за соблюдение экологического законодательства и регулирования, – это путь к саморазрушению. Люди и планета умирают. И те, кто борется за то, чтобы предотвратить все эти смерти, заслуживают защиты, а не превращения в новые жертвы.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
At the end of a year of domestic and international upheaval, Project Syndicate commentators share their favorite books from the past 12 months. Covering a wide array of genres and disciplines, this year’s picks provide fresh perspectives on the defining challenges of our time and how to confront them.
ask Project Syndicate contributors to select the books that resonated with them the most over the past year.
НАЙРОБИ – Объявление лауреатов экологической премии Голдмана за 2017 год – это хороший повод отдать должное работе лидеров-активистов. Однако это ещё и подходящий случай, чтобы подчеркнуть, насколько много храбрости требует подобная деятельность (как и деятельность многих других активистов-экологов).
Когда мой дорогой друг, Берта Касерес, и я стали лауреатами этой премии в 2015 году, в своей речи на церемонии вручения премии Берта сказала: «Я отдаю свою жизнь на службу матери-земли». Вскоре после этого Берта была убита в Гондурасе. Её история трагична, но не уникальна. Буквально через несколько месяцев был застрелен Исидро Балденегро Лопес, ещё один лауреат экологической премии Голдмана.
Никогда ещё не было так опасно быть активистом-экологом. Вспомните о насилии в отношении экологических защитников, которые протестовали против нефтепровода Dakota Access в США. Полицию обвинили в применении излишней силы при разгоне представителей индейского племени Сиу из резервации Стэндинг-Рок и их сторонников, утверждавших, что данный проект приведёт к загрязнению воды и разрушению священных мест с захоронениями.
К счастью, во время этих протестов никто не был убит. Но в других странах, с более хрупкой демократией, активисты-экологи, выступающие против тех, кто загрязняет окружающую среду, играют собственной жизнью. По данным доклада организации Global Witness, только в 2015 году было задокументировано 185 убийств экологических активистов в 16 странах. Это почти вдвое больше, чем число журналистов, убитых в том же году.
Мой личный опыт тоже свидетельствует об опасностях, грозящих борцам за экологию. На протяжении восьми лет жители моего района Овино-Ухуру в сельской Кении подвергались воздействию токсичного свинца из-за деятельности металлургического завода, имевшего государственную лицензию. Всемирная организация здравоохранения считает ядовитой дозу свинца в размере пять микрограмм на децилитр. Самый высокий уровень содержания свинца, зарегистрированный в Овино-Ухуру, равнялся 420 микрограммам на децилитр. В получившем широкую огласку случае загрязнения в городе Флинт (штат Мичиган) речь шла о 35 микрограммах на децилитр.
Когда мы узнали, что нас травят, мы начали бороться. Мы стали писать письма в правительство, мы организовали мирные протесты. При поддержке сограждан я основала Центр правосудия, госуправления и экологического действия (CJGEA) с целью заставить государство и корпорации нести ответственность за поддержание чистой и здоровой окружающей среды.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
В феврале 2016 года CJGEA подала иск в суд против шести государственных ведомств и двух корпораций. Это ни к чему не привело. Однако год спустя, когда мы опубликовали сообщение в местных газетах о своём намерении засудить две корпорации, разразился ад.
Несмотря на убийство Берты и Исидро (а также многих других), я всё равно не осознавала до конца всей опасности, когда бросила вызов могущественным силам, поддерживаемым правительством. Вскоре я получили леденящий душу телефонный звонок с предупреждением – повнимательней следить за моим сыном. Экологические активисты из нашего района стали подвергаться нападениям, их дома окружали головорезы, размахивавшие мачете. Сын моего близкого соратника был похищен неизвестными мужчинами, но, к счастью, его позднее отпустили.
А ведь можно было бы ожидать, что государство вступится в защиту своих граждан от подобных приёмчиков, не говоря уже собственно о защите от отравления свинцом. Мы не нарушали никаких законов; напротив, мы требовали соблюдения конституции Кении, гарантирующей гражданам право на безопасную и здоровую окружающую среду. Однако, нам, наверное, не следует удивляться такому поведению государства. Дело в том, что в 2015 году правительство Кении – наряду ещё с 13 странами – проголосовало на Генеральной ассамблее ООН против резолюции ООН, призывающей защищать тех, кто защищает права человека.
Природа даёт достаточно для удовлетворения потребностей каждого, но недостаточно для удовлетворения алчности каждого. Природные ресурсы скудеют, поэтому богатые минералами земли Африки становятся всё более привлекательными для инвесторов, ищущих максимальной прибыли. Конечно, власти должны пользоваться открывающимся благодаря этому возможностям для экономического роста и создания рабочих мест, однако им не следует позволять компаниям наносить вред окружающей среде и ставить под угрозу здоровье и жизнедеятельность местных жителей.
Истории Берты, Исидро и моя собственная показывают, что мы не можем больше полагаться на государственные органы, в частности, на национальные правоохранительные силы, чтобы гарантировать подобный исход, а тем более гарантировать расследование и наказание за преступления против планеты и тех, кто за неё борется. Именно поэтому миру необходим независимый, международно признанный юридический орган, в который местные жители и активисты смогут обращаться для противодействия экологическим преступлениям.
В марте 2012 года в ООН впервые появился специальный докладчик по вопросам прав человека и экологии, и это позитивный шаг. Но нам нужна система с зубами. Двадцать лет назад был учреждён Международный уголовный суд для преследования лиц, ответственных за военные преступления и преступления против человечности. Аналогичный суд мог бы рассматривать преступления против окружающей среды и её защитников.
Попытки заткнуть голоса тех, кто борется за соблюдение экологического законодательства и регулирования, – это путь к саморазрушению. Люди и планета умирают. И те, кто борется за то, чтобы предотвратить все эти смерти, заслуживают защиты, а не превращения в новые жертвы.