ПРИНСТОН. Государственный сектор экономики во всем мире страдает от дефицита финансов. Правительства несут значительные расходы по спасению банков и предприятий, пострадавших от финансового и экономического кризиса. Существует всемирное согласие, что необходимо стимулирование в соответствии с кейнсианской экономической теорией. В то же время, высокопоставленные политики все более и более нервно ищут «стратегию выхода из кризиса». Они хорошо знают, что постоянно управлять дефицитом они не смогут, но они также не хотят говорить, когда должен начаться болезненный выход.
Германия отличается от других государств, но не потому, что не тратит денег в настоящее время, а тем, как она говорит о своем будущем. Правительство Германии предприняло наиболее агрессивные меры в отношении дефицита и попыталось изложить решительную стратегию выхода из кризиса. Канцлер Германии Ангела Меркель критиковала ФРС США и Банк Англии за «количественные послабления», что на практике позволило банкам превратить в деньги большое количество различных типов государственных и частных долгов. Немецкому правительству также удалось принять конституционный закон, требующий, чтобы максимальный предел государственного дефицита в 2016 году не превышал 0,35% ВВП и был полностью ликвидирован до 2020 года.
Нападки на чрезмерно податливые центральные банки и попытки ограничить государственный долг очень популярны в настоящее время в Германии. Однако всеми экономистами в мире (включая Германию) они признаются как не имеющие смысла.
Меркель - не первый немецкий политик, занимающий жесткую монетарную политику, и не первый политик, сталкивающийся со стремительным потоком международной критики. В поздние 1970–е годы, когда мир находился перед лицом вялого роста экономики и инфляции, Канцлер Гельмут Шмидт настойчиво говорил английским, французским и американским лидерам, что дефицит их экономик ошибочен и опасен. Он полагал, что решением по выходу из стагфляции было «ликвидация дефицита теми, у кого он был». Многие его коллеги-лидеры начали подумывать, что Шмидт слишком самонадеян.
Самым очевидным объяснением немецкой особенности является страстное увлечение уроками немецкой истории, а именно двумя эпизодами по выходу инфляции из-под контроля в двадцатом веке, во время которых владельцы лишились своих денежных сбережений. Великая инфляция в начале 1920-х годов, которая превратилась в гиперинфляцию с ценами, изменяющимися по несколько раз в день, уничтожила средний класс, привела к политической нестабильности и, фактически, открыла путь для Гитлера. Гитлер неоднократно обещал, что он примет все возможные меры для борьбы с инфляцией, однако его милитаризм также вел к экспроприации сбережений.
Несмотря на то, что только достаточно пожилые люди лично пережили второй из этих эпизодов уничтожения денежных сбережений, политический резонанс этих эпизодов все еще ощущается довольно остро. Наиболее популярная газета в Германии « Бильд Цайтунг» в заголовках своих мартовских номеров 2009 года предупреждала об инфляции, хотя все индикаторы цен свидетельствовали об обратном. Очевидно, Меркель обладает политической проницательностью, и ее реакция затронула чувства народа.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Вторым разумным объяснением для Германии является политика в области демографии. Бюджетные ограничения являются привлекательными не только для пожилого населения. Они особенно привлекательны для молодых людей, которые переживают, что им придется оплачивать расходы по уходу за увеличивающимся населением пожилых людей и иждивенцев.
Третьим объяснением является особое положение Германии. Несмотря на то, что правительства во всем мире (в том числе в Германии) накапливают беспрецедентные размеры долгов мирного времени, рынки беспокоятся об устойчивом развитии. Некоторые страны, подверженные кризису, например Латвия, больше уже не могут продавать долговые обязательства. Даже более крупные и стабильные страны, такие как Британия и США, находят проведение аукционов по продаже государственных ценных бумаг достаточно проблематичным. Крупные инвесторы, в особенности резервные фонды азиатских государств, начинают все больше нервничать по этому поводу.
Жесткий «железный» механизм для прекращения бесконечного роста долга является привлекательным в качестве способа преодоления растущей мошеннической конкуренции за фонды для финансирования. Германия, похоже, будет иметь лучший кредитный риск, что позволит финансировать бюджетный дефицит проще и дешевле.
Конечно, в законодательном балансировании бюджета есть элемент блефа. Экстравагантные обещания о лучшем поведении в определенный период времени в будущем не является полностью кредитоспособными, хотя они и дают краткосрочный эффект. В 1985 году Конгресс США одобрил Акт Грамма-Рудмана, который позволял в случае дефицита бюджета автоматически ограничивать расходы. Он не соответствовал конституции, но положил начало процессу консолидации бюджета.
Маастрихтские критерии Европейского Союза, определяющие, что максимальный уровень бюджетного дефицита не должен превышать 3% ВВП, относятся к этой же категории – это мера, которая может быть ослаблена в случае изменения политического давления, но которая изначально помогает сократить затраты на покрытие бюджетного дефицита и обслуживание займов.
Действительной проблемой с мерами, принимаемыми Германией, является не отсутствие знаний, как мир будет выглядеть в 2016 году или 2020 году, а то, что Германия и политически, и экономически привязана к Европейской интеграции, а именно связана со странами, имеющими различные бюджетные перспективы и приоритеты. Таким образом, Германии не имеет смысла бороться за создание более устойчивого бюджета, чем ее соседи: все европейские страны связаны между собой. Если немцы «свяжут» себе руки конституционными законами по бюджету, то таким образом они «развяжут» руки своим соседям.
Предполагалось, что монетарная унификация Европы в 1990-е годы будет сопровождаться гармонизацией и сближением бюджетной политики. Когда бюджеты начали развиваться в разных направлениях, давление переместилось на региональную политику (для перераспределения доходов) и монетарную политику (для обеспечения роста). Перспективы трений между членами Евросоюза увеличиваются. Наилучшей надеждой для Германии является то, что люди - как немецкие избиратели, так и управляющие китайскими инвестиционными фондами, сейчас серьезно воспримут эти обещания, но забудут о них через десять лет.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Though Donald Trump attracted more support than ever from working-class voters in the 2024 US presidential election, he has long embraced an agenda that benefits the wealthiest Americans above all. During his second term, however, Trump seems committed not just to serving America’s ultra-rich, but to letting them wield state power themselves.
The reputation of China's longest-serving premier has fared far better than that of the Maoist regime he faithfully served. Zhou's political survival skills enabled him to survive many purges, and even to steer Mao away from potential disasters, but he could not escape the Chairman's cruelty, even at the end of his life.
reflects on the complicated life and legacy of the renowned diplomat who was Mao Zedong’s dutiful lieutenant.
ПРИНСТОН. Государственный сектор экономики во всем мире страдает от дефицита финансов. Правительства несут значительные расходы по спасению банков и предприятий, пострадавших от финансового и экономического кризиса. Существует всемирное согласие, что необходимо стимулирование в соответствии с кейнсианской экономической теорией. В то же время, высокопоставленные политики все более и более нервно ищут «стратегию выхода из кризиса». Они хорошо знают, что постоянно управлять дефицитом они не смогут, но они также не хотят говорить, когда должен начаться болезненный выход.
Германия отличается от других государств, но не потому, что не тратит денег в настоящее время, а тем, как она говорит о своем будущем. Правительство Германии предприняло наиболее агрессивные меры в отношении дефицита и попыталось изложить решительную стратегию выхода из кризиса. Канцлер Германии Ангела Меркель критиковала ФРС США и Банк Англии за «количественные послабления», что на практике позволило банкам превратить в деньги большое количество различных типов государственных и частных долгов. Немецкому правительству также удалось принять конституционный закон, требующий, чтобы максимальный предел государственного дефицита в 2016 году не превышал 0,35% ВВП и был полностью ликвидирован до 2020 года.
Нападки на чрезмерно податливые центральные банки и попытки ограничить государственный долг очень популярны в настоящее время в Германии. Однако всеми экономистами в мире (включая Германию) они признаются как не имеющие смысла.
Меркель - не первый немецкий политик, занимающий жесткую монетарную политику, и не первый политик, сталкивающийся со стремительным потоком международной критики. В поздние 1970–е годы, когда мир находился перед лицом вялого роста экономики и инфляции, Канцлер Гельмут Шмидт настойчиво говорил английским, французским и американским лидерам, что дефицит их экономик ошибочен и опасен. Он полагал, что решением по выходу из стагфляции было «ликвидация дефицита теми, у кого он был». Многие его коллеги-лидеры начали подумывать, что Шмидт слишком самонадеян.
Самым очевидным объяснением немецкой особенности является страстное увлечение уроками немецкой истории, а именно двумя эпизодами по выходу инфляции из-под контроля в двадцатом веке, во время которых владельцы лишились своих денежных сбережений. Великая инфляция в начале 1920-х годов, которая превратилась в гиперинфляцию с ценами, изменяющимися по несколько раз в день, уничтожила средний класс, привела к политической нестабильности и, фактически, открыла путь для Гитлера. Гитлер неоднократно обещал, что он примет все возможные меры для борьбы с инфляцией, однако его милитаризм также вел к экспроприации сбережений.
Несмотря на то, что только достаточно пожилые люди лично пережили второй из этих эпизодов уничтожения денежных сбережений, политический резонанс этих эпизодов все еще ощущается довольно остро. Наиболее популярная газета в Германии « Бильд Цайтунг» в заголовках своих мартовских номеров 2009 года предупреждала об инфляции, хотя все индикаторы цен свидетельствовали об обратном. Очевидно, Меркель обладает политической проницательностью, и ее реакция затронула чувства народа.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Вторым разумным объяснением для Германии является политика в области демографии. Бюджетные ограничения являются привлекательными не только для пожилого населения. Они особенно привлекательны для молодых людей, которые переживают, что им придется оплачивать расходы по уходу за увеличивающимся населением пожилых людей и иждивенцев.
Третьим объяснением является особое положение Германии. Несмотря на то, что правительства во всем мире (в том числе в Германии) накапливают беспрецедентные размеры долгов мирного времени, рынки беспокоятся об устойчивом развитии. Некоторые страны, подверженные кризису, например Латвия, больше уже не могут продавать долговые обязательства. Даже более крупные и стабильные страны, такие как Британия и США, находят проведение аукционов по продаже государственных ценных бумаг достаточно проблематичным. Крупные инвесторы, в особенности резервные фонды азиатских государств, начинают все больше нервничать по этому поводу.
Жесткий «железный» механизм для прекращения бесконечного роста долга является привлекательным в качестве способа преодоления растущей мошеннической конкуренции за фонды для финансирования. Германия, похоже, будет иметь лучший кредитный риск, что позволит финансировать бюджетный дефицит проще и дешевле.
Конечно, в законодательном балансировании бюджета есть элемент блефа. Экстравагантные обещания о лучшем поведении в определенный период времени в будущем не является полностью кредитоспособными, хотя они и дают краткосрочный эффект. В 1985 году Конгресс США одобрил Акт Грамма-Рудмана, который позволял в случае дефицита бюджета автоматически ограничивать расходы. Он не соответствовал конституции, но положил начало процессу консолидации бюджета.
Маастрихтские критерии Европейского Союза, определяющие, что максимальный уровень бюджетного дефицита не должен превышать 3% ВВП, относятся к этой же категории – это мера, которая может быть ослаблена в случае изменения политического давления, но которая изначально помогает сократить затраты на покрытие бюджетного дефицита и обслуживание займов.
Действительной проблемой с мерами, принимаемыми Германией, является не отсутствие знаний, как мир будет выглядеть в 2016 году или 2020 году, а то, что Германия и политически, и экономически привязана к Европейской интеграции, а именно связана со странами, имеющими различные бюджетные перспективы и приоритеты. Таким образом, Германии не имеет смысла бороться за создание более устойчивого бюджета, чем ее соседи: все европейские страны связаны между собой. Если немцы «свяжут» себе руки конституционными законами по бюджету, то таким образом они «развяжут» руки своим соседям.
Предполагалось, что монетарная унификация Европы в 1990-е годы будет сопровождаться гармонизацией и сближением бюджетной политики. Когда бюджеты начали развиваться в разных направлениях, давление переместилось на региональную политику (для перераспределения доходов) и монетарную политику (для обеспечения роста). Перспективы трений между членами Евросоюза увеличиваются. Наилучшей надеждой для Германии является то, что люди - как немецкие избиратели, так и управляющие китайскими инвестиционными фондами, сейчас серьезно воспримут эти обещания, но забудут о них через десять лет.