БЕРЛИН – Правительства многих стран мира принимают драконовские меры для подавления организаций гражданского общества – от запретительных законов и бюрократических придирок до чёрного пиара, цензуры и откровенных репрессий со стороны служб безопасности или полиции. Любыми средствами власти стремятся помешать работе политических, социальных и экологических активистов с решимостью, не виданной со времен падения коммунизма в Европе четверть века назад.
Безусловно, чтобы оправдать репрессии неправительственных некоммерческих организаций (НКО) и других групп гражданского общества, правительства ссылаются на разные причины, на угрозу безопасности, в частности терроризм, ставший сейчас самой актуальной проблемой. Но реальность такова, что угрозы безопасности (которые вполне могут быть реальными) не являются оправданием для огульных подозрений, которые власти используют в качестве предлога, чтобы заставить замолчать или запретить независимые организации.
Эта тревожная тенденция, по всей видимости, не мимолетное явление, а признак фундаментальных изменений в международной геополитике. Одним из важнейших среди них является растущий акцент на “суверенность” в развивающихся странах – от Египта до Таиланда.
В рамках заявляемого желания защитить государственный суверенитет правительства развивающихся стран теперь воспринимают денежные переводы из богатых стран, скажем, на процессы демократизации с гораздо большим подозрением, чем в 1990-е годы. Рассматривая такую помощь местным НКО как неправомерное вмешательство во внутренние дела, всё большее число правительств в странах так называемого «глобального Юга» хочет иметь полный контроль над денежными потоками из-за рубежа, особенно если они предназначены субъектам гражданского общества, которые из-за своих международных связей воспринимаются как неблагонадежные.
В результате, потоки денежных средств и связи между национальными и международными НКО, фондами и другими внешними донорами подвергаются всё более строгому контролю со стороны властей. Законы, ограничивающие или запрещающие финансирование НКО из внешних источников, стали одним из наиболее популярных инструментов для мониторинга или блокирования работы подобных групп. Такие законы уже вступили в силу или находятся на стадии рассмотрения примерно в 50 странах мира.
Например, в России в июле прошлого года 12 иностранных НКО были внесены в черный список, им пригрозили запретом на дальнейшую деятельность в стране. Поскольку сотрудничество с зарубежными организациями стало по закону потенциально наказуемым, российские организации гражданского общества потеряли доступ к основным источникам финансирования. В начале февраля в Израиле после ожесточенных дебатов Кнессет принял в первом чтении закон, предусматривающий, что НКО, которые получают больше половины бюджета от иностранных государственных учреждений, обязаны раскрывать информацию об источниках финансирования.
Власти также ведут наступление на популярные социальные движения. В последние годы широкое распространение получили протесты на местном уровне – люди выступают против плохих условий труда, незаконной вырубки лесов, захватов земли, экологически или социально вредных инфраструктурных проектов и многого другого. Цифровые технологии обеспечили несогласным доступ к политическим структурам и широкой международной аудитории, поэтому на власти оказывается растущее давление, вынуждающее их прислушаться к требованиям демонстрантов.
Но вместо того, чтобы поддаться народному давлению, политические и экономические элиты во многих случаях предпочитают расправу с протестующими. Более того, они принимают репрессивные законы о СМИ, ведущие к установлению государственного контроля в Интернете, что, как они утверждают, необходимо для сохранения стабильности, борьбы с терроризмом или защиты национального суверенитета от вмешательства Запада.
Порицание народных протестов стало уделом не только авторитарных режимов. Даже демократические правительства, например, в Австралии, Канаде и Индии, опускались до заявлений, будто протесты контролируются извне. Они хотели тем самым дискредитировать локальное сопротивление, скажем, строительству нефтепровода или угольной шахты, которые вроде как должны были приносить прибыль и содействовать росту экономики. Во всех этих случаях цель была одна и та же – сохранить политическую власть и/или обеспечить экономические интересы верхушки.
Нет ничего нового в том, что власти преследуют людей, борющихся за права человека, гендерное равенство, верховенство закона, права ЛГБТ, а также социально и экологически ориентированную экономическую политику. Активисты гражданского общества могут и должны ставить свои правительства в неловкое положение. Они являются контролёрами официальной политики, привлекают внимание к необоснованным решениям, инициируют и направляют общественные дебаты, предлагают политические и социальные альтернативы. НКО постоянно привлекаются к участию в многосторонних политических процессах, например, для содействия реализации «Целей устойчивого развития» ООН или гарантирования выполнения условий Парижского соглашения по климату.
Проблема сужения и закрытия пространства для деятельности гражданского общества должна быть включена в повестку дня национальных парламентов, многосторонних организаций и международных переговорных процессов. Свобода мнений, ассоциаций и собраний – это суть демократии. А значит, попытки ограничить эти свободы должны восприниматься как вызов всем демократическим правительствам и глобальному сотрудничеству. Их необходимо прекратить.
БЕРЛИН – Правительства многих стран мира принимают драконовские меры для подавления организаций гражданского общества – от запретительных законов и бюрократических придирок до чёрного пиара, цензуры и откровенных репрессий со стороны служб безопасности или полиции. Любыми средствами власти стремятся помешать работе политических, социальных и экологических активистов с решимостью, не виданной со времен падения коммунизма в Европе четверть века назад.
Безусловно, чтобы оправдать репрессии неправительственных некоммерческих организаций (НКО) и других групп гражданского общества, правительства ссылаются на разные причины, на угрозу безопасности, в частности терроризм, ставший сейчас самой актуальной проблемой. Но реальность такова, что угрозы безопасности (которые вполне могут быть реальными) не являются оправданием для огульных подозрений, которые власти используют в качестве предлога, чтобы заставить замолчать или запретить независимые организации.
Эта тревожная тенденция, по всей видимости, не мимолетное явление, а признак фундаментальных изменений в международной геополитике. Одним из важнейших среди них является растущий акцент на “суверенность” в развивающихся странах – от Египта до Таиланда.
В рамках заявляемого желания защитить государственный суверенитет правительства развивающихся стран теперь воспринимают денежные переводы из богатых стран, скажем, на процессы демократизации с гораздо большим подозрением, чем в 1990-е годы. Рассматривая такую помощь местным НКО как неправомерное вмешательство во внутренние дела, всё большее число правительств в странах так называемого «глобального Юга» хочет иметь полный контроль над денежными потоками из-за рубежа, особенно если они предназначены субъектам гражданского общества, которые из-за своих международных связей воспринимаются как неблагонадежные.
В результате, потоки денежных средств и связи между национальными и международными НКО, фондами и другими внешними донорами подвергаются всё более строгому контролю со стороны властей. Законы, ограничивающие или запрещающие финансирование НКО из внешних источников, стали одним из наиболее популярных инструментов для мониторинга или блокирования работы подобных групп. Такие законы уже вступили в силу или находятся на стадии рассмотрения примерно в 50 странах мира.
Например, в России в июле прошлого года 12 иностранных НКО были внесены в черный список, им пригрозили запретом на дальнейшую деятельность в стране. Поскольку сотрудничество с зарубежными организациями стало по закону потенциально наказуемым, российские организации гражданского общества потеряли доступ к основным источникам финансирования. В начале февраля в Израиле после ожесточенных дебатов Кнессет принял в первом чтении закон, предусматривающий, что НКО, которые получают больше половины бюджета от иностранных государственных учреждений, обязаны раскрывать информацию об источниках финансирования.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Власти также ведут наступление на популярные социальные движения. В последние годы широкое распространение получили протесты на местном уровне – люди выступают против плохих условий труда, незаконной вырубки лесов, захватов земли, экологически или социально вредных инфраструктурных проектов и многого другого. Цифровые технологии обеспечили несогласным доступ к политическим структурам и широкой международной аудитории, поэтому на власти оказывается растущее давление, вынуждающее их прислушаться к требованиям демонстрантов.
Но вместо того, чтобы поддаться народному давлению, политические и экономические элиты во многих случаях предпочитают расправу с протестующими. Более того, они принимают репрессивные законы о СМИ, ведущие к установлению государственного контроля в Интернете, что, как они утверждают, необходимо для сохранения стабильности, борьбы с терроризмом или защиты национального суверенитета от вмешательства Запада.
Порицание народных протестов стало уделом не только авторитарных режимов. Даже демократические правительства, например, в Австралии, Канаде и Индии, опускались до заявлений, будто протесты контролируются извне. Они хотели тем самым дискредитировать локальное сопротивление, скажем, строительству нефтепровода или угольной шахты, которые вроде как должны были приносить прибыль и содействовать росту экономики. Во всех этих случаях цель была одна и та же – сохранить политическую власть и/или обеспечить экономические интересы верхушки.
Нет ничего нового в том, что власти преследуют людей, борющихся за права человека, гендерное равенство, верховенство закона, права ЛГБТ, а также социально и экологически ориентированную экономическую политику. Активисты гражданского общества могут и должны ставить свои правительства в неловкое положение. Они являются контролёрами официальной политики, привлекают внимание к необоснованным решениям, инициируют и направляют общественные дебаты, предлагают политические и социальные альтернативы. НКО постоянно привлекаются к участию в многосторонних политических процессах, например, для содействия реализации «Целей устойчивого развития» ООН или гарантирования выполнения условий Парижского соглашения по климату.
Проблема сужения и закрытия пространства для деятельности гражданского общества должна быть включена в повестку дня национальных парламентов, многосторонних организаций и международных переговорных процессов. Свобода мнений, ассоциаций и собраний – это суть демократии. А значит, попытки ограничить эти свободы должны восприниматься как вызов всем демократическим правительствам и глобальному сотрудничеству. Их необходимо прекратить.