НЬЮ-ЙОРК – Не похоже, чтобы финансовые рынки в полной мере учитывали в ценах активов риски, связанные с российским вторжением в Украину. Отсутствие какой-либо значимой негативной реакции на рынках акций, а также корпоративных и государственных долговых обязательств в Европе, США, Канаде и Японии выглядело бы едва ли разумным, даже если бы не было никаких шансов на эскалацию нынешней ситуации и её перерастание в открытый конфликт между НАТО и Россией. Но это не единственный реальный риск; не менее реальна угроза превращения этого конфликта в ядерный.
За пределами Украины и России возможные краткосрочные экономические и финансовые последствия войны, начатой Владимиром Путиным, выглядят весьма материальными, но управляемыми – при условии, что этот конфликт не расширится. Ущерб от негативного шока на стороне предложения будет выражаться главным образом в виде роста цен на сырьё, прежде всего, на нефть и газ, пшеницу, алюминий, а также стратегические сырьевые материалы, такие как палладий и неоновый газ.
Даже в таком сценарии «ограниченного конфликта с использованием обычных вооружений» дефицит ископаемого топлива, потеря экспортных рынков и периодические кибератаки будут усугублять стагфляционный эффект резкого роста цен на сырьё в Европе. А на глобальном уровне потенциальный ВВП пострадает в среднесрочной и долгосрочной перспективе из-за новой развилки между торговой и финансовой системой с Китаем и Россией в центре, с одной стороны, и системой, где центрами будут США, Европа и Япония, с другой. Кроме того, правительства и корпорации будут стараться повысить устойчивость своих производственных цепочек, перераспределяя инвестиции и другие ресурсы для защиты от рисков, что будет дополнительно снижать потенциальный ВВП.
Глобальные рынки активов не учитывают в ценах даже этот сценарий, а он является лучшим из худших. Между тем, в случае эскалации российско-украинской войны и её превращения в войну России с НАТО, возникнет серьёзный риск ядерного конфликта. Одним из надёжных способов добиться такой эскалации стало бы решение НАТО ввести бесполётную зону над Украиной, к чему призывает украинское правительство.
Хотя правительства стран НАТО и Запада ввели экономические и финансовые санкции против России, а также поставляют Украине противотанковое оружие, дроны, переносные зенитно-ракетные комплексы и боеприпасы, все эти формы поддержки не являются актом войны. А вот обеспечение контроля над бесполётной зоной означало бы необходимость сбивать российские цели. Если НАТО пойдёт на такой шаг, тогда станет неизбежным расширение этой войны.
Даже если подобный расширенный конфликт и дальше вёлся бы с помощью обычных вооружений, он уже привёл бы к катастрофическим гуманитарным и экономическим бедствиям в регионе. Риск ядерной конфронтации – с применением как тактического, так и стратегического ядерного оружия – стал бы выше, чем когда-либо со времён Холодной войны. Над территорией и гражданами всех стран НАТО нависла бы экзистенциальная угроза.
Пока что НАТО решительно отвергает призывы к установлению бесполётной зоны. Альянс также демонстрирует сдержанную реакцию на путинское бряцание ядерным оружием. Путин перевёл ядерные силы России в режим повышенной боеготовности 27 февраля 2022 года в ответ на западные санкции и, как он выразился, «агрессивные заявления» стран НАТО. В тот же день Беларусь отказалась от своего безъядерного статуса, что позволяет разместить российское ядерное оружие на её территории. Этой эскалации предшествовали масштабные стратегические ядерные учения России, проведённые 19 февраля, а также телевизионное выступление Путина 24 февраля, в котором он объявил о вторжении и подчеркнул, что Россия по-прежнему является один из самых сильных в мире государств с ядерным оружием.
Хотя эти заявления, вероятно, являются пустыми угрозами, их нельзя просто игнорировать. Дело в том, что иногда происходят опасные случайности, а риск ядерной ошибки всегда возрастает, когда начинается размахивание ядерными арсеналами. Кроме того, хотя ни один разумный человек не прибегнет к ядерному оружию, осознавая угрозу взаимного гарантированного уничтожения, надёжность такого уничтожения можно поставить под сомнение. И разумности может оказаться недостаточно там, где она больше всего нужна. Некоторые наблюдатели уже сомневаются в том, что Путин остаётся вполне компетентным, и предполагают, что изоляция во время пандемии могла усилить его паранойю.
С января 2020 года «Часы Судного дня» (проект «Бюллетеня учёных-атомщиков») показывают 100 секунд до полуночи, то есть, по мнению этой организации, человечество сегодня ближе к рукотворному апокалипсису, чем за всю историю с момента запуска часов в 1947 году. Эта оценка учитывает главным образом ядерные риски, изменение климата и технологии, которые могут привести к сбоям. Перевод стрелок часов, если это необходимо, происходит раз в год, и в этом году решение принималось 20 января. Если бы оно принималось 1 марта стрелки, несомненно, стали бы ещё ближе к полуночи и Армагеддону.
Риск ядерной войны сегодня выглядит более высоким, чем когда-либо со времён Карибского кризиса в октябре 1962 года или, по крайней мере, со времён учений НАТО «Опытный лучник» («Able Archer») в 1983 году. Члены Политбюро и советские военные восприняли эти учения как прикрытие для нанесения реального первого ядерного удара и начали подготовку к ядерной войне. Влияние Карибского кризиса на фондовый рынок США было незначительным: индекс S&P 500 снизился примерно на 7%, а затем, когда советский лидер Никита Хрущёв уступил, он почти полностью отыграл это падение. Об инциденте с «Able Archer» публика ничего не знала вплоть до 2015 года, поэтому рынки нельзя винить в отсутствии реакции.
Сегодня нет ни малейших признаков, что рынки обратили хоть какое-нибудь внимание на возросший риск ядерного конфликта. У подобной игры есть название: отрицание.
НЬЮ-ЙОРК – Не похоже, чтобы финансовые рынки в полной мере учитывали в ценах активов риски, связанные с российским вторжением в Украину. Отсутствие какой-либо значимой негативной реакции на рынках акций, а также корпоративных и государственных долговых обязательств в Европе, США, Канаде и Японии выглядело бы едва ли разумным, даже если бы не было никаких шансов на эскалацию нынешней ситуации и её перерастание в открытый конфликт между НАТО и Россией. Но это не единственный реальный риск; не менее реальна угроза превращения этого конфликта в ядерный.
За пределами Украины и России возможные краткосрочные экономические и финансовые последствия войны, начатой Владимиром Путиным, выглядят весьма материальными, но управляемыми – при условии, что этот конфликт не расширится. Ущерб от негативного шока на стороне предложения будет выражаться главным образом в виде роста цен на сырьё, прежде всего, на нефть и газ, пшеницу, алюминий, а также стратегические сырьевые материалы, такие как палладий и неоновый газ.
Даже в таком сценарии «ограниченного конфликта с использованием обычных вооружений» дефицит ископаемого топлива, потеря экспортных рынков и периодические кибератаки будут усугублять стагфляционный эффект резкого роста цен на сырьё в Европе. А на глобальном уровне потенциальный ВВП пострадает в среднесрочной и долгосрочной перспективе из-за новой развилки между торговой и финансовой системой с Китаем и Россией в центре, с одной стороны, и системой, где центрами будут США, Европа и Япония, с другой. Кроме того, правительства и корпорации будут стараться повысить устойчивость своих производственных цепочек, перераспределяя инвестиции и другие ресурсы для защиты от рисков, что будет дополнительно снижать потенциальный ВВП.
Глобальные рынки активов не учитывают в ценах даже этот сценарий, а он является лучшим из худших. Между тем, в случае эскалации российско-украинской войны и её превращения в войну России с НАТО, возникнет серьёзный риск ядерного конфликта. Одним из надёжных способов добиться такой эскалации стало бы решение НАТО ввести бесполётную зону над Украиной, к чему призывает украинское правительство.
Хотя правительства стран НАТО и Запада ввели экономические и финансовые санкции против России, а также поставляют Украине противотанковое оружие, дроны, переносные зенитно-ракетные комплексы и боеприпасы, все эти формы поддержки не являются актом войны. А вот обеспечение контроля над бесполётной зоной означало бы необходимость сбивать российские цели. Если НАТО пойдёт на такой шаг, тогда станет неизбежным расширение этой войны.
Даже если подобный расширенный конфликт и дальше вёлся бы с помощью обычных вооружений, он уже привёл бы к катастрофическим гуманитарным и экономическим бедствиям в регионе. Риск ядерной конфронтации – с применением как тактического, так и стратегического ядерного оружия – стал бы выше, чем когда-либо со времён Холодной войны. Над территорией и гражданами всех стран НАТО нависла бы экзистенциальная угроза.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Пока что НАТО решительно отвергает призывы к установлению бесполётной зоны. Альянс также демонстрирует сдержанную реакцию на путинское бряцание ядерным оружием. Путин перевёл ядерные силы России в режим повышенной боеготовности 27 февраля 2022 года в ответ на западные санкции и, как он выразился, «агрессивные заявления» стран НАТО. В тот же день Беларусь отказалась от своего безъядерного статуса, что позволяет разместить российское ядерное оружие на её территории. Этой эскалации предшествовали масштабные стратегические ядерные учения России, проведённые 19 февраля, а также телевизионное выступление Путина 24 февраля, в котором он объявил о вторжении и подчеркнул, что Россия по-прежнему является один из самых сильных в мире государств с ядерным оружием.
Хотя эти заявления, вероятно, являются пустыми угрозами, их нельзя просто игнорировать. Дело в том, что иногда происходят опасные случайности, а риск ядерной ошибки всегда возрастает, когда начинается размахивание ядерными арсеналами. Кроме того, хотя ни один разумный человек не прибегнет к ядерному оружию, осознавая угрозу взаимного гарантированного уничтожения, надёжность такого уничтожения можно поставить под сомнение. И разумности может оказаться недостаточно там, где она больше всего нужна. Некоторые наблюдатели уже сомневаются в том, что Путин остаётся вполне компетентным, и предполагают, что изоляция во время пандемии могла усилить его паранойю.
С января 2020 года «Часы Судного дня» (проект «Бюллетеня учёных-атомщиков») показывают 100 секунд до полуночи, то есть, по мнению этой организации, человечество сегодня ближе к рукотворному апокалипсису, чем за всю историю с момента запуска часов в 1947 году. Эта оценка учитывает главным образом ядерные риски, изменение климата и технологии, которые могут привести к сбоям. Перевод стрелок часов, если это необходимо, происходит раз в год, и в этом году решение принималось 20 января. Если бы оно принималось 1 марта стрелки, несомненно, стали бы ещё ближе к полуночи и Армагеддону.
Риск ядерной войны сегодня выглядит более высоким, чем когда-либо со времён Карибского кризиса в октябре 1962 года или, по крайней мере, со времён учений НАТО «Опытный лучник» («Able Archer») в 1983 году. Члены Политбюро и советские военные восприняли эти учения как прикрытие для нанесения реального первого ядерного удара и начали подготовку к ядерной войне. Влияние Карибского кризиса на фондовый рынок США было незначительным: индекс S&P 500 снизился примерно на 7%, а затем, когда советский лидер Никита Хрущёв уступил, он почти полностью отыграл это падение. Об инциденте с «Able Archer» публика ничего не знала вплоть до 2015 года, поэтому рынки нельзя винить в отсутствии реакции.
Сегодня нет ни малейших признаков, что рынки обратили хоть какое-нибудь внимание на возросший риск ядерного конфликта. У подобной игры есть название: отрицание.