Не так давно можно было подумать, что, по крайней мере, в Европе не осталось никаких табу. Процесс, начавшийся во времена Просвещения, достиг сегодня состояния, когда «можно всё». В искусстве (особенно в нём) не существовало никаких ощутимых ограничений для изображения того, что ещё поколение назад считалось крайне вызывающим.
Не так давно можно было подумать, что, по крайней мере, в Европе не осталось никаких табу. Процесс, начавшийся во времена Просвещения, достиг сегодня состояния, когда «можно всё». В искусстве (особенно в нём) не существовало никаких ощутимых ограничений для изображения того, что ещё поколение назад считалось крайне вызывающим.