До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.
До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.