ПАРИЖ: Столетие назад, задумываясь о том, что может принести с собой будущее, Анатоль Франс (Anatole France) сказал: “Моя мечта - прочитать школьные учебники, какими они будут в 2000 году”. С началом нового тысячелетия в истории мы, возможно, должны спросить, вдохновлены ли наши школьники так же, как когда - то надеялся
Анатоль Франс.
ХХ век стал свидетелем обширной технической революции с такими новшествами как телевидение, воздушный транспорт и ракетная техника. На более глубоком уровне, также произошли две концептуальные революции. От атомов до звезд, мы теперь имеем точную, оперативную картину практически всех физических феноменов. Единственный громадный пробел в наших знаниях касается происхождения вселенной. Вторая концептуальная революция была начата молекулярной биологией. Здесь также мы теперь имеем точную, оперативную картину всех жизненных процессов, от бактерий до человечества в целом. И снова, единственный большой пробел касается происхождения: теория "первобытного супа" в океанах, в которых нуклеотиды и пептиды каким - то образом самоорганизовались в живые организмы, не совсем убедительна.
Сегодняшние учебники с гордостью перечисляют все эти достижения. Но в жизнях наших детей отсутствует нечто важное для научного успеха. Отсутствует ощущение волшебства по поводу будущих научных открытий, имеет место стремительное снижение культурного интереса к науке. Более того, увеличение легальных препятствий научному прогрессу повсюду удушает изобретательность.
Анатоль Франс жил в эпоху таких великих изобретателей, как, например, Густав Эйфель и Томас Эдисон. Он смог распознать контуры промышленного взрыва в ХХ веке, когда несколько крупных компаний внедрили технические инновации и сделали электричество, химию, транспорт и компьютеры ключевыми частями нашей повседневной жизни. Но те же компании, которые придали форму большей части ХХ столетия, в настоящий момент испытывают недальновидное давление со стороны своих акционеров с целью прекращения долгосрочных исследований в пользу краткосрочной прибыли. Взгляните на нефтяные компании: несмотря на то, что мир столкнулся с растущей неопределенностью по поводу новых источников энергии, эти компании, имеющие как интеллектуальный потенциал, так и материальные средства для подготовки к следующему столетию, более или менее отказались от своей роли поставщиков нового видения.
В то время как дух ослабевания интереса к фундаментальной науке, характеризующий крупные сегодняшние промышленные группы доминирует в Европе, блестящей контрмерой в Америке стал подъем небольших компаний “high tech”, которые вовлекаются в фундаментальные исследования и долгосрочные размышления. В результате, Америка предлагает лучшие условия для ученых, чем Европа, и цена этому для Европы очень высока. За последние пять лет, только Франция проиграла Соединенным Штатам несколько своих лучших ученых - специалистов по компьютерам.
Но и в Америке не все хорошо. Безразличие - в действительности иногда прямая враждебность - научному прогрессу там также имеет место. Одним из институтов, снижающих динамизм Силиконовой долины и компаний high tech, является законодательная система. Мы почувствовали вкус американских судов в каждом уголке Школы физии и химии ( Ecole de Physique et Chimie) в Париже, когда одна из наших исследовательских групп разработала "умную" систему, контролирующую биение сердца новорожденного малыша. С помощью специальной простынки отражались жизненные сигналы, без присоединения каких - либо инструментов к телу.
Прибор имел потенциальную пользу для детей, рожденных в семьях, имеющих историю внезапной детской смерти. Производство в США, тем не менее, было остановлено из-за угрозы ответственности. Если бы хотя бы один ребенок умер на этой простынке, вне зависимости от причины смерти, скорее всего, компания, производящая простынки, несла бы ответственность. И вследствие этого простынки не стали производиться, и тысячи семей просто вынуждены использовать старые, болезненные системы контроля.
Законодательные препятствия распространяются и на другие страны, но не только они тормозят развитие науки. Другое американское изобретение - все больше и больше экспортирующееся в Европу - защита так называемой “политической корректности”, согласно которой большая часть науки рассматривается как “насилие над Природой”. Часто сводимые к анти - научной пропаганде, эти идеи распространяются от не - научных факультетов университетов к студентам, преподавателям старшей школы и, в конечном счете, к школьникам. Куда бы вы ни взглянули, восхищение по поводу научного прогресса, охватывавшее Анатоля Франса, замещается невежественным страхом и зарождающейся цензурой научного мышления.
Молодежь особенно чувствительна к этому. В обывательском мнении наука обвиняется за смертельное оружие и загрязнение окружающей среды, даже если решение производить оружие - политические, а не научные по своей природе, а основной причиной экологического загрязнения являются мотивы прибыли, а не научный прогресс. В действительности, политически корректные критики забывают, что большая часть прогресса в борьбе против загрязнения окружающей среды исходит от ученых, и что наука создала средства мониторинга над соглашениями о контроле над вооружениями. Не удивительно, следовательно, что молодые люди, воспитанные на местном уровне в Америки, и в большей степени в Европе, стремятся избежать научных факультетах в университетах, и новые студенты набираются в основном из числа недавних иммигрантов.
Перед лицом законодательных препятствий, неуважения и безразличия, что будет с наукой в 21ом веке? Я надеюсь, что ближайшие годы засвидетельствуют, помимо других вещей, взрыв в био - инжиниринге, с новыми формами распространения медикаментов, искусственными органами и так далее. Ни одно из этих достижений не случится, если не произойдет изменение отношения. Вместо сегодняшнего безразличия и иногда прямой враждебности мы должны создать условия, которые будут способствовать научным исследованиям, восстановят центральное положение науки в культуре западных обществ.
Сокращение законодательных препонов и изменение отношения не случится за одну ночь. Примо Леви (Primo Levi), итальянский химик, избежавший смерти в нацистском лагере и ставший впоследствии писателем, волнующе описал свою жизнь химика и “сильный и горький вкус нашего ремесла, которое есть особый случай, более подчеркнутая версия ремесла жизни”. Если дух научных открытий и творчества должен быть обновлен, мы должны создать образовательные системы и учебники, наполненные духом Примо Леви.
ПАРИЖ: Столетие назад, задумываясь о том, что может принести с собой будущее, Анатоль Франс (Anatole France) сказал: “Моя мечта - прочитать школьные учебники, какими они будут в 2000 году”. С началом нового тысячелетия в истории мы, возможно, должны спросить, вдохновлены ли наши школьники так же, как когда - то надеялся
Анатоль Франс.
ХХ век стал свидетелем обширной технической революции с такими новшествами как телевидение, воздушный транспорт и ракетная техника. На более глубоком уровне, также произошли две концептуальные революции. От атомов до звезд, мы теперь имеем точную, оперативную картину практически всех физических феноменов. Единственный громадный пробел в наших знаниях касается происхождения вселенной. Вторая концептуальная революция была начата молекулярной биологией. Здесь также мы теперь имеем точную, оперативную картину всех жизненных процессов, от бактерий до человечества в целом. И снова, единственный большой пробел касается происхождения: теория "первобытного супа" в океанах, в которых нуклеотиды и пептиды каким - то образом самоорганизовались в живые организмы, не совсем убедительна.
Сегодняшние учебники с гордостью перечисляют все эти достижения. Но в жизнях наших детей отсутствует нечто важное для научного успеха. Отсутствует ощущение волшебства по поводу будущих научных открытий, имеет место стремительное снижение культурного интереса к науке. Более того, увеличение легальных препятствий научному прогрессу повсюду удушает изобретательность.
Анатоль Франс жил в эпоху таких великих изобретателей, как, например, Густав Эйфель и Томас Эдисон. Он смог распознать контуры промышленного взрыва в ХХ веке, когда несколько крупных компаний внедрили технические инновации и сделали электричество, химию, транспорт и компьютеры ключевыми частями нашей повседневной жизни. Но те же компании, которые придали форму большей части ХХ столетия, в настоящий момент испытывают недальновидное давление со стороны своих акционеров с целью прекращения долгосрочных исследований в пользу краткосрочной прибыли. Взгляните на нефтяные компании: несмотря на то, что мир столкнулся с растущей неопределенностью по поводу новых источников энергии, эти компании, имеющие как интеллектуальный потенциал, так и материальные средства для подготовки к следующему столетию, более или менее отказались от своей роли поставщиков нового видения.
В то время как дух ослабевания интереса к фундаментальной науке, характеризующий крупные сегодняшние промышленные группы доминирует в Европе, блестящей контрмерой в Америке стал подъем небольших компаний “high tech”, которые вовлекаются в фундаментальные исследования и долгосрочные размышления. В результате, Америка предлагает лучшие условия для ученых, чем Европа, и цена этому для Европы очень высока. За последние пять лет, только Франция проиграла Соединенным Штатам несколько своих лучших ученых - специалистов по компьютерам.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Но и в Америке не все хорошо. Безразличие - в действительности иногда прямая враждебность - научному прогрессу там также имеет место. Одним из институтов, снижающих динамизм Силиконовой долины и компаний high tech, является законодательная система. Мы почувствовали вкус американских судов в каждом уголке Школы физии и химии ( Ecole de Physique et Chimie) в Париже, когда одна из наших исследовательских групп разработала "умную" систему, контролирующую биение сердца новорожденного малыша. С помощью специальной простынки отражались жизненные сигналы, без присоединения каких - либо инструментов к телу.
Прибор имел потенциальную пользу для детей, рожденных в семьях, имеющих историю внезапной детской смерти. Производство в США, тем не менее, было остановлено из-за угрозы ответственности. Если бы хотя бы один ребенок умер на этой простынке, вне зависимости от причины смерти, скорее всего, компания, производящая простынки, несла бы ответственность. И вследствие этого простынки не стали производиться, и тысячи семей просто вынуждены использовать старые, болезненные системы контроля.
Законодательные препятствия распространяются и на другие страны, но не только они тормозят развитие науки. Другое американское изобретение - все больше и больше экспортирующееся в Европу - защита так называемой “политической корректности”, согласно которой большая часть науки рассматривается как “насилие над Природой”. Часто сводимые к анти - научной пропаганде, эти идеи распространяются от не - научных факультетов университетов к студентам, преподавателям старшей школы и, в конечном счете, к школьникам. Куда бы вы ни взглянули, восхищение по поводу научного прогресса, охватывавшее Анатоля Франса, замещается невежественным страхом и зарождающейся цензурой научного мышления.
Молодежь особенно чувствительна к этому. В обывательском мнении наука обвиняется за смертельное оружие и загрязнение окружающей среды, даже если решение производить оружие - политические, а не научные по своей природе, а основной причиной экологического загрязнения являются мотивы прибыли, а не научный прогресс. В действительности, политически корректные критики забывают, что большая часть прогресса в борьбе против загрязнения окружающей среды исходит от ученых, и что наука создала средства мониторинга над соглашениями о контроле над вооружениями. Не удивительно, следовательно, что молодые люди, воспитанные на местном уровне в Америки, и в большей степени в Европе, стремятся избежать научных факультетах в университетах, и новые студенты набираются в основном из числа недавних иммигрантов.
Перед лицом законодательных препятствий, неуважения и безразличия, что будет с наукой в 21ом веке? Я надеюсь, что ближайшие годы засвидетельствуют, помимо других вещей, взрыв в био - инжиниринге, с новыми формами распространения медикаментов, искусственными органами и так далее. Ни одно из этих достижений не случится, если не произойдет изменение отношения. Вместо сегодняшнего безразличия и иногда прямой враждебности мы должны создать условия, которые будут способствовать научным исследованиям, восстановят центральное положение науки в культуре западных обществ.
Сокращение законодательных препонов и изменение отношения не случится за одну ночь. Примо Леви (Primo Levi), итальянский химик, избежавший смерти в нацистском лагере и ставший впоследствии писателем, волнующе описал свою жизнь химика и “сильный и горький вкус нашего ремесла, которое есть особый случай, более подчеркнутая версия ремесла жизни”. Если дух научных открытий и творчества должен быть обновлен, мы должны создать образовательные системы и учебники, наполненные духом Примо Леви.