БЕРКЛИ – Нападение России на Украину радикально меняет глобальный ландшафт в экономике, политике и безопасности. В сфере политики оно отталкивает Россию от Европы. Резко укрепилась приверженность членов НАТО своему альянсу, а Германия была вынуждена расстаться с традиционно негативным отношением к оборонным расходам. В сфере экономики оно открывает продолжительный период высоких цен на энергоносители, пока Европа будет отучать себя от нефти и газа из России; это, в свою очередь, приближает призрак стагфляции.
На финансовом фронте российским банкам запрещают вести бизнес на Западе, и их отключают от системы банковских сообщений для международных платежей SWIFT. Ценные бумаги и депозиты Центрального банка России оказались заморожены, что лишает его возможности сдерживать падение рубля. И он больше не может действовать в качестве кредитора последней инстанции для финансовых учреждений (например, Сбербанка), у которых имеются обязательства в иностранной валюте. Такие меры являются финансово и экономически убийственными, и именно в этом заключается их смысл.
Наблюдая за этой демонстрацией финансовой атаки «шок и трепет», не задумаются ли другие страны над тем, как и где они хранят свои валютные активы? Не начнут ли они искать тихой гавани в Китае, который не стал вводить санкции против России, и в китайской валюте – юане?
Если судить по последним событиям, нет. За последние два десятилетия доля долларов в известных валютных резервах стран мира снизилась примерно на десять процентных пунктов, потому что центральные банки проводили диверсификацию и снижали эту долю. Но в ходе этой миграции лишь четверть их активов оказалась в юанях, а три четверти – в «субсидиарных» резервных валютах, таких как австралийский доллар, канадский доллар, шведская крона и швейцарский франк.
Этими валютами легко торговать, и вместе они представляют собой весьма значительное целое. Управляющим резервами они позволяют воспользоваться выгодами диверсификации, потому что не имеют жёсткой привязки к движению курса доллара. Однако все эмитенты этих валют, включая даже нейтральную Швейцарию, поддержали антироссийские санкции, а это означает, что ни одна из этих валют, скорее всего, не сможет стать тихой гаванью для правительств, которые нарушают международные нормы.
Почему миграция в юани не оказалась более значительной? Отчасти ответ в том, что номинированные в юанях облигации и банковские депозиты не так уж легко доступны иностранным государственным инвесторам, по крайней мере, в существенных объёмах. Есть доступ к облигациям «dim sum» (то есть облигациям, номинированным в юанях, но торгуемым за пределами материкового Китая, например, в Гонконге, но не только) и к офшорным банковским депозитам в юанях, но к другим инструментам его почти нет. В Гонконге и Шанхае работает система Bond Connect, с помощью которой иностранные инвесторы могут вкладываться в межбанковский рынок облигаций материкового Китая, однако практически нет центробанков, которые бы входили в список одобренных инвесторов, имеющих разрешение участвовать в этом схеме.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Кроме того, действия президента России Владимира Путина, несомненно, напомнили управляющим резервами центробанков о фундаментальном факте: все ведущие международные и резервные валюты в истории всегда были валютами стран с политической демократией или республиканским строем, то есть стран с вызывающими доверие институциональными сдержками, которые защищают от произвола исполнительной власти. При председателе Си Цзиньпине Китай явно движется в противоположном направлении, отказываясь от этих сдержек. Принцип коллективного управления при бывших председателях КНР Ху Цзиньтао и Цзян Цзэмине уступил место режиму личной власти, очень похожему на путинский. Мало кто из управляющих резервами захочет отдать свои портфели активов на милость Си.
И в любом случае Китай, обладающий крупнейшими в мире валютными резервами, не может держать эти резервы в своей собственной валюте.
Так как же санкции против России повлияют на международную валютную систему? Отвечая на этот вопрос, важно помнить, что государства хранят валютные резервы по двум причинам: для проведения интервенций на валютном рынке с целью смягчить нежелательные колебания и в качестве накоплений на случай войны, чтобы использовать их во время геополитического конфликта или другой чрезвычайной ситуации.
На практике одни и те же резервы можно использовать для обеих целей: в нормальные времена – для рыночных операций, а во время кризиса – для чрезвычайных закупок. Можно вспомнить, как в 1930-е годы союзники использовали свои золотовалютные резервы для интервенций на рынках капиталов, а после начала Второй мировой – для закупок военной техники у США.
Новейший опыт России позволяет сделать вывод, что накопления золота и валютных резервов на случай войны могут оказаться не так полезны, как ранее считалось. О том же говорит и неспособность нового правительства Афганистана под руководством талибов получить доступ к долларовым резервам в Нью-Йорке.
Соответственно, такое снижение полезности резервов во время конфликта означает, что у стран, замышляющих ссору с США и западными альянсом, может появиться склонность держать меньше резервов. Такая коррекция будет означать, что могут возникнуть обстоятельства, при которых у них будет меньше возможностей для проведения интервенций на валютных рынках, и им придётся смириться с более широкими колебаниями валютных курсов.
Разумные правительства реагируют на эти события ужесточением своей финансовой системы, защищая её от валютных рисков. Они запрещают банкам и корпорациям набирать избыточное количество обязательств в иностранной валюте. До начала войны Россия двигалась именно в этом направлении, но продвинулась недостаточно, вероятно, потому, что Путин не сумел спрогнозировать масштабы финансовых санкций Запада. Другие правительства вряд ли допустят подобную ошибку в будущем.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
At the end of a year of domestic and international upheaval, Project Syndicate commentators share their favorite books from the past 12 months. Covering a wide array of genres and disciplines, this year’s picks provide fresh perspectives on the defining challenges of our time and how to confront them.
ask Project Syndicate contributors to select the books that resonated with them the most over the past year.
БЕРКЛИ – Нападение России на Украину радикально меняет глобальный ландшафт в экономике, политике и безопасности. В сфере политики оно отталкивает Россию от Европы. Резко укрепилась приверженность членов НАТО своему альянсу, а Германия была вынуждена расстаться с традиционно негативным отношением к оборонным расходам. В сфере экономики оно открывает продолжительный период высоких цен на энергоносители, пока Европа будет отучать себя от нефти и газа из России; это, в свою очередь, приближает призрак стагфляции.
На финансовом фронте российским банкам запрещают вести бизнес на Западе, и их отключают от системы банковских сообщений для международных платежей SWIFT. Ценные бумаги и депозиты Центрального банка России оказались заморожены, что лишает его возможности сдерживать падение рубля. И он больше не может действовать в качестве кредитора последней инстанции для финансовых учреждений (например, Сбербанка), у которых имеются обязательства в иностранной валюте. Такие меры являются финансово и экономически убийственными, и именно в этом заключается их смысл.
Наблюдая за этой демонстрацией финансовой атаки «шок и трепет», не задумаются ли другие страны над тем, как и где они хранят свои валютные активы? Не начнут ли они искать тихой гавани в Китае, который не стал вводить санкции против России, и в китайской валюте – юане?
Если судить по последним событиям, нет. За последние два десятилетия доля долларов в известных валютных резервах стран мира снизилась примерно на десять процентных пунктов, потому что центральные банки проводили диверсификацию и снижали эту долю. Но в ходе этой миграции лишь четверть их активов оказалась в юанях, а три четверти – в «субсидиарных» резервных валютах, таких как австралийский доллар, канадский доллар, шведская крона и швейцарский франк.
Этими валютами легко торговать, и вместе они представляют собой весьма значительное целое. Управляющим резервами они позволяют воспользоваться выгодами диверсификации, потому что не имеют жёсткой привязки к движению курса доллара. Однако все эмитенты этих валют, включая даже нейтральную Швейцарию, поддержали антироссийские санкции, а это означает, что ни одна из этих валют, скорее всего, не сможет стать тихой гаванью для правительств, которые нарушают международные нормы.
Почему миграция в юани не оказалась более значительной? Отчасти ответ в том, что номинированные в юанях облигации и банковские депозиты не так уж легко доступны иностранным государственным инвесторам, по крайней мере, в существенных объёмах. Есть доступ к облигациям «dim sum» (то есть облигациям, номинированным в юанях, но торгуемым за пределами материкового Китая, например, в Гонконге, но не только) и к офшорным банковским депозитам в юанях, но к другим инструментам его почти нет. В Гонконге и Шанхае работает система Bond Connect, с помощью которой иностранные инвесторы могут вкладываться в межбанковский рынок облигаций материкового Китая, однако практически нет центробанков, которые бы входили в список одобренных инвесторов, имеющих разрешение участвовать в этом схеме.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Кроме того, действия президента России Владимира Путина, несомненно, напомнили управляющим резервами центробанков о фундаментальном факте: все ведущие международные и резервные валюты в истории всегда были валютами стран с политической демократией или республиканским строем, то есть стран с вызывающими доверие институциональными сдержками, которые защищают от произвола исполнительной власти. При председателе Си Цзиньпине Китай явно движется в противоположном направлении, отказываясь от этих сдержек. Принцип коллективного управления при бывших председателях КНР Ху Цзиньтао и Цзян Цзэмине уступил место режиму личной власти, очень похожему на путинский. Мало кто из управляющих резервами захочет отдать свои портфели активов на милость Си.
И в любом случае Китай, обладающий крупнейшими в мире валютными резервами, не может держать эти резервы в своей собственной валюте.
Так как же санкции против России повлияют на международную валютную систему? Отвечая на этот вопрос, важно помнить, что государства хранят валютные резервы по двум причинам: для проведения интервенций на валютном рынке с целью смягчить нежелательные колебания и в качестве накоплений на случай войны, чтобы использовать их во время геополитического конфликта или другой чрезвычайной ситуации.
На практике одни и те же резервы можно использовать для обеих целей: в нормальные времена – для рыночных операций, а во время кризиса – для чрезвычайных закупок. Можно вспомнить, как в 1930-е годы союзники использовали свои золотовалютные резервы для интервенций на рынках капиталов, а после начала Второй мировой – для закупок военной техники у США.
Новейший опыт России позволяет сделать вывод, что накопления золота и валютных резервов на случай войны могут оказаться не так полезны, как ранее считалось. О том же говорит и неспособность нового правительства Афганистана под руководством талибов получить доступ к долларовым резервам в Нью-Йорке.
Соответственно, такое снижение полезности резервов во время конфликта означает, что у стран, замышляющих ссору с США и западными альянсом, может появиться склонность держать меньше резервов. Такая коррекция будет означать, что могут возникнуть обстоятельства, при которых у них будет меньше возможностей для проведения интервенций на валютных рынках, и им придётся смириться с более широкими колебаниями валютных курсов.
Разумные правительства реагируют на эти события ужесточением своей финансовой системы, защищая её от валютных рисков. Они запрещают банкам и корпорациям набирать избыточное количество обязательств в иностранной валюте. До начала войны Россия двигалась именно в этом направлении, но продвинулась недостаточно, вероятно, потому, что Путин не сумел спрогнозировать масштабы финансовых санкций Запада. Другие правительства вряд ли допустят подобную ошибку в будущем.