Лондон. Политика ЕС в отношении своих соседей к востоку имеет много проблем, несмотря на запуск новой программы Восточного партнерства. Европейское общественное мнение все более настроено интроспективно, а также время от времени протекционистски. Так что необходимо сделать для «серой зоны» к востоку от Европы – шести стран, которые сегодня находятся между ЕС и Россией? Бездействие неприемлемо. Этот регион тяжело пострадал от экономического кризиса, который усугубляют внутренние политические проблемы и серьезные угрозы безопасности.
Идея «Восточного партнерства» (ВП) берет свое начало из польско-шведской инициативы, выдвинутой прошлым летом. По стандартам ЕС она была проведена очень быстро. Новая инициатива направлена всецело на регион к востоку от Евросоюза – Украину, Молдову, Беларусь, Грузию, Армению и Азербайджан – и была разработана для дополнения Европейской политики добрососедства. Она располагает небольшими ресурсами и имеет ограниченный бюджет для реализации технических проектов (600 миллионов евро на четыре года для шести стран). ВП направлена на предоставление позитивного сигнала этим странам, изменение климата, в котором этой регион обсуждается в ЕС, и должна помочь постепенно втянуть его на орбиту ЕС.
Это предложение вызвало раздражение у России. Однако у ЕС есть и свои проблемы с этой инициативой. Например, у него много проблем в убеждении лидеров встретиться в Праге во вторник. И те, кто согласился приехать, не являются хорошей рекламой данного региона.
Рейтинг популярности президента Украины Виктора Ющенко составляет менее 5% после того, как под его управлением страна переходит из одного кризиса в другой со времен «оранжевой революции» 2004 года. Президенту Михаилу Саакашвили приходится бороться с домашними протестами после его гибельной военной операции в августе 2008 года. Протесты также происходят и в Армении после противоречивой победы на выборах Сержа Саркисяна в феврале 2008 года, которая привела к убийству десяти людей. В марте 2009 года президент Азербайджана Ильхам Алиев провел референдум по внесению изменений в конституцию, которые открыли возможность для его пожизненного пребывания на посту президента страны. Больше всего вопросов возникало в отношении «последнего диктатора Европы» - президента Беларуси Александра Лукашенко. Ранее Беларусь даже не входила в рамки Европейской политики добрососедства.
Спустя пять лет после «нашумевшего» расширения ЕС, которое затронуло восемь бывших коммунистических стран на востоке, Союз стал под угрозу потери сердец и умов своих восточных соседей ввиду своего лицемерия и многоречивого подхода к кризисам. Восточные соседи не похожи на государства центральной Европы, которые согласовали свое вступление в ЕС в 1990-х годах. Их государственность еще слаба, их лидеры часто еще слабее, и им не хватает консенсуса относительно их будущего в Европе, которая способствовала проведению трудных реформ в Польше, Словакии и странах Балтии.
Пройдя через множество бюрократических проволочек, сегодня ВП на востоке воспринимается многими, как просто ответ ЕС на глобальный экономический кризис, а не как стратегия, разработанная для этого региона. Так президент Молдовы Владимир Воронин отклонил эти предложения как «сладкие посулы».
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Однако технократическая направленность ЕС на структурные реформы все-таки оказывает свое влияние на регион. Все шесть стран, за исключением Беларуси, сегодня имеют больший объем торговли с ЕС, чем с Россией. Однако политическая значимость этих меняющихся экономических реалий практически сведена к нулю. Возможно, регион двигался в неправильном направлении, увеличивая угрозы безопасности и даже войн (в Грузии прошлым летом). Фальшивые выборы быстро становятся нормой. Все шесть стран не имели ни времени, ни желания проглатывать бюрократию ЕС залпом.
России удалось реконструировать свой подход к региону, обжегшись на жестком вмешательстве в Украине в 2004 году. Сегодня она использует обширный набор методов кнута и пряника, несколько несоразмерные с мерами ЕС – например, использование военных баз, которые она смогла обеспечить себе в каждом из шести государств. Кроме того, она принимает те же меры, что и ЕС, и делает это лучше, известный пример (до недавнего времени) – более открытый рынок труда. Россия также использует меньше жестких мер, и больше посулов, предлагая экономическую помощь, гарантии безопасности и идеологию «суверенной демократии», что притягательно для большой части постсоветской элиты.
Восточное партнерство – это типичный долговременный технократический инструмент ЕС. ЕС обязуется помочь установлению «государственных институтов на западный манер», а также трансформировать экономики восточных стран посредством обширных договоренностей о свободной торговле.
Все это хорошо, однако ЕС нужно действовать быстрее. ЕС должен показать, что его миссией является подъем слабых государств, помощь в преодолении кратковременных кризисов, а также поддержка демократии, а не относится к ним как к простым инструментам для экспортной политики ЕС. По мере приближения саммита по Восточному партнерству, ЕС следует провести встречи на более низком уровне для обсуждения вопросов миграции, виз и борьбы с терроризмом, а также постараться найти возможности для интеграции Украины и Молдовы в энергетический рынок Европы.
В качестве альтернативы выступает создание стены нестабильности, которая, в конечном итоге, станет ближайшим соседом Европы. Как это произошло с США и Мексикой, последствия увеличения разницы в жизненных стандартах, хорошем управлении и власти закона, неизбежно смогут преодолеть границы. К восточной политике ЕС стоит относиться не как филантропии, а как к стратегии продвижения четких пан-европейских интересов.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
South Korea's latest political crisis is further evidence that the 1987 constitution has outlived its usefulness. To facilitate better governance and bolster policy stability, the country must establish a new political framework that includes stronger checks on the president and fosters genuine power-sharing.
argues that breaking the cycle of political crises will require some fundamental reforms.
Among the major issues that will dominate attention in the next 12 months are the future of multilateralism, the ongoing wars in Ukraine and the Middle East, and the threats to global stability posed by geopolitical rivalries and Donald Trump’s second presidency. Advances in artificial intelligence, if regulated effectively, offer a glimmer of hope.
asked PS contributors to identify the national and global trends to look out for in the coming year.
Лондон. Политика ЕС в отношении своих соседей к востоку имеет много проблем, несмотря на запуск новой программы Восточного партнерства. Европейское общественное мнение все более настроено интроспективно, а также время от времени протекционистски. Так что необходимо сделать для «серой зоны» к востоку от Европы – шести стран, которые сегодня находятся между ЕС и Россией? Бездействие неприемлемо. Этот регион тяжело пострадал от экономического кризиса, который усугубляют внутренние политические проблемы и серьезные угрозы безопасности.
Идея «Восточного партнерства» (ВП) берет свое начало из польско-шведской инициативы, выдвинутой прошлым летом. По стандартам ЕС она была проведена очень быстро. Новая инициатива направлена всецело на регион к востоку от Евросоюза – Украину, Молдову, Беларусь, Грузию, Армению и Азербайджан – и была разработана для дополнения Европейской политики добрососедства. Она располагает небольшими ресурсами и имеет ограниченный бюджет для реализации технических проектов (600 миллионов евро на четыре года для шести стран). ВП направлена на предоставление позитивного сигнала этим странам, изменение климата, в котором этой регион обсуждается в ЕС, и должна помочь постепенно втянуть его на орбиту ЕС.
Это предложение вызвало раздражение у России. Однако у ЕС есть и свои проблемы с этой инициативой. Например, у него много проблем в убеждении лидеров встретиться в Праге во вторник. И те, кто согласился приехать, не являются хорошей рекламой данного региона.
Рейтинг популярности президента Украины Виктора Ющенко составляет менее 5% после того, как под его управлением страна переходит из одного кризиса в другой со времен «оранжевой революции» 2004 года. Президенту Михаилу Саакашвили приходится бороться с домашними протестами после его гибельной военной операции в августе 2008 года. Протесты также происходят и в Армении после противоречивой победы на выборах Сержа Саркисяна в феврале 2008 года, которая привела к убийству десяти людей. В марте 2009 года президент Азербайджана Ильхам Алиев провел референдум по внесению изменений в конституцию, которые открыли возможность для его пожизненного пребывания на посту президента страны. Больше всего вопросов возникало в отношении «последнего диктатора Европы» - президента Беларуси Александра Лукашенко. Ранее Беларусь даже не входила в рамки Европейской политики добрососедства.
Спустя пять лет после «нашумевшего» расширения ЕС, которое затронуло восемь бывших коммунистических стран на востоке, Союз стал под угрозу потери сердец и умов своих восточных соседей ввиду своего лицемерия и многоречивого подхода к кризисам. Восточные соседи не похожи на государства центральной Европы, которые согласовали свое вступление в ЕС в 1990-х годах. Их государственность еще слаба, их лидеры часто еще слабее, и им не хватает консенсуса относительно их будущего в Европе, которая способствовала проведению трудных реформ в Польше, Словакии и странах Балтии.
Пройдя через множество бюрократических проволочек, сегодня ВП на востоке воспринимается многими, как просто ответ ЕС на глобальный экономический кризис, а не как стратегия, разработанная для этого региона. Так президент Молдовы Владимир Воронин отклонил эти предложения как «сладкие посулы».
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Однако технократическая направленность ЕС на структурные реформы все-таки оказывает свое влияние на регион. Все шесть стран, за исключением Беларуси, сегодня имеют больший объем торговли с ЕС, чем с Россией. Однако политическая значимость этих меняющихся экономических реалий практически сведена к нулю. Возможно, регион двигался в неправильном направлении, увеличивая угрозы безопасности и даже войн (в Грузии прошлым летом). Фальшивые выборы быстро становятся нормой. Все шесть стран не имели ни времени, ни желания проглатывать бюрократию ЕС залпом.
России удалось реконструировать свой подход к региону, обжегшись на жестком вмешательстве в Украине в 2004 году. Сегодня она использует обширный набор методов кнута и пряника, несколько несоразмерные с мерами ЕС – например, использование военных баз, которые она смогла обеспечить себе в каждом из шести государств. Кроме того, она принимает те же меры, что и ЕС, и делает это лучше, известный пример (до недавнего времени) – более открытый рынок труда. Россия также использует меньше жестких мер, и больше посулов, предлагая экономическую помощь, гарантии безопасности и идеологию «суверенной демократии», что притягательно для большой части постсоветской элиты.
Восточное партнерство – это типичный долговременный технократический инструмент ЕС. ЕС обязуется помочь установлению «государственных институтов на западный манер», а также трансформировать экономики восточных стран посредством обширных договоренностей о свободной торговле.
Все это хорошо, однако ЕС нужно действовать быстрее. ЕС должен показать, что его миссией является подъем слабых государств, помощь в преодолении кратковременных кризисов, а также поддержка демократии, а не относится к ним как к простым инструментам для экспортной политики ЕС. По мере приближения саммита по Восточному партнерству, ЕС следует провести встречи на более низком уровне для обсуждения вопросов миграции, виз и борьбы с терроризмом, а также постараться найти возможности для интеграции Украины и Молдовы в энергетический рынок Европы.
В качестве альтернативы выступает создание стены нестабильности, которая, в конечном итоге, станет ближайшим соседом Европы. Как это произошло с США и Мексикой, последствия увеличения разницы в жизненных стандартах, хорошем управлении и власти закона, неизбежно смогут преодолеть границы. К восточной политике ЕС стоит относиться не как филантропии, а как к стратегии продвижения четких пан-европейских интересов.