КЕМБРИДЖ – Вторжение России в Украину снова актуализировало вопросы о ядерном сдерживании. Каким бы ни был исход этой, возможно, затяжной войны, поднятые ею проблемы никуда не денутся.
В 1994 году, в обмен на гарантии безопасности со стороны Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и России, Украина отказалась от ядерного оружия, доставшегося ей в наследство от Советского Союза. Но эти гарантии оказались бесполезными, и поскольку Украина не является членом НАТО, на нее не распространяется расширенное прикрытие ядерными силами США.
А как насчет бывших советских республик, вступивших в НАТО? Действительно ли расширенное сдерживание США сработает для Эстонии, Латвии и Литвы или для их союзников в Азии? Чтобы сдерживание было надежным, ядерное оружие должно быть пригодным для использования. Однако если оно будет в постоянной боеготовности, несчастный случай или неправильное суждение могут легко привести к ядерной катастрофе.
Чтобы достичь эффективного баланса, мы должны рассмотреть соответствующее сочетание ядерного, обычного и другого оружия, а затем, по возможности, сократить ядерную составляющую. Например, каким бы ни был надлежащий ответ на растущий ядерный арсенал Северной Кореи, он не должен включать повторное внедрение тактического ядерного оружия, вывезенного президентом Джорджем Бушем-старшим с Корейского полуострова в 1991 году.
Аналогичным образом, для Японии доверие к расширенному сдерживанию США зависит от размещения там американских войск, а не от наличия ядерного оружия. Разделяя уязвимость, с которой сталкиваются японские войска, США создают общество одной судьбы, уменьшающее страх союзников перед ликвидацией ядерного оружия. И хотя скептики отмечали, что небольшой контингент американских войск в Берлине вряд ли защитит этот город от Советского Союза, физическое присутствие Америки, тем не менее, оказалось необходимым для сдерживания и мирного исхода холодной войны (одно время США размещали в Европе ядерную артиллерию, но из-за рисков при управлении и контроле она была выведена).
По мере того как США и другие страны продолжали модернизировать свои вооруженные силы, дискуссия об удобстве использования продолжалась. Сдерживание зависит от психологии, и некоторые аналитики считают, что предполагаемое превосходство в оружии может иметь значение во время кризисов. Другие, вслед за покойным политологом Колумбийского университета Робертом Джервисом, утверждают, что все меры ядерного баланса слишком грубы, чтобы вообще рассуждать об их полезности. Гарантированное взаимное уничтожение – это условие, а не политика.
На самом деле история показала, что для экзистенциального сдерживания не нужна высокая вероятность использования. Несмотря на подавляющее превосходство ядерного арсенала Америки, президент Джон Ф. Кеннеди опасался даже небольшого риска эскалации во время Карибского кризиса. Сегодня точное ядерное оружие малой мощности кажется настолько пригодным для использования, что мы воспринимаем этот факт как обыденность; но опасность эскалации сохраняется, а расположение некоторых военных объектов вблизи городов означает, что риск никуда не уйдет. Предотвращение катастрофы в большей степени зависит от снижения рисков ядерной войны, как преднамеренной, так и непреднамеренной, чем от изменений в доктринах «выбора целей».
Следуя принципу снижения рисков, мы можем полностью отказаться от некоторых стратегий. Например, протокол «запуска после предупреждения», делегирующий командирам на поле боя полномочия на запуск ядерного оружия, может усилить сдерживание, но он также повышает риск ненужных провокаций. «Ястребы» иногда забывают, что контроль зависит не только от их собственной психологии, но и от психологии противника.
С другой стороны, предложения «голубей», как избежать дилеммы удобства использования и успокоить противников, могут создать впечатление слабости, тем самым побуждая противников идти на больший риск. Ядерные стратеги-«голуби» иногда слишком умны, разрабатывая сложные схемы, основанные исключительно на расчетах, а не на опыте.
Представляя собой нечто среднее между «ястребами» и «голубями», «совы» делают ставку на снижение риска. В то время как у «ястребов» есть чувствительный спусковой крючок, а у «голубей» – кобура на липучке, «совы» предлагают надежный предохранитель.
Вторжение России в Украину напоминает нам о том, что мы все еще живем в мире с ядерным оружием и что в долгосрочной перспективе мы должны стремиться сократить (хотя и не ликвидировать) запасы. Как однажды заметил физик Ричард Гарвин, «если вероятность ядерной войны в этом году составляет один процент и если каждый год нам удается снижать ее всего до 80 процентов от того, что было в предыдущем году, то совокупная вероятность ядерной войны за все время составит 5 процентов».
Еще одним важным долгосрочным последствием, которое надо учитывать, является психологическое воздействие ядерного сдерживания на нашу мораль. Богослов Пол Рэмси однажды сравнил ядерное сдерживание с привязыванием младенцев к бамперам автомобилей как средством замедления автомобильного трафика и сокращения числа жертв дорожно-транспортных происшествий. Но хотя эта метафора помогает вызвать моральное отвращение, это неточное описание, потому что современные люди просто не страдают от такого рода тревоги, как в сценарии Рэмси. Отсутствие беспокойства, конечно, не гарантирует самоуспокоенности – скорее, оно подтверждает «справедливое сдерживание» (продолжение теории справедливой войны) в сочетании с долгосрочным акцентом на снижение ядерного риска.
Хотя любые попытки предсказать долгосрочные изменения почти наверняка обречены на неудачу, мы все еще можем набросать ориентировочный план вероятных сценариев будущего, всегда оставаясь готовыми к неожиданностям, как технологическим, так и политическим. В прошлом технологические усовершенствования в области точности позволяли снизить мощность и объем ядерного оружия. Однако с ростом кибератак на системы управления и контроля, лазерных атак на спутники и автономных систем вооружения возник целый ряд новых проблем. Это те виды рисков, которые мы должны стремиться предвидеть, понимать и снижать.
Политика тоже изменится. Во время холодной войны идеологические антагонисты постепенно выработали режим негласных и явных правил дорожного движения, потому что каждый из них признавал свое желание избежать ядерной катастрофы. В будущем нынешнее стратегическое соперничество с Китаем и Россией может принять любой оборот. Приспосабливаясь к изменениям и неожиданностям, мы должны продолжать обдумывать возможное влияние своих решений на долгосрочную цель снижения риска ядерной войны.
КЕМБРИДЖ – Вторжение России в Украину снова актуализировало вопросы о ядерном сдерживании. Каким бы ни был исход этой, возможно, затяжной войны, поднятые ею проблемы никуда не денутся.
В 1994 году, в обмен на гарантии безопасности со стороны Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и России, Украина отказалась от ядерного оружия, доставшегося ей в наследство от Советского Союза. Но эти гарантии оказались бесполезными, и поскольку Украина не является членом НАТО, на нее не распространяется расширенное прикрытие ядерными силами США.
А как насчет бывших советских республик, вступивших в НАТО? Действительно ли расширенное сдерживание США сработает для Эстонии, Латвии и Литвы или для их союзников в Азии? Чтобы сдерживание было надежным, ядерное оружие должно быть пригодным для использования. Однако если оно будет в постоянной боеготовности, несчастный случай или неправильное суждение могут легко привести к ядерной катастрофе.
Чтобы достичь эффективного баланса, мы должны рассмотреть соответствующее сочетание ядерного, обычного и другого оружия, а затем, по возможности, сократить ядерную составляющую. Например, каким бы ни был надлежащий ответ на растущий ядерный арсенал Северной Кореи, он не должен включать повторное внедрение тактического ядерного оружия, вывезенного президентом Джорджем Бушем-старшим с Корейского полуострова в 1991 году.
Аналогичным образом, для Японии доверие к расширенному сдерживанию США зависит от размещения там американских войск, а не от наличия ядерного оружия. Разделяя уязвимость, с которой сталкиваются японские войска, США создают общество одной судьбы, уменьшающее страх союзников перед ликвидацией ядерного оружия. И хотя скептики отмечали, что небольшой контингент американских войск в Берлине вряд ли защитит этот город от Советского Союза, физическое присутствие Америки, тем не менее, оказалось необходимым для сдерживания и мирного исхода холодной войны (одно время США размещали в Европе ядерную артиллерию, но из-за рисков при управлении и контроле она была выведена).
По мере того как США и другие страны продолжали модернизировать свои вооруженные силы, дискуссия об удобстве использования продолжалась. Сдерживание зависит от психологии, и некоторые аналитики считают, что предполагаемое превосходство в оружии может иметь значение во время кризисов. Другие, вслед за покойным политологом Колумбийского университета Робертом Джервисом, утверждают, что все меры ядерного баланса слишком грубы, чтобы вообще рассуждать об их полезности. Гарантированное взаимное уничтожение – это условие, а не политика.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
На самом деле история показала, что для экзистенциального сдерживания не нужна высокая вероятность использования. Несмотря на подавляющее превосходство ядерного арсенала Америки, президент Джон Ф. Кеннеди опасался даже небольшого риска эскалации во время Карибского кризиса. Сегодня точное ядерное оружие малой мощности кажется настолько пригодным для использования, что мы воспринимаем этот факт как обыденность; но опасность эскалации сохраняется, а расположение некоторых военных объектов вблизи городов означает, что риск никуда не уйдет. Предотвращение катастрофы в большей степени зависит от снижения рисков ядерной войны, как преднамеренной, так и непреднамеренной, чем от изменений в доктринах «выбора целей».
Следуя принципу снижения рисков, мы можем полностью отказаться от некоторых стратегий. Например, протокол «запуска после предупреждения», делегирующий командирам на поле боя полномочия на запуск ядерного оружия, может усилить сдерживание, но он также повышает риск ненужных провокаций. «Ястребы» иногда забывают, что контроль зависит не только от их собственной психологии, но и от психологии противника.
С другой стороны, предложения «голубей», как избежать дилеммы удобства использования и успокоить противников, могут создать впечатление слабости, тем самым побуждая противников идти на больший риск. Ядерные стратеги-«голуби» иногда слишком умны, разрабатывая сложные схемы, основанные исключительно на расчетах, а не на опыте.
Представляя собой нечто среднее между «ястребами» и «голубями», «совы» делают ставку на снижение риска. В то время как у «ястребов» есть чувствительный спусковой крючок, а у «голубей» – кобура на липучке, «совы» предлагают надежный предохранитель.
Вторжение России в Украину напоминает нам о том, что мы все еще живем в мире с ядерным оружием и что в долгосрочной перспективе мы должны стремиться сократить (хотя и не ликвидировать) запасы. Как однажды заметил физик Ричард Гарвин, «если вероятность ядерной войны в этом году составляет один процент и если каждый год нам удается снижать ее всего до 80 процентов от того, что было в предыдущем году, то совокупная вероятность ядерной войны за все время составит 5 процентов».
Еще одним важным долгосрочным последствием, которое надо учитывать, является психологическое воздействие ядерного сдерживания на нашу мораль. Богослов Пол Рэмси однажды сравнил ядерное сдерживание с привязыванием младенцев к бамперам автомобилей как средством замедления автомобильного трафика и сокращения числа жертв дорожно-транспортных происшествий. Но хотя эта метафора помогает вызвать моральное отвращение, это неточное описание, потому что современные люди просто не страдают от такого рода тревоги, как в сценарии Рэмси. Отсутствие беспокойства, конечно, не гарантирует самоуспокоенности – скорее, оно подтверждает «справедливое сдерживание» (продолжение теории справедливой войны) в сочетании с долгосрочным акцентом на снижение ядерного риска.
Хотя любые попытки предсказать долгосрочные изменения почти наверняка обречены на неудачу, мы все еще можем набросать ориентировочный план вероятных сценариев будущего, всегда оставаясь готовыми к неожиданностям, как технологическим, так и политическим. В прошлом технологические усовершенствования в области точности позволяли снизить мощность и объем ядерного оружия. Однако с ростом кибератак на системы управления и контроля, лазерных атак на спутники и автономных систем вооружения возник целый ряд новых проблем. Это те виды рисков, которые мы должны стремиться предвидеть, понимать и снижать.
Политика тоже изменится. Во время холодной войны идеологические антагонисты постепенно выработали режим негласных и явных правил дорожного движения, потому что каждый из них признавал свое желание избежать ядерной катастрофы. В будущем нынешнее стратегическое соперничество с Китаем и Россией может принять любой оборот. Приспосабливаясь к изменениям и неожиданностям, мы должны продолжать обдумывать возможное влияние своих решений на долгосрочную цель снижения риска ядерной войны.