В Южно-Африканской Республике, да и во всём мире, нас воспитывают на строгой диете отождествления справедливости и возмездия. В наше время количество жестоких преступлений, таких, например, как изнасилование детей и жестокое обращение с ними растёт с шокирующей скоростью, поэтому всё чаще слышны призывы, поддерживаемые широкой публикой, о восстановлении высшей меры наказания. К счастью, Конституционный Суд ЮАР вынес решение о том, что смертная казнь, которая была отменена южноафриканцами одновременно с освобождением от апартеида, противоречит конституции.
К сожалению, во многих странах мира, люди, похоже, не могут ещё в своём желании справедливого возмездия быть выше библейского наставления “око за око”. В некоторых мусульманских странах до сих пор публично отрубают руки ворам. Но первоначально данное библейское изречение было направлено на сдерживание кровной вражды, когда невинные родственники убийцы также становились обвиняемыми. “Око за око” означает, что преступником может быть только тот, кто совершил противоправное деяние, но не люди, всё преступление которых заключается лишь в родстве с ним.
Таким образом, изречение “око за око” не означало то, что оно стало значить сегодня, а именно, что убийство должно караться другим убийством. Принимая во внимание жестокость эпохи апартеида, это никогда бы не произошло у меня на родине.
Некоторые южноафриканцы призывали к проведению процесса нюрнбергского типа, особенно в отношении исполнителей зверств, целью которых было сохранение жестокой системы апартеида. Слышались требования призвать виновных к ответу.
Но нам повезло в том, что у нас второй Нюрнбергский процесс состояться не мог. Ведь тот процесс мог состояться, потому что союзные войска добились безоговорочной капитуляции нацистов и смогли поэтому навязать так называемое право победителя. В нашем случае, ни правительство апартеида, ни освободительное движение не могли полностью победить друг друга. Мы были в тупиковой ситуации. Более того, после Нюрнбергского процесса, обвинители и судьи могли собрать чемоданы и уехать из Германии к себе домой. Нам же уезжать из нашей общей родины было некуда, поэтому мы должны были научиться жить друг с другом.
Подобный процесс мог затянуться на долгие годы, оставляя раны не залеченными. Было бы крайне трудно предоставить улики для доказательства вины подозреваемых. Мы все знаем, как изобретательны могут быть бюрократы при необходимости уничтожить улики преступления.
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Так что нам повезло, что в нашей стране было решено создать Комиссию по восстановлению правды и примирению (TRC), которая гарантировала преступникам амнистию в обмен на правду. Данная комиссия была создана целиком согласно принципу исправительного правосудия и принципу «убунту».
На слушаниях TRC мы узнали об ужасных подробностях преступлений, совершённых для сохранения системы апартеида. «Мы дали ему кофе с наркотиками и убили его выстрелом в голову, а потом сожгли его тело. Поскольку человеческое тело полностью сгорает за 7–8 часов, мы устроили рядом что-то вроде пикника: пили пиво и ели мясо». Как низко могут пасть люди в своей бесчеловечности!
Каждый раз при публикации подобных историй, нам приходилось напоминать себе, что, да, эти преступления действительно ужасны, но все эти преступники всё равно остаются детьми бога. У чудовища нет моральной ответственности и, следовательно, его нельзя привлечь к ответственности. И если мы признаём кого-либо чудовищем, мы закрываем путь к возможному исправлению. Исправительное правосудие и «убунту» основаны на признании человечности даже самого худшего преступника.
У всех должна быть надежда. Если бы люди не могли меняться, то человек, совершивший убийство, становился бы «постоянным» убийцей, и слушания TRC были бы попросту невозможны. Они состоялись, потому что мы верили в то, что даже самый худший расист может измениться. И, по-моему, мы в ЮАР всё сделали правильно. По крайней мере, весь остальной мир такого же мнения о наших преобразованиях и о процессе TRC. Принцип «око за око» не может исполняться, если общество находится в конфликте, поэтому возмездие приводит к повторному возмездию и образуется кровавая цепочка, как это часто бывает на Ближнем Востоке.
Принцип правосудия, практикуемый в ЮАР, который я называю «исправительным», в отличие от возмездия основывается скорее не на наказании, а на возможности восстановления. Преступление приводит к нарушению взаимоотношений в обществе, и эти отношения следует восстановить. Данный принцип рассматривает преступника как личность с чувством ответственности и стыда, которую следует воссоединить с обществом, а не изгнать.
У африканского общества есть давние и мудрые принципы взаимоотношений. Правосудие здесь всегда было общим делом, а общество задавало высокую планку с помощью идеалов социальной гармонии и мира. Уже давно у нас существует вера в то, что человек становится человеком только в обществе, и, следовательно, если он оступился, ему следует помочь встать на путь исправления. То, что было нарушено преступлением, следует восстановить, а преступнику и потерпевшему надо помочь прийти к примирению.
Правосудие, основанное на возмездии, часто игнорирует потерпевшего, а вся система безлична и холодна. Исправительное правосудие даёт надежду. Мы верим в то, что даже худший преступник может стать лучшим человеком.
Это не означает смягчения наказания за преступления. Преступнику следует показать серьёзность его преступления посредством выносимого приговора, но у него должна оставаться надежда, надежда на то, что после того, как он заплатит за свои преступления, он может вновь стать полезным обществу. Если мы ведём себя так, будто верим в то, что преступники могут стать лучше, они обычно оправдывают наши ожидания.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Today's profound global uncertainty is not some accident of history or consequence of values-free technologies. Rather, it reflects the will of rival great powers that continue to ignore the seminal economic and social changes underway in other parts of the world.
explains how Malaysia and other middle powers are navigating increasingly uncertain geopolitical terrain.
US President Donald Trump’s import tariffs have triggered a wave of retaliatory measures, setting off a trade war with key partners and raising fears of a global downturn. But while Trump’s protectionism and erratic policy shifts could have far-reaching implications, the greatest victim is likely to be the United States itself.
warns that the new administration’s protectionism resembles the strategy many developing countries once tried.
В Южно-Африканской Республике, да и во всём мире, нас воспитывают на строгой диете отождествления справедливости и возмездия. В наше время количество жестоких преступлений, таких, например, как изнасилование детей и жестокое обращение с ними растёт с шокирующей скоростью, поэтому всё чаще слышны призывы, поддерживаемые широкой публикой, о восстановлении высшей меры наказания. К счастью, Конституционный Суд ЮАР вынес решение о том, что смертная казнь, которая была отменена южноафриканцами одновременно с освобождением от апартеида, противоречит конституции.
К сожалению, во многих странах мира, люди, похоже, не могут ещё в своём желании справедливого возмездия быть выше библейского наставления “око за око”. В некоторых мусульманских странах до сих пор публично отрубают руки ворам. Но первоначально данное библейское изречение было направлено на сдерживание кровной вражды, когда невинные родственники убийцы также становились обвиняемыми. “Око за око” означает, что преступником может быть только тот, кто совершил противоправное деяние, но не люди, всё преступление которых заключается лишь в родстве с ним.
Таким образом, изречение “око за око” не означало то, что оно стало значить сегодня, а именно, что убийство должно караться другим убийством. Принимая во внимание жестокость эпохи апартеида, это никогда бы не произошло у меня на родине.
Некоторые южноафриканцы призывали к проведению процесса нюрнбергского типа, особенно в отношении исполнителей зверств, целью которых было сохранение жестокой системы апартеида. Слышались требования призвать виновных к ответу.
Но нам повезло в том, что у нас второй Нюрнбергский процесс состояться не мог. Ведь тот процесс мог состояться, потому что союзные войска добились безоговорочной капитуляции нацистов и смогли поэтому навязать так называемое право победителя. В нашем случае, ни правительство апартеида, ни освободительное движение не могли полностью победить друг друга. Мы были в тупиковой ситуации. Более того, после Нюрнбергского процесса, обвинители и судьи могли собрать чемоданы и уехать из Германии к себе домой. Нам же уезжать из нашей общей родины было некуда, поэтому мы должны были научиться жить друг с другом.
Подобный процесс мог затянуться на долгие годы, оставляя раны не залеченными. Было бы крайне трудно предоставить улики для доказательства вины подозреваемых. Мы все знаем, как изобретательны могут быть бюрократы при необходимости уничтожить улики преступления.
Winter Sale: Save 40% on a new PS subscription
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Так что нам повезло, что в нашей стране было решено создать Комиссию по восстановлению правды и примирению (TRC), которая гарантировала преступникам амнистию в обмен на правду. Данная комиссия была создана целиком согласно принципу исправительного правосудия и принципу «убунту».
На слушаниях TRC мы узнали об ужасных подробностях преступлений, совершённых для сохранения системы апартеида. «Мы дали ему кофе с наркотиками и убили его выстрелом в голову, а потом сожгли его тело. Поскольку человеческое тело полностью сгорает за 7–8 часов, мы устроили рядом что-то вроде пикника: пили пиво и ели мясо». Как низко могут пасть люди в своей бесчеловечности!
Каждый раз при публикации подобных историй, нам приходилось напоминать себе, что, да, эти преступления действительно ужасны, но все эти преступники всё равно остаются детьми бога. У чудовища нет моральной ответственности и, следовательно, его нельзя привлечь к ответственности. И если мы признаём кого-либо чудовищем, мы закрываем путь к возможному исправлению. Исправительное правосудие и «убунту» основаны на признании человечности даже самого худшего преступника.
У всех должна быть надежда. Если бы люди не могли меняться, то человек, совершивший убийство, становился бы «постоянным» убийцей, и слушания TRC были бы попросту невозможны. Они состоялись, потому что мы верили в то, что даже самый худший расист может измениться. И, по-моему, мы в ЮАР всё сделали правильно. По крайней мере, весь остальной мир такого же мнения о наших преобразованиях и о процессе TRC. Принцип «око за око» не может исполняться, если общество находится в конфликте, поэтому возмездие приводит к повторному возмездию и образуется кровавая цепочка, как это часто бывает на Ближнем Востоке.
Принцип правосудия, практикуемый в ЮАР, который я называю «исправительным», в отличие от возмездия основывается скорее не на наказании, а на возможности восстановления. Преступление приводит к нарушению взаимоотношений в обществе, и эти отношения следует восстановить. Данный принцип рассматривает преступника как личность с чувством ответственности и стыда, которую следует воссоединить с обществом, а не изгнать.
У африканского общества есть давние и мудрые принципы взаимоотношений. Правосудие здесь всегда было общим делом, а общество задавало высокую планку с помощью идеалов социальной гармонии и мира. Уже давно у нас существует вера в то, что человек становится человеком только в обществе, и, следовательно, если он оступился, ему следует помочь встать на путь исправления. То, что было нарушено преступлением, следует восстановить, а преступнику и потерпевшему надо помочь прийти к примирению.
Правосудие, основанное на возмездии, часто игнорирует потерпевшего, а вся система безлична и холодна. Исправительное правосудие даёт надежду. Мы верим в то, что даже худший преступник может стать лучшим человеком.
Это не означает смягчения наказания за преступления. Преступнику следует показать серьёзность его преступления посредством выносимого приговора, но у него должна оставаться надежда, надежда на то, что после того, как он заплатит за свои преступления, он может вновь стать полезным обществу. Если мы ведём себя так, будто верим в то, что преступники могут стать лучше, они обычно оправдывают наши ожидания.