Греция играет в поддавки

ЛОНДОН – Будущее Европы сейчас зависит от явно невозможного: Греция и Германия обязаны договориться. Эта договоренность кажется невозможной не из-за принципиального разногласия двух правительств – Греция требует сокращения долга, а Германия настаивает на том, что ни один евро долга не может быть списан, – а из-за гораздо более фундаментальной проблемы: Греция, очевидно, является слабой стороны в этом конфликте, но её ставки в игре намного выше.

Согласно теории игр, самыми непредсказуемыми являются конфликты между слабым, но упорным борцом и его более сильным, но менее настойчивым оппонентом. В таких сценариях наиболее стабильным решением обычно является ничья, которая частично может удовлетворить обе стороны.

В конфронтации между Грецией и Германией легко, по крайней мере, в теории, представить такую игру с позитивной суммой. Всё, что нам нужно, это проигнорировать политическую риторику и сфокусироваться на экономических результатах, в которых по-настоящему заинтересованы действующие лица.

Германия настроена противостоять любым попыткам списания долга. Для немецких избирателей эта цель намного важнее, чем подробности греческих структурных реформ. Со своей стороны, Греция стремится облегчить репрессивный и контрпродуктивный режим бюджетной экономии, который, по настоянию Германии, был ей навязан решением «тройки» в составе Европейской комиссии, Европейского центрального банка (ЕЦБ) и Международного валютного фонда (МВФ). Для греческих избирателей эта цель намного важнее, чем детальные расчеты чистой стоимости государственного долга через 30 лет.

Договоренности было бы легче достичь, если бы обе стороны сконцентрировались на своих главных приоритетах, согласившись на компромисс по вопросам, которые для них являются вторичными. К сожалению, склонность людей совершать ошибки, похоже, работает против подобного рационального решения.

Янис Варуфакис, новый министр финансов Греции, является профессором математической экономики, специалистом по теории игр. Но его переговорная техника – непредсказуемые метания между агрессией и вялостью – полностью противоречит требованиям этой теории. Стратегическая идея Варуфакиса заключается в том, чтобы приставить пистолет к собственному виску, а затем требовать выкуп за отказ выстрелить.

Introductory Offer: Save 30% on PS Digital

Introductory Offer: Save 30% on PS Digital

Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.

Subscribe Now

Политики Германии и Европейского Союза считают, что он блефует. В результате, обе стороны уткнулись в пассивно-агрессивный тупик, который сделал любые серьезные переговоры невозможными.

Такой итог совсем не был неизбежным. Буквально в минувшем месяце президент ЕЦБ Марио Драги дал образцовый пример того, как могут и должны вестись подобные переговоры: он переиграл Германию, которая противилась идее монетарных стимулов, в которых Европа так явно нуждалась.

Перед тем как ЕЦБ объявил 22 января о запуске программы количественного смягчения (QE), Драги потратил несколько месяцев на напряженные дебаты с немцами, чтобы определить принципиальный рубеж, который для них является «красной линией» – рубежом, после которого никакие договоренности невозможны. Такой красной линией для Германии оказалась взаимная ответственность по долгам: если любая из стран еврозоны когда-либо объявит дефолт, ее убытки не должны делить между собой остальные.

Драги позволил Германии победить в этом вопросе, который, на его взгляд, не имел экономического смысла. Но важно то, что он старательно не сдавал свои позиции до самого последнего момента. Сосредоточив дискуссию по поводу QE на распределении рисков, Драги сумел отвлечь Германию от намного более важного вопроса: огромного размера программы количественного смягчения, который полностью подрывает немецкое табу на монетарное финансирование государственных долгов. Уступив в правильный момент по вопросу, не имевшему значения, Драги добился гигантского прорыва в том, что было действительно важно для ЕЦБ.

Если бы Варуфакис использовал аналогичную стратегию для Греции, он бы упорно настаивал на своем требовании аннулирования долга до последнего момента, а затем отступил бы от этого «принципа» в обмен на крупные уступки по структурным реформам и бюджетной экономии. Он мог бы также воспользоваться менее агрессивной стратегией: уступить сразу немецкому принципу священности долгов, а затем показать, что требования по сокращению бюджетных расходов можно ослабить, никак не уменьшив при этом номинальную стоимость греческого долга. Однако вместо настойчивого выполнения какой-либо стратегии, Варуфакис стал метаться  между соглашательством и протестом, растеряв свой авторитет.

Греция начала переговоры, настаивая на том, что сокращение долга – это ее красная линия. Но вместо того, чтобы придерживаться данной позиции и превратить споры о прощении долга в отвлекающий тактический прием в стиле Драги, Греция отказалась от этого требования уже спустя несколько дней. Затем мы увидели бессмысленную провокацию в виде отказа от диалога с «тройкой», хотя составляющие ее три учреждения в целом с гораздо большей симпатией относятся к требованиям Греции, чем немецкое правительство.

Наконец, Варуфакис отказался продлевать программу «тройки». Эти привело к появлению нового, никому не нужного срока – 28 февраля прекратится финансирование со стороны ЕЦБ, следствием чего станет коллапс греческой банковской системы.

Новые греческие лидеры-идеалисты, похоже, верят, что они смогут преодолеть сопротивление бюрократии без обычных компромиссов и крючкотворства, просто размахивая своим демократическим мандатом. Но превосходство бюрократии над демократией является ключевым принципом, от которого учреждения ЕС никогда не откажутся.

Греция оказалась сейчас там же, где она начинала свою партию в покер с Германией и Европой. Новое правительство слишком рано показало все свои лучшие карты, у него не осталось никаких вариантов для попыток нового блефа.

Что же произойдет дальше? Наиболее вероятный итог: партия Сириза вскоре признает свой проигрыш, как и все остальные правительства в еврозоне, избранные с предполагаемым мандатом на реформы. Правительство вернется к программе в стиле «тройки», которую подсластят исключением из ее названия слова «тройка». Пока греческие банки не закрылись, у правительства есть и другая возможность – в одностороннем порядке реализовать некоторые из своих наиболее радикальных планов в отношении зарплат и бюджетных расходов, игнорируя протесты Брюсселя, Франкфурта и Берлина.

Если Греция прибегнет к подобным односторонним действиям, ЕЦВ практически неизбежно проголосует за приостановку чрезвычайного финансирования греческой банковской системы после 28 февраля, когда истекает срок действия программы тройки. Греческое правительство, по мере приближения этого срока, которое оно же само и установило, скорее всего, решит отступить, так же как Ирландия и Кипр капитулировали, когда столкнулись со схожими угрозами.

Подобная капитуляция в последний момент может привести к отставке нового греческого правительства и его замену на поддерживаемых ЕС технократов, как произошло в Италии во время конституционного путча против Сильвио Берлускони в 2012 году. В менее экстремальном сценарии Варуфакиса сместят с поста министра финансов, а остальное правительство уцелеет. Единственным иным исходом в случае, когда (и если) греческие банки начнут разваливаться, станет выход из зоны евро.

Какой бы не оказалась форма капитуляции, Греция не будет единственным проигравшим. Защитники демократии и экономического расширения упустили свой лучший шанс для того, чтобы перехитрить Германию и покончить с разрушительной политикой сокращения бюджетных расходов, которую Германия навязала Европе.