КЕМБРИДЖ – События прошлой недели – это повесть о двух центробанках. Оба банка уже давно существуют, их влияние простирается далеко за пределы национальных границ, и оба вынуждены принимать деликатные решения с целью продолжить снижение инфляции, но при этом не нанести чрезмерный ущерб росту экономики и занятости. С разницей в 24 часа эти банки выбрали совершенно разные подходы.
Первый – Банк Англии – снизил ставку на 25 базисных пунктов по итогам голосования 5 против 4, что подтверждает сложность текущих экономических проблем. Второй банк – Федеральная резервная система США (ФРС) – гордится сформированным консенсусом и единогласным голосованием, однако в последующие дни принятое ФРС решение было подвергнуто острой критике аналитикой и прессой. Какому центробанку вы скорее доверите решения по поводу экономического благополучия – своего собственного, ваших родных и близких?
Это важный вопрос, потому что именно доверие определяет способность центробанка выполнить свой мандат. Значительная часть современной финансовой архитектуры построена на предположении, что центробанки обязаны поддерживать доверие общества к своим решениям. Целевой уровень инфляции должен вызывать доверие, чтобы закрепить инфляционные ожидания; и это же касается заявлений о будущей политике, которые призваны смягчить будущие неожиданности во время коррекции монетарной политики.
Доверие и авторитет поддерживаются благодаря повышению прозрачности. С течением времени этот процесс сильно эволюционировал, и теперь он предполагает регулярные пресс-конференции и публикацию протоколов и стенограмм заседаний. В некоторых случаях центробанк публикует ежеквартальные количественные прогнозы ключевых политических и экономических индикаторов.
Авторитет Банка Англии и ФРС подкрепляется хорошими результатами. Однако они расходятся по одному важному параметру – способах информирования о процессах принятия решений. Ситуация напоминает старую шутку о юристах и экономистах: в отличие от юристов, которые могут доказывать что-либо со 100%-ой убежденностью, даже если фундаментально их позиции в деле слабы, экономистам требуется очень мощный фундамент, чтобы начать доказывать что-либо хотя бы с минимальной степенью убежденности.
Поскольку Банк Англии включил независимых, внешних членов в Комитет по монетарной политике, он, не колеблясь, информирует о разногласиях в рядах тех, кто принимает решения. Голосованию 5 против 4 за снижение ставки на прошлой неделе предшествовало июньское голосование 7 против 2 за сохранение ставки без изменений. А в феврале члены комитета проголосовал 2-6-1: двое за повышение, шесть за сохранение без изменений и один – за снижение. В каждом случае все приводившиеся аргументы за и против пояснялись в последующие после заседания комитета дни или недели.
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Раскрытие такого спектра индивидуальных мнений – это нечто неслыханное для ФРС. Хотя центробанк США гордится своей готовностью выслушивать разнообразие мнений за закрытыми дверьми, он придерживается традиции консенсусного принятия решения. На практике сохраняются очень высокие барьеры, препятствующие обнародованию разногласий. Даже протоколы заседаний совета ФРС, которые публикуются через три недели после каждого заседания, как правило, скрывают полный спектр высказанных мнений. Чтобы узнать, что там действительно было сказано, нужно ждать публикации полной стенограммы, а это обычно происходит через пять лет после заседания.
Не поймите меня неправильно. В консенсусном подходе, который помогает примирить различные мнения и аналитические выводы, есть своя ценность. Но сфабрикованный консенсус, который обычно нужен по политическим причинам или (якобы) для сохранения лица, скрывает и оттесняет на второй план мнения, которые заслуживают широкого обсуждения. Учитывая структурный дефицит когнитивного многообразия и высокую вероятность попадания в ловушку группового мышления, одержимость консенсусом в конечном итоге снижает тот самый авторитет, который Федеральный резерв пытается восстановить после своей большой ошибки в 2021 году.
Из-за отказа внедрить такой же уровень прозрачности принятия решений, как в Банке Англии, Федеральный резерв невольно начал копировать расслабленное спокойствие рынков, которые не думали о возможности замедления экономики – более быстрого и широкого, чем ожидалось. В результате, когда после публикации (сразу вслед за заседанием ФРС) неожиданно слабых показателей индекса деловой активности и ежемесячных данных о занятости стало очевидно замедление экономики, и рынок отреагировал на это крайне резко.
Рынок помнил о неоднократных заверениях председателя ФРС Джерома Пауэлла (в том числе 2 июля на конференции Европейского центробанка в португальской Синтре), что благодаря «фундаментально здоровой» экономике и уверенному рынку труда у ФРС имеется масса времени для принятия решений о снижении ставок. Но свежая статистика свидетельствовала об обратном, и поэтому начался хаос. Рынки повысили оценку вероятности необычайно сильного снижения ставки на 50 базисных пунктов в сентябре с почти нуля до примерно 80% – по состоянию на 2 августа. (Рынки также учли в ценах начало быстрого и масштабного цикла снижения ставок).
Столь резкая реакция привела к радикальному падению доходности гособлигаций и значительным убыткам на фондовом рынке. Падение началось в США, а затем распространилось глобально, выявив слабые места в других странах, особенно в Японии. Страхи по поводу возросшей угрозы финансовых и экономических потрясений даже заставили некоторых (но не меня) призвать к экстренному снижению ставки на внеочередном заседании.
Нет, я не призываю ФРС внедрить такую форму радикальной прозрачности, которой прославился хедж-фонд Bridgewater. На некоторых направлениях Федеральный резерв, возможно, зашёл даже слишком далеко, например, публикуя ежеквартальные «точечные графики» прогнозов. И всё же Федеральный резерв может – и должен – демонстрировать больше открытости по поводу принимаемых решений, которые влияют на всех нас.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The International Monetary Fund’s surcharge policy has led to an unseemly state of affairs: countries in financial distress have become the largest source of net revenue to the Fund in recent years. These surcharges must be eliminated or, at the very least, adjusted to reduce the excessive burden on highly indebted countries.
decry the counterproductive practice of imposing additional fees on countries in debt distress.
When it comes to alleviating the severe demographic crisis that China faces, prohibiting international adoptions of Chinese children amounts to a mere drop in the bucket. Still, the government's decision to do so is significant, as it reflects a long-overdue recognition that people should not be viewed as a burden.
welcomes the government's apparent recognition that a severe demographic crisis looms.
With less than two months to go until the US presidential election, the candidates’ opposing worldviews, objectives, and priorities – and their implications for international relations, the economy, and democracy – have come into sharper focus. While it is impossible to know exactly what a leader will do once in office, the contours of both a Donald Trump and a Kamala Harris presidency are remarkably well defined.
КЕМБРИДЖ – События прошлой недели – это повесть о двух центробанках. Оба банка уже давно существуют, их влияние простирается далеко за пределы национальных границ, и оба вынуждены принимать деликатные решения с целью продолжить снижение инфляции, но при этом не нанести чрезмерный ущерб росту экономики и занятости. С разницей в 24 часа эти банки выбрали совершенно разные подходы.
Первый – Банк Англии – снизил ставку на 25 базисных пунктов по итогам голосования 5 против 4, что подтверждает сложность текущих экономических проблем. Второй банк – Федеральная резервная система США (ФРС) – гордится сформированным консенсусом и единогласным голосованием, однако в последующие дни принятое ФРС решение было подвергнуто острой критике аналитикой и прессой. Какому центробанку вы скорее доверите решения по поводу экономического благополучия – своего собственного, ваших родных и близких?
Это важный вопрос, потому что именно доверие определяет способность центробанка выполнить свой мандат. Значительная часть современной финансовой архитектуры построена на предположении, что центробанки обязаны поддерживать доверие общества к своим решениям. Целевой уровень инфляции должен вызывать доверие, чтобы закрепить инфляционные ожидания; и это же касается заявлений о будущей политике, которые призваны смягчить будущие неожиданности во время коррекции монетарной политики.
Доверие и авторитет поддерживаются благодаря повышению прозрачности. С течением времени этот процесс сильно эволюционировал, и теперь он предполагает регулярные пресс-конференции и публикацию протоколов и стенограмм заседаний. В некоторых случаях центробанк публикует ежеквартальные количественные прогнозы ключевых политических и экономических индикаторов.
Авторитет Банка Англии и ФРС подкрепляется хорошими результатами. Однако они расходятся по одному важному параметру – способах информирования о процессах принятия решений. Ситуация напоминает старую шутку о юристах и экономистах: в отличие от юристов, которые могут доказывать что-либо со 100%-ой убежденностью, даже если фундаментально их позиции в деле слабы, экономистам требуется очень мощный фундамент, чтобы начать доказывать что-либо хотя бы с минимальной степенью убежденности.
Поскольку Банк Англии включил независимых, внешних членов в Комитет по монетарной политике, он, не колеблясь, информирует о разногласиях в рядах тех, кто принимает решения. Голосованию 5 против 4 за снижение ставки на прошлой неделе предшествовало июньское голосование 7 против 2 за сохранение ставки без изменений. А в феврале члены комитета проголосовал 2-6-1: двое за повышение, шесть за сохранение без изменений и один – за снижение. В каждом случае все приводившиеся аргументы за и против пояснялись в последующие после заседания комитета дни или недели.
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Раскрытие такого спектра индивидуальных мнений – это нечто неслыханное для ФРС. Хотя центробанк США гордится своей готовностью выслушивать разнообразие мнений за закрытыми дверьми, он придерживается традиции консенсусного принятия решения. На практике сохраняются очень высокие барьеры, препятствующие обнародованию разногласий. Даже протоколы заседаний совета ФРС, которые публикуются через три недели после каждого заседания, как правило, скрывают полный спектр высказанных мнений. Чтобы узнать, что там действительно было сказано, нужно ждать публикации полной стенограммы, а это обычно происходит через пять лет после заседания.
Не поймите меня неправильно. В консенсусном подходе, который помогает примирить различные мнения и аналитические выводы, есть своя ценность. Но сфабрикованный консенсус, который обычно нужен по политическим причинам или (якобы) для сохранения лица, скрывает и оттесняет на второй план мнения, которые заслуживают широкого обсуждения. Учитывая структурный дефицит когнитивного многообразия и высокую вероятность попадания в ловушку группового мышления, одержимость консенсусом в конечном итоге снижает тот самый авторитет, который Федеральный резерв пытается восстановить после своей большой ошибки в 2021 году.
Из-за отказа внедрить такой же уровень прозрачности принятия решений, как в Банке Англии, Федеральный резерв невольно начал копировать расслабленное спокойствие рынков, которые не думали о возможности замедления экономики – более быстрого и широкого, чем ожидалось. В результате, когда после публикации (сразу вслед за заседанием ФРС) неожиданно слабых показателей индекса деловой активности и ежемесячных данных о занятости стало очевидно замедление экономики, и рынок отреагировал на это крайне резко.
Рынок помнил о неоднократных заверениях председателя ФРС Джерома Пауэлла (в том числе 2 июля на конференции Европейского центробанка в португальской Синтре), что благодаря «фундаментально здоровой» экономике и уверенному рынку труда у ФРС имеется масса времени для принятия решений о снижении ставок. Но свежая статистика свидетельствовала об обратном, и поэтому начался хаос. Рынки повысили оценку вероятности необычайно сильного снижения ставки на 50 базисных пунктов в сентябре с почти нуля до примерно 80% – по состоянию на 2 августа. (Рынки также учли в ценах начало быстрого и масштабного цикла снижения ставок).
Столь резкая реакция привела к радикальному падению доходности гособлигаций и значительным убыткам на фондовом рынке. Падение началось в США, а затем распространилось глобально, выявив слабые места в других странах, особенно в Японии. Страхи по поводу возросшей угрозы финансовых и экономических потрясений даже заставили некоторых (но не меня) призвать к экстренному снижению ставки на внеочередном заседании.
Нет, я не призываю ФРС внедрить такую форму радикальной прозрачности, которой прославился хедж-фонд Bridgewater. На некоторых направлениях Федеральный резерв, возможно, зашёл даже слишком далеко, например, публикуя ежеквартальные «точечные графики» прогнозов. И всё же Федеральный резерв может – и должен – демонстрировать больше открытости по поводу принимаемых решений, которые влияют на всех нас.