МИЛАН – Глобальные экономические шоки последних лет повысили уязвимость Европы. Хотя от климатических и пандемических сбоев пострадал почти каждый, у Евросоюза на пороге развернулась Украинская война, а острая зависимость ЕС от импортных энергоресурсов означала, что растущие цены (и необходимость отказа от российского ископаемого топлива) ударили по нему особенно сильно. Возникли трудности, как с ростом экономики, так и с экономической безопасностью.
Да, некоторые из этих шоков были краткосрочными. Нарушения, связанные с пандемией, в основном самоустранились, и даже инфляция, которая резко повысилась после пандемии, сейчас, похоже, поставлена под контроль, благодаря усилиям центробанков ЕС, а особенно Европейского центрального банка (ЕЦБ). В течение ближайших 12 месяцев эта проблема будет, вероятно, полностью решена.
Однако ЕС столкнулся с рядом сложнейших экономических проблем, которые не исчезнут сами по себе. Во-первых, возросшие риски безопасности в соседних регионах, в сочетании с усилением сомнений в длительности американских обязательств защищать Европу, вынуждают ЕС укреплять собственный потенциал. Это означает не только усиление координации между странами, но и значительное увеличение общих расходов на оборону: сейчас совокупные расходы ЕС на оборону равны 1,3% ВВП, что значительно ниже целевого уровня НАТО – 2% ВВП.
Кроме того, темпы роста производительности, замедлившиеся почти во всём мире, особенно низки в Европе, при этом каждый год увеличивается отставание ЕС от США. При среднем уровне безработицы около 6,5% у ЕС есть небольшое пространство для увеличения совокупного спроса с целью простимулировать рост экономики, но устойчивый долгосрочный рост будет практически невозможен, если Европа не сократит отставание в уровне производительности.
Сделать это будет нелегко. Долгосрочный рост производительности в развитой экономике во многом зависит от структурных изменений, которыми движут технические инновации. И здесь кроется главная проблема Европы: на целом ряде направлений – от искусственного интеллекта до полупроводников и квантовых вычислений – США, и даже Китай, оставляют Европу далеко позади.
Основные причины дефицита инноваций в ЕС хорошо известны. Фундаментальные и прикладные научные исследования и разработки хронически недофинансируются. Эффективность финансирования фундаментальных исследований снижается из-за децентрализованных подходов, когда раскоординированные и плохо нацеленные национальные программы оказываются важнее финансирования и управления на уровне ЕС. Кроме того, интеграция общего рынка до сих пор не завершена, особенно в сфере услуг. Это особенно важно в цифровом секторе, где доходность вложений в инновации зависит от размеров рынка.
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
ЕС сталкивается и с другими барьерами на пути превращения в центр инноваций. Один из них – отсутствие необходимой инфраструктуры, особенно крупных вычислительных мощностей, необходимых для обучения моделей искусственного интеллекта. (Сейчас ЕС полагается в основном на мощности техногигантов США). Другой барьер – отсутствие доступного венчурного капитала и частных паевых инвестиций, поддерживающих инновации (то есть дефицит опытных инвесторов, мотивированных помогать молодым предпринимателям создавать инновационные предприятия), хотя в некоторых странах созданы многообещающие предпринимательские экосистемы.
Впрочем, эти барьеры можно преодолеть. И в этом случае ЕС сможет воспользоваться своими важными преимуществами, начиная с обилия талантливых кадров, поставляемых первоклассными университетами. Кроме того, хорошо развитые системы социальных услуг и соцзащиты в Европе обеспечивают уровень экономической безопасности, который может подталкивать предпринимателей брать на себя риски.
Впрочем, если ЕС не сумеет воспользоваться технологическими силами структурных перемен, тогда часть его экономики останется под властью традиционных промышленных отраслей, которые, как известно, медленно внедряют инновации, повышающие производительность. В глобальной экономике, в которой стоимость всё чаще создается из нематериальных источников, ЕС продолжит полагаться на материальные активы для создания стоимости. А обильные резервы человеческого капитала Европы истощатся, потому что наиболее талантливые начнут мигрировать туда, где открывается больше возможностей.
Европа должна решить: она может оставаться на нынешнем курсе, который неизбежно ведёт в застой, или же она может начертить для себя совершенно новый путь. Второй подход рискованней, но при этом у него больше позитивного потенциала. В органах власти, в бизнесе, политике и науке достаточно людей, которые понимают эти проблемы Европы, и они вполне способны разработать, обсудить, модифицировать и реализовать креативный и дальновидный план действий.
К сожалению, составление такого плана, похоже, не является важным приоритетом ни в странах Европы, ни на уровне ЕС. О нём не говорят во время дебатов, сопровождающих национальные выборы. Наверное, не хватает чёткого представления о возможных последствиях сохранения статус-кво, а главное – убедительного видения, вдохновляющего и направляющего политику и инвестиции.
Когда путь вперёд затруднителен, чёткое представление о пункте назначения критически важно, чтобы поддерживать у людей мотивацию. Технократы этого часто не понимают, однако Европа знает об этом благодаря собственному опыту попыток перехода к устойчивым моделям роста экономики, с их ясным представлением о целях. Так же и в успешных развивающихся странах руководство обычно предлагает ясную картину желанного будущего, чтобы поощрять и делать возможным принятие необходимых для его достижения трудных решений.
Нет причин полагать, что ЕС не способен сформировать новое видение своего будущего и начертить дорожную карту цифровой и структурной трансформации, которая ему так нужна. Однако сначала европейцам нужно ответить на простой, но важнейший вопрос: как должен выглядеть Евросоюз через десять лет – с точки зрения инноваций, экономики, безопасности и устойчивости?
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
To secure a lasting peace, Ukraine’s allies must make Vladimir Putin understand that he cannot dictate the terms. Guaranteeing Ukraine’s security will require increased military support, a clear path to NATO membership, and international support for President Volodymyr Zelensky’s peace plan.
outline steps that global leaders can take to ensure a Ukrainian victory and deter future Russian aggression.
The International Monetary Fund’s surcharge policy has led to an unseemly state of affairs: countries in financial distress have become the largest source of net revenue to the Fund in recent years. These surcharges must be eliminated or, at the very least, adjusted to reduce the excessive burden on highly indebted countries.
decry the counterproductive practice of imposing additional fees on countries in debt distress.
МИЛАН – Глобальные экономические шоки последних лет повысили уязвимость Европы. Хотя от климатических и пандемических сбоев пострадал почти каждый, у Евросоюза на пороге развернулась Украинская война, а острая зависимость ЕС от импортных энергоресурсов означала, что растущие цены (и необходимость отказа от российского ископаемого топлива) ударили по нему особенно сильно. Возникли трудности, как с ростом экономики, так и с экономической безопасностью.
Да, некоторые из этих шоков были краткосрочными. Нарушения, связанные с пандемией, в основном самоустранились, и даже инфляция, которая резко повысилась после пандемии, сейчас, похоже, поставлена под контроль, благодаря усилиям центробанков ЕС, а особенно Европейского центрального банка (ЕЦБ). В течение ближайших 12 месяцев эта проблема будет, вероятно, полностью решена.
Однако ЕС столкнулся с рядом сложнейших экономических проблем, которые не исчезнут сами по себе. Во-первых, возросшие риски безопасности в соседних регионах, в сочетании с усилением сомнений в длительности американских обязательств защищать Европу, вынуждают ЕС укреплять собственный потенциал. Это означает не только усиление координации между странами, но и значительное увеличение общих расходов на оборону: сейчас совокупные расходы ЕС на оборону равны 1,3% ВВП, что значительно ниже целевого уровня НАТО – 2% ВВП.
Кроме того, темпы роста производительности, замедлившиеся почти во всём мире, особенно низки в Европе, при этом каждый год увеличивается отставание ЕС от США. При среднем уровне безработицы около 6,5% у ЕС есть небольшое пространство для увеличения совокупного спроса с целью простимулировать рост экономики, но устойчивый долгосрочный рост будет практически невозможен, если Европа не сократит отставание в уровне производительности.
Сделать это будет нелегко. Долгосрочный рост производительности в развитой экономике во многом зависит от структурных изменений, которыми движут технические инновации. И здесь кроется главная проблема Европы: на целом ряде направлений – от искусственного интеллекта до полупроводников и квантовых вычислений – США, и даже Китай, оставляют Европу далеко позади.
Основные причины дефицита инноваций в ЕС хорошо известны. Фундаментальные и прикладные научные исследования и разработки хронически недофинансируются. Эффективность финансирования фундаментальных исследований снижается из-за децентрализованных подходов, когда раскоординированные и плохо нацеленные национальные программы оказываются важнее финансирования и управления на уровне ЕС. Кроме того, интеграция общего рынка до сих пор не завершена, особенно в сфере услуг. Это особенно важно в цифровом секторе, где доходность вложений в инновации зависит от размеров рынка.
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
ЕС сталкивается и с другими барьерами на пути превращения в центр инноваций. Один из них – отсутствие необходимой инфраструктуры, особенно крупных вычислительных мощностей, необходимых для обучения моделей искусственного интеллекта. (Сейчас ЕС полагается в основном на мощности техногигантов США). Другой барьер – отсутствие доступного венчурного капитала и частных паевых инвестиций, поддерживающих инновации (то есть дефицит опытных инвесторов, мотивированных помогать молодым предпринимателям создавать инновационные предприятия), хотя в некоторых странах созданы многообещающие предпринимательские экосистемы.
Впрочем, эти барьеры можно преодолеть. И в этом случае ЕС сможет воспользоваться своими важными преимуществами, начиная с обилия талантливых кадров, поставляемых первоклассными университетами. Кроме того, хорошо развитые системы социальных услуг и соцзащиты в Европе обеспечивают уровень экономической безопасности, который может подталкивать предпринимателей брать на себя риски.
Впрочем, если ЕС не сумеет воспользоваться технологическими силами структурных перемен, тогда часть его экономики останется под властью традиционных промышленных отраслей, которые, как известно, медленно внедряют инновации, повышающие производительность. В глобальной экономике, в которой стоимость всё чаще создается из нематериальных источников, ЕС продолжит полагаться на материальные активы для создания стоимости. А обильные резервы человеческого капитала Европы истощатся, потому что наиболее талантливые начнут мигрировать туда, где открывается больше возможностей.
Европа должна решить: она может оставаться на нынешнем курсе, который неизбежно ведёт в застой, или же она может начертить для себя совершенно новый путь. Второй подход рискованней, но при этом у него больше позитивного потенциала. В органах власти, в бизнесе, политике и науке достаточно людей, которые понимают эти проблемы Европы, и они вполне способны разработать, обсудить, модифицировать и реализовать креативный и дальновидный план действий.
К сожалению, составление такого плана, похоже, не является важным приоритетом ни в странах Европы, ни на уровне ЕС. О нём не говорят во время дебатов, сопровождающих национальные выборы. Наверное, не хватает чёткого представления о возможных последствиях сохранения статус-кво, а главное – убедительного видения, вдохновляющего и направляющего политику и инвестиции.
Когда путь вперёд затруднителен, чёткое представление о пункте назначения критически важно, чтобы поддерживать у людей мотивацию. Технократы этого часто не понимают, однако Европа знает об этом благодаря собственному опыту попыток перехода к устойчивым моделям роста экономики, с их ясным представлением о целях. Так же и в успешных развивающихся странах руководство обычно предлагает ясную картину желанного будущего, чтобы поощрять и делать возможным принятие необходимых для его достижения трудных решений.
Нет причин полагать, что ЕС не способен сформировать новое видение своего будущего и начертить дорожную карту цифровой и структурной трансформации, которая ему так нужна. Однако сначала европейцам нужно ответить на простой, но важнейший вопрос: как должен выглядеть Евросоюз через десять лет – с точки зрения инноваций, экономики, безопасности и устойчивости?