КЕМБРИДЖ – В своей новой работе о 14 президентах США после 1945 года (книга называется «Важна ли мораль?») я делаю вывод, что американцы хотят, чтобы внешняя политика была моральной, но они ведут горячие споры по поводу того, что именно это значит. Американцы часто считают свою страну исключительной, потому что мы определяем нашу идентичность не по этническому признаку; она определяется идеями либеральной концепции общества и образом жизни, который основан на политической, экономической и культурной свободе. Администрация президента Дональда Трампа порывает с этой традицией.
Да, конечно, американская исключительность с самого начала была полна противоречий. Несмотря на либеральную риторику основателей страны, «первородный грех» рабства были вписан в Конституцию США в качестве компромисса, который позволил северным и южным штатам объединиться.
И американцы всегда расходились в вопросе о том, как именно либеральные ценности должны выражаться во внешней политике. Иногда американская исключительность служила оправданием для игнорирования международного права, для вторжения в другие страны и для навязывания народам этих стран тех или иных правительств.
Но в то же время американская исключительность вдохновляла либеральные международные усилия, призванные сделать мир более свободным и мирным благодаря системе международного права и организаций, которые защищают свободу внутри стран путём смягчения внешних угроз. Трамп развернулся спиной к обоим аспектам этой традиции.
В своей инаугурационной речи Трамп заявил: «Америка прежде всего… Мы будем стремиться к дружбе и хорошим отношениям со странами мира, но мы будем делать это, исходя из понимания, что все страны мира имеют право ставить собственные интересы на первое место». Он также сказал, что «мы никому не стремимся навязывать наш образ жизни, но хотим, чтобы он сиял для всех в качестве образца». Это было верное замечание: когда США подают хороший пример, они усиливают свою способность влиять на других.
В американской внешней политике существует также традиция политики вмешательства и «крестовых походов». Вудро Вильсон стремился проводить такую внешнюю политику, которая сделала бы мир более безопасным для демократии. Джон Кеннеди призывал американцев сделать мир безопасным для культурного многообразия, но при этом отправил 16 тысяч американских солдат во Вьетнам, и их количество выросло до 565 тысяч при его преемнике, Линдоне Джонсоне. А Джордж Буш-младший оправдывал американское вторжение и оккупацию Ирака «Стратегией национальной безопасности», продвигавшей свободу и демократию.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
После окончания Холодной войны США участвовали в семи войнах и военных интервенциях. Но, как выразился в 1982 году Рональд Рейган, «режимы, посаженные с помощью штыков, не пускают корни».
Выбор политики уклонения от таких конфликтов стал одним из наиболее популярных решений Трампа. Он ограничил применение американских сил в Сирии и хочет вывести солдат США из Афганистана к дню выборов.
В XIX веке Америка, защищённая с двух сторон океанами и граничащая с более слабыми соседями, в основном фокусировала внимание на экспансии в западном направлении и старалась не впутываться в глобальный расклад сил, центр которого находился в Европе. Однако к началу XX века экономика Америки стала крупнейшей в мире, а вступление страны в Первую мировую войну изменило баланс сил.
В 1930-е годы американское общество было уверено, что вмешательство в дела Европы стало бы ошибкой, а страна замкнулась в решительном изоляционизме. Однако после начала Второй мировой войны президент Франклин Рузвельт, его преемник Гарри Трумэн и другие президенты сделали вывод, что США не могут себе позволить подобную изоляцию ещё раз. Они осознали, что сами размеры Америки стали вторым источником её исключительности. Если уж страна с крупнейшей в мире экономикой не будет лидировать в создании глобальных общественных благ, тогда никто больше не будет этим заниматься.
Послевоенные президенты создали систему военных альянсов и многосторонних институтов и проводили сравнительно открытую экономическую политику. Сегодня этот «либеральный международный порядок» – базовый фундамент американской внешней политики на протяжении 70 лет – оказался под вопросом из-за подъёма новых держав (таких как Китай) и из-за новой волны популизма внутри демократических стран.
В 2016 году Трамп успешно воспользовался этими новыми настроениями, став первым в истории страны кандидатом в президенты от крупной политической партии, который поставил под сомнение послевоенный международный порядок во главе с США. Пренебрежение военными альянсами и международными институтами стало определяющей чертой его президентства. Однако, как показывает недавний опрос, проведённый Чикагским советом по международным отношениям (CCGA), более двух третей американцев хотят, чтобы международной политика страны ориентировалась на внешний мир, а не изоляцию.
В США популярно мнение, что военных интервенций надо избегать, но не следует выходить из альянсов или системы многостороннего сотрудничества. Американское общество не хочет возврата к изоляционизму 1930-х годов.
Реальный вопрос, стоящий сегодня перед американцами, таков: сможет ли Америка успешно справиться с двумя следствиями своей исключительности – продвигать демократию без штыков и поддерживать международные институты. Можем ли мы научиться защищать демократические ценности и права человека без военного вмешательства и «крестовых походов» и одновременно помогать организации правил и институтов, которые нужны новому миру, полному транснациональных угроз, таких как изменение климата, пандемии, кибератаки, терроризм, экономическая нестабильность?
Пока что США проигрывают на обоих фронтах. Вместо того чтобы возглавить расширенное международное сотрудничество в борьбе с Covid-19, администрация Трампа сваливает вину за пандемию на Китай и грозится выйти из Всемирной организации здравоохранения.
Китаю много за что следует ответить, однако превращение китайского вопроса в политический футбол в ходе президентской избирательной кампании нынешнего года – это внутренняя политика, а не внешняя. Нынешняя пандемия ещё не закончилась, а Covid-19 – это не последняя пандемия.
Кроме того, на долю Китая и США в совокупности приходится 40% глобальных выбросов парниковых газов, которые ставят под угрозу будущее человечества. Ни одна страна не может справиться с этими новыми угрозами национальной безопасности в одиночку. США и Китай – это две страны с крупнейшей в мире экономикой, они обречены на отношения, в которых должны сочетаться конкуренции и сотрудничество. Сегодня исключительность США означает, что стране надо работать с китайцами, помогая создавать глобальные общественные блага, и одновременно защищать такие ценности, как права человека.
Таковы моральные вопросы, которые американцы должны обсудить накануне президентских выборов нынешнего года.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Since Plato’s Republic 2,300 years ago, philosophers have understood the process by which demagogues come to power in free and fair elections, only to overthrow democracy and establish tyrannical rule. The process is straightforward, and we have now just watched it play out.
observes that philosophers since Plato have understood how tyrants come to power in free elections.
Despite being a criminal, a charlatan, and an aspiring dictator, Donald Trump has won not only the Electoral College, but also the popular vote – a feat he did not achieve in 2016 or 2020. A nihilistic voter base, profit-hungry business leaders, and craven Republican politicians are to blame.
points the finger at a nihilistic voter base, profit-hungry business leaders, and craven Republican politicians.
КЕМБРИДЖ – В своей новой работе о 14 президентах США после 1945 года (книга называется «Важна ли мораль?») я делаю вывод, что американцы хотят, чтобы внешняя политика была моральной, но они ведут горячие споры по поводу того, что именно это значит. Американцы часто считают свою страну исключительной, потому что мы определяем нашу идентичность не по этническому признаку; она определяется идеями либеральной концепции общества и образом жизни, который основан на политической, экономической и культурной свободе. Администрация президента Дональда Трампа порывает с этой традицией.
Да, конечно, американская исключительность с самого начала была полна противоречий. Несмотря на либеральную риторику основателей страны, «первородный грех» рабства были вписан в Конституцию США в качестве компромисса, который позволил северным и южным штатам объединиться.
И американцы всегда расходились в вопросе о том, как именно либеральные ценности должны выражаться во внешней политике. Иногда американская исключительность служила оправданием для игнорирования международного права, для вторжения в другие страны и для навязывания народам этих стран тех или иных правительств.
Но в то же время американская исключительность вдохновляла либеральные международные усилия, призванные сделать мир более свободным и мирным благодаря системе международного права и организаций, которые защищают свободу внутри стран путём смягчения внешних угроз. Трамп развернулся спиной к обоим аспектам этой традиции.
В своей инаугурационной речи Трамп заявил: «Америка прежде всего… Мы будем стремиться к дружбе и хорошим отношениям со странами мира, но мы будем делать это, исходя из понимания, что все страны мира имеют право ставить собственные интересы на первое место». Он также сказал, что «мы никому не стремимся навязывать наш образ жизни, но хотим, чтобы он сиял для всех в качестве образца». Это было верное замечание: когда США подают хороший пример, они усиливают свою способность влиять на других.
В американской внешней политике существует также традиция политики вмешательства и «крестовых походов». Вудро Вильсон стремился проводить такую внешнюю политику, которая сделала бы мир более безопасным для демократии. Джон Кеннеди призывал американцев сделать мир безопасным для культурного многообразия, но при этом отправил 16 тысяч американских солдат во Вьетнам, и их количество выросло до 565 тысяч при его преемнике, Линдоне Джонсоне. А Джордж Буш-младший оправдывал американское вторжение и оккупацию Ирака «Стратегией национальной безопасности», продвигавшей свободу и демократию.
Introductory Offer: Save 30% on PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
После окончания Холодной войны США участвовали в семи войнах и военных интервенциях. Но, как выразился в 1982 году Рональд Рейган, «режимы, посаженные с помощью штыков, не пускают корни».
Выбор политики уклонения от таких конфликтов стал одним из наиболее популярных решений Трампа. Он ограничил применение американских сил в Сирии и хочет вывести солдат США из Афганистана к дню выборов.
В XIX веке Америка, защищённая с двух сторон океанами и граничащая с более слабыми соседями, в основном фокусировала внимание на экспансии в западном направлении и старалась не впутываться в глобальный расклад сил, центр которого находился в Европе. Однако к началу XX века экономика Америки стала крупнейшей в мире, а вступление страны в Первую мировую войну изменило баланс сил.
В 1930-е годы американское общество было уверено, что вмешательство в дела Европы стало бы ошибкой, а страна замкнулась в решительном изоляционизме. Однако после начала Второй мировой войны президент Франклин Рузвельт, его преемник Гарри Трумэн и другие президенты сделали вывод, что США не могут себе позволить подобную изоляцию ещё раз. Они осознали, что сами размеры Америки стали вторым источником её исключительности. Если уж страна с крупнейшей в мире экономикой не будет лидировать в создании глобальных общественных благ, тогда никто больше не будет этим заниматься.
Послевоенные президенты создали систему военных альянсов и многосторонних институтов и проводили сравнительно открытую экономическую политику. Сегодня этот «либеральный международный порядок» – базовый фундамент американской внешней политики на протяжении 70 лет – оказался под вопросом из-за подъёма новых держав (таких как Китай) и из-за новой волны популизма внутри демократических стран.
В 2016 году Трамп успешно воспользовался этими новыми настроениями, став первым в истории страны кандидатом в президенты от крупной политической партии, который поставил под сомнение послевоенный международный порядок во главе с США. Пренебрежение военными альянсами и международными институтами стало определяющей чертой его президентства. Однако, как показывает недавний опрос, проведённый Чикагским советом по международным отношениям (CCGA), более двух третей американцев хотят, чтобы международной политика страны ориентировалась на внешний мир, а не изоляцию.
В США популярно мнение, что военных интервенций надо избегать, но не следует выходить из альянсов или системы многостороннего сотрудничества. Американское общество не хочет возврата к изоляционизму 1930-х годов.
Реальный вопрос, стоящий сегодня перед американцами, таков: сможет ли Америка успешно справиться с двумя следствиями своей исключительности – продвигать демократию без штыков и поддерживать международные институты. Можем ли мы научиться защищать демократические ценности и права человека без военного вмешательства и «крестовых походов» и одновременно помогать организации правил и институтов, которые нужны новому миру, полному транснациональных угроз, таких как изменение климата, пандемии, кибератаки, терроризм, экономическая нестабильность?
Пока что США проигрывают на обоих фронтах. Вместо того чтобы возглавить расширенное международное сотрудничество в борьбе с Covid-19, администрация Трампа сваливает вину за пандемию на Китай и грозится выйти из Всемирной организации здравоохранения.
Китаю много за что следует ответить, однако превращение китайского вопроса в политический футбол в ходе президентской избирательной кампании нынешнего года – это внутренняя политика, а не внешняя. Нынешняя пандемия ещё не закончилась, а Covid-19 – это не последняя пандемия.
Кроме того, на долю Китая и США в совокупности приходится 40% глобальных выбросов парниковых газов, которые ставят под угрозу будущее человечества. Ни одна страна не может справиться с этими новыми угрозами национальной безопасности в одиночку. США и Китай – это две страны с крупнейшей в мире экономикой, они обречены на отношения, в которых должны сочетаться конкуренции и сотрудничество. Сегодня исключительность США означает, что стране надо работать с китайцами, помогая создавать глобальные общественные блага, и одновременно защищать такие ценности, как права человека.
Таковы моральные вопросы, которые американцы должны обсудить накануне президентских выборов нынешнего года.