АЛЖИР – Для понимания причин массовых протестов в Алжире полезно вспомнить о том, что ушедший в отставку президент страны Абдель Азиз Бутефлика занимал свой пост два десятка лет, а министром иностранных дел он стал ещё в 1963 году, когда был убит Джон Кеннеди. Начальнику штаба армии Алжира сейчас почти 80, а исполняющему обязанности президента – 77 лет. Это гериатрический режим, который управляет страной с одним из самых молодых в мире населением.
Под властью геронтократии Алжир не добился больших успехов. В последнем докладе Freedom House эта страна включена в категорию «несвободных», в то время как соседние Марокко, Мали и Нигер относятся к «частично свободным» странам, а Тунис теперь считается «свободной» страной. Алжирский режим ошибся, полагая, что можно оставить Бутефлику, ставшего инвалидом после перенесённого шесть лет назад удара, на пятый срок, причём так, что никто этого не заметит и никому не будет до этого дела.
Нынешними протестами алжирцев движет глубокое ощущение унижения. С тех пор как страна обрела независимость в 1962 году, её правители были склонны считать народ своими слугами, а не наоборот. Презрительное отношение властей стало особенно наглядным в начале этого года, когда ведущие фигуры режима публично поддержали кандидатуру Бутефлики, поклонившись его портрету, потому что сам он был не способен ни появиться на сцене, ни выступить с речью. Подобная бутафория могла бы сработать в Северной Корее, но в Алжире у людей есть доступ к интернету и международным телеканалам, поэтому у них есть возможность отличить фарс, когда они его видят.
В Алжире не только отсутствуют плюрализм и демократия, экономика страны находится в катастрофическом состоянии. В рейтинге Всемирного банка «Лёгкость ведения бизнеса» Алжир находится на 157 месте среди 190 стран, в то время как соседнее государство Марокко занимает 60 место. Эту разница почти целиком можно объяснить архаичной моделью развития Алжира – рентное государство. Правительство настолько сильно одержимо желанием сохранять железный контроль над экономикой, что Алжир до сих пор остаётся одной из немногих стран в мире, которые не вступили во Всемирную торговую организацию.
В итоге Алжир живёт почти исключительно на нефтегазовые доходы, на долю которых приходится 90% его экспортных доходов. Спустя шесть десятилетий после обретения независимости правительству ещё только предстоит заняться серьёзными усилиями по диверсификации экономики. Создание рабочих мест за пределами нефтегазовой отрасли всегда было для него вторичной задачей. Такова природа рентного государства, которому приходится удерживать монополию на средства производства и создание богатства, чтобы контролировать население.
До сих пор режиму удавалось поддерживать социальную стабильность, распределяя ресурсы в пользу населения и не позволяя возникать сильному частному сектору, который мог бы бросить ему вызов изнутри. Соответственно, отсутствие демократии в Алжире и плохое состояние экономики являются симптомами одной и той же фундаментальной болезни.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Попытка экономической либерализации, предпринятая режимом в 1990-е года, оказалась фальшивым рассветом. Она принесла выгоды лишь нескольким избранным импортёрами и подрядчикам, которые зарабатывают на государственных тендерах. Именно эти «клиенты режима» сейчас превратились в главную мишень для протестующих. Действующая в стране система не только лишает экономических перспектив всех людей, кроме тех, кто обладает политическими связями, но и породила безудержную коррупцию. В «Индексе восприятия коррупции», составляемом Transparency International, Алжир находится на 105 месте из 180, сильно отставая от Марокко и Туниса, а эти страны вряд ли можно назвать образцом хорошего государственного управления.
Если алжирский режим и может заявлять о каких-либо успехах, то это школьное образование для подавляющей части населения. Однако качество этого образования весьма прискорбно. В глобальном рейтинге «Международной программы оценки учащихся» (PISA) Алжир находится почти на дне во всех категориях.
Со времён обретения независимости алжирский режим смешивает традиционный арабский патримониализм с олигархией в российском стиле: власть находится в руках президентского клана, служб безопасности и лояльных клиентов, живущих за счёт рентного государства. Эта система в целом осталась нетронутой в ходе Арабской весны 2010-2011 годов, что, скорее всего, связано с травматическими последствиями гражданской войны в Алжире: в течение 1991-2002 годов она унесла 200 тысяч жизней и сильно повлияла на умонастроения людей. Это остаётся верным даже сегодня, что, по всей видимости, и объясняет преимущественно мирный характер протестов.
Хотя Бутефлика ушёл, режим остаётся на месте, спрятавшись за конституционный формализм, который протестующие явно не считают легитимным. Алжирцы требуют создания новых политических институтов и упорядоченного переходного периода, который бы не позволил старой гвардии воспользоваться междуцарствием, чтобы оставить за собой власть. Но при этом они действуют с осторожностью, чтобы не спровоцировать отпор служб безопасности. Пацифистская природа этого движения, наверное, является его самой сильной стороной.
Хотя режим по-прежнему планирует провести президентские выборы 4 июля, из-за непрекращающихся протестов и угроз бойкота этих выборов (многие мэры городов заявили, что не откроют избирательные участки в своих муниципалитетах) власти могут оказаться вынужден согласиться с тем, что политический переходный период является единственным реальным вариантом. В этом случае проведение выборов будет отменено, и может быть создан Президентский совет в составе трех или четырёх человек с целью назначить переходное правительство и предпринять законные шаги по организации переходного процесса, гарантом которого стала бы армия. Впрочем, предварительным условием для такого сценария является согласие с ним армии и перенос выборов.
Уже сейчас понятно, что подлинный переходный процесс не может быть реализован в спешке всего за несколько месяцев. После 60 с лишним лет авторитаризма рентного государства потребуется время, чтобы демократические силы организовались и объединились вокруг общих задач. Для дееспособных элементов алжирского гражданского общества целью должно стать получение управления государством в свои руки – при нейтралитете вооружённых сил. Впрочем, помимо этого варианта возможны любые другие. И хотя уходящий режим по-прежнему вызывает подозрения, алжирские улицы дают массу поводов для надежды.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Bashar al-Assad’s fall from power has created an opportunity for the political and economic reconstruction of a key Arab state. But the record of efforts to stabilize post-conflict societies in the Middle East is littered with failure, and the next few months will most likely determine Syria's political trajectory.
say that Syrians themselves must do the hard work, but multilateral assistance has an important role to play.
The US president-elect has vowed to round up illegal immigrants and raise tariffs, but he will probably fail to reinvigorate the economy for the masses, who will watch the rich get richer on crypto and AI. America has been here before, and if Trump doesn’t turn on the business class and lay the blame at its feet, someone else will.
thinks the next president will be forced to choose between big business and the forgotten man.
АЛЖИР – Для понимания причин массовых протестов в Алжире полезно вспомнить о том, что ушедший в отставку президент страны Абдель Азиз Бутефлика занимал свой пост два десятка лет, а министром иностранных дел он стал ещё в 1963 году, когда был убит Джон Кеннеди. Начальнику штаба армии Алжира сейчас почти 80, а исполняющему обязанности президента – 77 лет. Это гериатрический режим, который управляет страной с одним из самых молодых в мире населением.
Под властью геронтократии Алжир не добился больших успехов. В последнем докладе Freedom House эта страна включена в категорию «несвободных», в то время как соседние Марокко, Мали и Нигер относятся к «частично свободным» странам, а Тунис теперь считается «свободной» страной. Алжирский режим ошибся, полагая, что можно оставить Бутефлику, ставшего инвалидом после перенесённого шесть лет назад удара, на пятый срок, причём так, что никто этого не заметит и никому не будет до этого дела.
Нынешними протестами алжирцев движет глубокое ощущение унижения. С тех пор как страна обрела независимость в 1962 году, её правители были склонны считать народ своими слугами, а не наоборот. Презрительное отношение властей стало особенно наглядным в начале этого года, когда ведущие фигуры режима публично поддержали кандидатуру Бутефлики, поклонившись его портрету, потому что сам он был не способен ни появиться на сцене, ни выступить с речью. Подобная бутафория могла бы сработать в Северной Корее, но в Алжире у людей есть доступ к интернету и международным телеканалам, поэтому у них есть возможность отличить фарс, когда они его видят.
В Алжире не только отсутствуют плюрализм и демократия, экономика страны находится в катастрофическом состоянии. В рейтинге Всемирного банка «Лёгкость ведения бизнеса» Алжир находится на 157 месте среди 190 стран, в то время как соседнее государство Марокко занимает 60 место. Эту разница почти целиком можно объяснить архаичной моделью развития Алжира – рентное государство. Правительство настолько сильно одержимо желанием сохранять железный контроль над экономикой, что Алжир до сих пор остаётся одной из немногих стран в мире, которые не вступили во Всемирную торговую организацию.
В итоге Алжир живёт почти исключительно на нефтегазовые доходы, на долю которых приходится 90% его экспортных доходов. Спустя шесть десятилетий после обретения независимости правительству ещё только предстоит заняться серьёзными усилиями по диверсификации экономики. Создание рабочих мест за пределами нефтегазовой отрасли всегда было для него вторичной задачей. Такова природа рентного государства, которому приходится удерживать монополию на средства производства и создание богатства, чтобы контролировать население.
До сих пор режиму удавалось поддерживать социальную стабильность, распределяя ресурсы в пользу населения и не позволяя возникать сильному частному сектору, который мог бы бросить ему вызов изнутри. Соответственно, отсутствие демократии в Алжире и плохое состояние экономики являются симптомами одной и той же фундаментальной болезни.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Попытка экономической либерализации, предпринятая режимом в 1990-е года, оказалась фальшивым рассветом. Она принесла выгоды лишь нескольким избранным импортёрами и подрядчикам, которые зарабатывают на государственных тендерах. Именно эти «клиенты режима» сейчас превратились в главную мишень для протестующих. Действующая в стране система не только лишает экономических перспектив всех людей, кроме тех, кто обладает политическими связями, но и породила безудержную коррупцию. В «Индексе восприятия коррупции», составляемом Transparency International, Алжир находится на 105 месте из 180, сильно отставая от Марокко и Туниса, а эти страны вряд ли можно назвать образцом хорошего государственного управления.
Если алжирский режим и может заявлять о каких-либо успехах, то это школьное образование для подавляющей части населения. Однако качество этого образования весьма прискорбно. В глобальном рейтинге «Международной программы оценки учащихся» (PISA) Алжир находится почти на дне во всех категориях.
Со времён обретения независимости алжирский режим смешивает традиционный арабский патримониализм с олигархией в российском стиле: власть находится в руках президентского клана, служб безопасности и лояльных клиентов, живущих за счёт рентного государства. Эта система в целом осталась нетронутой в ходе Арабской весны 2010-2011 годов, что, скорее всего, связано с травматическими последствиями гражданской войны в Алжире: в течение 1991-2002 годов она унесла 200 тысяч жизней и сильно повлияла на умонастроения людей. Это остаётся верным даже сегодня, что, по всей видимости, и объясняет преимущественно мирный характер протестов.
Хотя Бутефлика ушёл, режим остаётся на месте, спрятавшись за конституционный формализм, который протестующие явно не считают легитимным. Алжирцы требуют создания новых политических институтов и упорядоченного переходного периода, который бы не позволил старой гвардии воспользоваться междуцарствием, чтобы оставить за собой власть. Но при этом они действуют с осторожностью, чтобы не спровоцировать отпор служб безопасности. Пацифистская природа этого движения, наверное, является его самой сильной стороной.
Хотя режим по-прежнему планирует провести президентские выборы 4 июля, из-за непрекращающихся протестов и угроз бойкота этих выборов (многие мэры городов заявили, что не откроют избирательные участки в своих муниципалитетах) власти могут оказаться вынужден согласиться с тем, что политический переходный период является единственным реальным вариантом. В этом случае проведение выборов будет отменено, и может быть создан Президентский совет в составе трех или четырёх человек с целью назначить переходное правительство и предпринять законные шаги по организации переходного процесса, гарантом которого стала бы армия. Впрочем, предварительным условием для такого сценария является согласие с ним армии и перенос выборов.
Уже сейчас понятно, что подлинный переходный процесс не может быть реализован в спешке всего за несколько месяцев. После 60 с лишним лет авторитаризма рентного государства потребуется время, чтобы демократические силы организовались и объединились вокруг общих задач. Для дееспособных элементов алжирского гражданского общества целью должно стать получение управления государством в свои руки – при нейтралитете вооружённых сил. Впрочем, помимо этого варианта возможны любые другие. И хотя уходящий режим по-прежнему вызывает подозрения, алжирские улицы дают массу поводов для надежды.