КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА – Ровно в тот момент, когда Запад оказался втянут в конфронтацию с Россией и Китаем, военные конфликты выявили серьёзные системные слабости в армиях США и Европы, а также в их оборонно-промышленном комплексе.
Эти проблемы объясняются фундаментальными техническими тенденциями. В Украине выяснилось, что дорогие системы с экипажами людей, например, танки, боевые самолеты и корабли, крайне уязвимы для недорогих беспилотников, а также для крылатых и управляемых ракет. Россия уже потеряла более 8 тысяч единиц бронетанковой техники, треть Черноморского флота, а также множество боевых самолетов, что вынудило её отодвинуть дорогостоящие системы с экипажами подальше от зоны боевых действий.
Недорогие беспилотники, которые серийно производят Китай, Россия, Иран, Турция, а теперь и Украина, стали не только важнейшим наступательным оружием, но и ценным инструментом разведки и наведения огня. Дроны, которые обычно производятся из широкодоступных коммерческих товаров, выпускаются миллионами и стоят от $1000 до $50 тысяч за штуку. Однако они не производятся ни в США, ни в Западной Европе. Это серьёзной пробел в промышленной базе Запада и в его военных позициях.
Хотя российские, китайские и иранские беспилотники легко уничтожить действующими западными системами обороны, цена этой обороны запретительно высока – от $100 тысяч до $3 млн за каждую цель. Этот неприемлемое соотношение стало результатом десятилетий самоуспокоенности и бюрократической неэффективности. Ни один из традиционных западных подрядчиков не производит конкурентные по цене системы защиты от дронов, хотя ряд стартапов в США и Украине начали их сейчас разрабатывать.
Хуже того, нынешняя ситуация является лишь прелюдией к будущему с беспилотными, автономными видами вооружений. Большинство современных дронов либо управляются дистанционно человеком, либо просто движутся по GPS или цифровым картам. Однако новая технология искусственного интеллекта (ИИ), опирающаяся в основном на общедоступные научные исследования и коммерческую продукцию, вскоре преобразит войны, а возможно, и терроризм.
Беспилотники с ИИ уже способны действовать группами с высоким уровнем координации, например, окружив цель и не позволяя ей сбежать. Нацеливание становится крайне точным – вплоть до идентификации лица конкретного человека, элемента религиозной одежды или конкретного номера транспортного средства. Группы беспилотников уже умеют перемещаться внутри городов, лесов и зданий. Среди множества примеров стоит отметить статью, опубликованную в 2022 году китайскими исследователями в журнале «Science Robotics», в которой обсуждалась навигация дронов в лесу.
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Следующий этап – коммерческие и военные роботы-гуманоиды. Видеокадры, опубликованные в январе учёными из Стэнфордского университета, демонстрируют ИИ-роботов, которые выполняют домашнюю работу: жарят морепродукты в кляре, вытирают пролитое вино. Хотя жарить креветки – это не то же самое, что стрелять из снайперской винтовки или собирать компоненты ракеты, многие согласны, что в сфере производства роботов-гуманоидов наступил момент, аналогичный появлению ChatGPT.
ИИ-продукция – военная и коммерческая – зависит от очень сложной, многослойной технологической производственной системы. В её основе лежит оборудование (это техника высокой точности) для производства чипов, далее следуют полупроводники (например, ИИ-процессоры компании Nvidia), затем центры обработки данных, модели ИИ и обучающие данные, облачные сервисы ИИ, дизайн физической продукции, производство, инжиниринг приложений и систем. США, Западная Европа, Тайвань и Южная Корея в совокупности пока ещё опережают Китай (и Россию) в большинстве перечисленных сфер, однако это преимущество сокращается. Китай уже доминирует на мировых рынках массовой продукции двойного назначения, включая беспилотники и роботы.
Реакция Запада на этот вызов пока что ужасно неадекватна. Контроль за экспортом технологий, помогающих развивать ИИ, ограничивается машинами для производства полупроводников и процессорами. Но даже эти меры встречают сопротивление, размываются и обходятся. Экспорт высокопроизводительных ИИ-процессоров в Китай был запрещен, однако доступ к американским облачным сервисам, в которых используются эти процессоры, остаётся открытым. А компания Nvidia сейчас поставляет Китаю ИИ-процессоры почти столь же мощные, но специально адаптированные для соответствия американским требованиям экспортного контроля. И нет вообще никакого контроля за экспортом или лицензиями в сфере исследований ИИ, моделей или обучающих данных.
Ряд американских компаний, например, Google, держат в секрете ИИ-модели и ограничивают китайский доступ к своим технологиям. Однако другие компании поступают наоборот. Хотя компания OpenAI запрещает прямой доступ китайцев к своим программным интерфейсам приложений (API), те же самые API доступны через Microsoft. Тем временем компания Meta выбрала стратегию полностью открытых кодов для своей работы в области ИИ, а фирма венчурного капитала Andreessen Horowitz ведёт лоббистскую кампанию против экспортного контроля (и даже вообще любых регуляторных ограничений) в сфере ИИ-моделей с открытым кодом.
Иными словами, техносектор США и Европы ведёт себя как команда самоубийц: по отдельности все фирмы стараются продать Китаю как можно больше. Пытаясь опередить ближайших конкурентов, каждая компания ослабляет долгосрочные позиции всех остальных, а в конечном итоге и свои собственные. Если так будет продолжаться, результат окажется предсказуем: США и Западная Европа отстанут от Китая (и даже от России, Ирана или децентрализованных террористических группировок) и в сфере ИИ-оружия, и в сфере коммерческого применения ИИ.
Многие специалисты и менеджеры в Кремниевой долине и в госорганизациях понимают эти риски и сильно ими обеспокоены. Однако, несмотря на ряд серьёзных инициатив (включая, например, недавно созданный отдел оборонных инноваций в Пентагоне), сравнительно мало что меняется в поведении оборонной промышленности и государственной политике.
Ситуация выглядит особенно абсурдно на фоне возможности заключить крайне выгодную сделку: отрасль соглашается на государственный контроль за экспортом в обмен на поддержку властей в коллективных переговорах с Китаем по поводу лицензирования технологий, доступа к рынкам и других коммерческих выгод. Уровень совпадения интересов национальной безопасности с долгосрочными коллективными интересами западного техносектора просто поражает, хотя, конечно, есть и ряд сфер реальных противоречий.
Для властей США и Евросоюза логичная стратегия заключается в выполнении роли посредника, представляющего западную техноотрасль в отношениях с Китаем. Это означает, что надо действовать согласованно с этой отраслью, сохраняя полномочия и независимость, необходимые для введения и осуществления строгого контроля (а отрасль должно понимать, что этот контроль отвечает её долгосрочным интересам).
К сожалению, ситуация развивается в другом направлении. Хотя власти и специалисты по технологиям начинают осознавать угрозу, ИИ-технологии сегодня развиваются гораздо быстрее политических дискуссий или законотворческих процессов, не говоря уже о производственном цикле в Пентагоне и у традиционных оборонных подрядчиков. Развитие ИИ происходит настолько стремительно, что даже система стартапов в США за ним не поспевает. Всё это означает, что нельзя терять ни секунды.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The International Monetary Fund’s surcharge policy has led to an unseemly state of affairs: countries in financial distress have become the largest source of net revenue to the Fund in recent years. These surcharges must be eliminated or, at the very least, adjusted to reduce the excessive burden on highly indebted countries.
decry the counterproductive practice of imposing additional fees on countries in debt distress.
When it comes to alleviating the severe demographic crisis that China faces, prohibiting international adoptions of Chinese children amounts to a mere drop in the bucket. Still, the government's decision to do so is significant, as it reflects a long-overdue recognition that people should not be viewed as a burden.
welcomes the government's apparent recognition that a severe demographic crisis looms.
With less than two months to go until the US presidential election, the candidates’ opposing worldviews, objectives, and priorities – and their implications for international relations, the economy, and democracy – have come into sharper focus. While it is impossible to know exactly what a leader will do once in office, the contours of both a Donald Trump and a Kamala Harris presidency are remarkably well defined.
КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА – Ровно в тот момент, когда Запад оказался втянут в конфронтацию с Россией и Китаем, военные конфликты выявили серьёзные системные слабости в армиях США и Европы, а также в их оборонно-промышленном комплексе.
Эти проблемы объясняются фундаментальными техническими тенденциями. В Украине выяснилось, что дорогие системы с экипажами людей, например, танки, боевые самолеты и корабли, крайне уязвимы для недорогих беспилотников, а также для крылатых и управляемых ракет. Россия уже потеряла более 8 тысяч единиц бронетанковой техники, треть Черноморского флота, а также множество боевых самолетов, что вынудило её отодвинуть дорогостоящие системы с экипажами подальше от зоны боевых действий.
Недорогие беспилотники, которые серийно производят Китай, Россия, Иран, Турция, а теперь и Украина, стали не только важнейшим наступательным оружием, но и ценным инструментом разведки и наведения огня. Дроны, которые обычно производятся из широкодоступных коммерческих товаров, выпускаются миллионами и стоят от $1000 до $50 тысяч за штуку. Однако они не производятся ни в США, ни в Западной Европе. Это серьёзной пробел в промышленной базе Запада и в его военных позициях.
Хотя российские, китайские и иранские беспилотники легко уничтожить действующими западными системами обороны, цена этой обороны запретительно высока – от $100 тысяч до $3 млн за каждую цель. Этот неприемлемое соотношение стало результатом десятилетий самоуспокоенности и бюрократической неэффективности. Ни один из традиционных западных подрядчиков не производит конкурентные по цене системы защиты от дронов, хотя ряд стартапов в США и Украине начали их сейчас разрабатывать.
Хуже того, нынешняя ситуация является лишь прелюдией к будущему с беспилотными, автономными видами вооружений. Большинство современных дронов либо управляются дистанционно человеком, либо просто движутся по GPS или цифровым картам. Однако новая технология искусственного интеллекта (ИИ), опирающаяся в основном на общедоступные научные исследования и коммерческую продукцию, вскоре преобразит войны, а возможно, и терроризм.
Беспилотники с ИИ уже способны действовать группами с высоким уровнем координации, например, окружив цель и не позволяя ей сбежать. Нацеливание становится крайне точным – вплоть до идентификации лица конкретного человека, элемента религиозной одежды или конкретного номера транспортного средства. Группы беспилотников уже умеют перемещаться внутри городов, лесов и зданий. Среди множества примеров стоит отметить статью, опубликованную в 2022 году китайскими исследователями в журнале «Science Robotics», в которой обсуждалась навигация дронов в лесу.
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Следующий этап – коммерческие и военные роботы-гуманоиды. Видеокадры, опубликованные в январе учёными из Стэнфордского университета, демонстрируют ИИ-роботов, которые выполняют домашнюю работу: жарят морепродукты в кляре, вытирают пролитое вино. Хотя жарить креветки – это не то же самое, что стрелять из снайперской винтовки или собирать компоненты ракеты, многие согласны, что в сфере производства роботов-гуманоидов наступил момент, аналогичный появлению ChatGPT.
ИИ-продукция – военная и коммерческая – зависит от очень сложной, многослойной технологической производственной системы. В её основе лежит оборудование (это техника высокой точности) для производства чипов, далее следуют полупроводники (например, ИИ-процессоры компании Nvidia), затем центры обработки данных, модели ИИ и обучающие данные, облачные сервисы ИИ, дизайн физической продукции, производство, инжиниринг приложений и систем. США, Западная Европа, Тайвань и Южная Корея в совокупности пока ещё опережают Китай (и Россию) в большинстве перечисленных сфер, однако это преимущество сокращается. Китай уже доминирует на мировых рынках массовой продукции двойного назначения, включая беспилотники и роботы.
Реакция Запада на этот вызов пока что ужасно неадекватна. Контроль за экспортом технологий, помогающих развивать ИИ, ограничивается машинами для производства полупроводников и процессорами. Но даже эти меры встречают сопротивление, размываются и обходятся. Экспорт высокопроизводительных ИИ-процессоров в Китай был запрещен, однако доступ к американским облачным сервисам, в которых используются эти процессоры, остаётся открытым. А компания Nvidia сейчас поставляет Китаю ИИ-процессоры почти столь же мощные, но специально адаптированные для соответствия американским требованиям экспортного контроля. И нет вообще никакого контроля за экспортом или лицензиями в сфере исследований ИИ, моделей или обучающих данных.
Ряд американских компаний, например, Google, держат в секрете ИИ-модели и ограничивают китайский доступ к своим технологиям. Однако другие компании поступают наоборот. Хотя компания OpenAI запрещает прямой доступ китайцев к своим программным интерфейсам приложений (API), те же самые API доступны через Microsoft. Тем временем компания Meta выбрала стратегию полностью открытых кодов для своей работы в области ИИ, а фирма венчурного капитала Andreessen Horowitz ведёт лоббистскую кампанию против экспортного контроля (и даже вообще любых регуляторных ограничений) в сфере ИИ-моделей с открытым кодом.
Иными словами, техносектор США и Европы ведёт себя как команда самоубийц: по отдельности все фирмы стараются продать Китаю как можно больше. Пытаясь опередить ближайших конкурентов, каждая компания ослабляет долгосрочные позиции всех остальных, а в конечном итоге и свои собственные. Если так будет продолжаться, результат окажется предсказуем: США и Западная Европа отстанут от Китая (и даже от России, Ирана или децентрализованных террористических группировок) и в сфере ИИ-оружия, и в сфере коммерческого применения ИИ.
Многие специалисты и менеджеры в Кремниевой долине и в госорганизациях понимают эти риски и сильно ими обеспокоены. Однако, несмотря на ряд серьёзных инициатив (включая, например, недавно созданный отдел оборонных инноваций в Пентагоне), сравнительно мало что меняется в поведении оборонной промышленности и государственной политике.
Ситуация выглядит особенно абсурдно на фоне возможности заключить крайне выгодную сделку: отрасль соглашается на государственный контроль за экспортом в обмен на поддержку властей в коллективных переговорах с Китаем по поводу лицензирования технологий, доступа к рынкам и других коммерческих выгод. Уровень совпадения интересов национальной безопасности с долгосрочными коллективными интересами западного техносектора просто поражает, хотя, конечно, есть и ряд сфер реальных противоречий.
Для властей США и Евросоюза логичная стратегия заключается в выполнении роли посредника, представляющего западную техноотрасль в отношениях с Китаем. Это означает, что надо действовать согласованно с этой отраслью, сохраняя полномочия и независимость, необходимые для введения и осуществления строгого контроля (а отрасль должно понимать, что этот контроль отвечает её долгосрочным интересам).
К сожалению, ситуация развивается в другом направлении. Хотя власти и специалисты по технологиям начинают осознавать угрозу, ИИ-технологии сегодня развиваются гораздо быстрее политических дискуссий или законотворческих процессов, не говоря уже о производственном цикле в Пентагоне и у традиционных оборонных подрядчиков. Развитие ИИ происходит настолько стремительно, что даже система стартапов в США за ним не поспевает. Всё это означает, что нельзя терять ни секунды.