МЕХИКО. В этом месяце Фелипе Кальдерон празднует свою второю годовщину в качестве президента Мексики. Кальдерон вступил в должность в декабре 2006 года в неблагоприятной обстановке. Полученные 35% голосов не обеспечили ему большинства в Конгрессе, и оппозиция отказалась признать его победу. Кроме того, ему пришлось действовать в устойчиво сложной обстановке: президент-неудачник по соседству в США, жестокий экономический спад, а также наследие коррупции, халатности и сообщничества, которые оставили по наследству его предшественники с 1968 года, когда старая однопартийная политическая система Мексики начала сыпаться.
Почти сразу Кальдерону пришлось столкнуться с провалом своего предшественника провести какие-либо из основных реформ, в которых нуждалась Мексика. Виченте Фокс вступил в должность в 2000 году с широкой поддержкой, однако, как и Кальдерон, без большинства в Конгрессе. Он не смог создать прочных законодательных коалиций, и Кальдерону пришлось начинать свой разрыв с прошлым с создания альянсов с целью продвижения реформ. Вскоре это стало самоцелью, и Кальдерон показал себя знатоком в создании недолговечных коалиций для проведения во многом непоследовательных реформ. Этот расплывчатый градуализм стал его маркой.
Учитывая это, не удивительно, что список вопросов относительно действий администрации Кальдерон намного длиннее его достижений. Список его избирателей отражает эту неопределенность. Он по-прежнему популярен и уважаем, однако общество выражает все больше недовольства и разочарования действиями его правительства.
Среди его немногих успехов стоит отметить реформу пенсионных фондов государственных служащих, которая спасет систему от банкротства. Кроме того, ему удалось ослабить и нейтрализовать левостороннюю оппозицию и получить возможность управлять без серьезной конфронтации на улице или в Конгрессе. Другие изменения – неэффективная избирательная реформа, налоговая реформа, увеличившая налоги для людей с низким уровнем дохода, а также предположительная реформа нефтяного сектора – пострадали от склонности Кальдерона к минимализму: введение законов выглядит для него важнее, чем их содержание.
Монопольные структуры Мексики и огромная концентрация власти остаются без изменений – как это было во время двух демократических предшественников Кальдерона, Эрнесто Зедильо и Фокса. Такие государственные монополии, как «Pemex», частные монополии - как «Telmex» и «Cemex», трудовые монополии - как союз учителей, монополии СМИ - как «Televisa» и железный политический союз трех партий, представленный на каждом уровне выборного представительства, сегодня сильнее, чем раньше. Кальдерон отказался трогать эти властные структуры, несмотря на то, что все, от Всемирного банка, левостороннего подстрекателя и бывшего кандидата в президенты Андреса-Мануэля Лопеса Обрадора, сходились во мнении, что они являются основными препятствиями на пути прогресса в Мексике.
Из-за этих устойчивых реалий мексиканский народ не винит Кальдерона в сегодняшнем суровом экономическом кризисе; они считают, что это естественное течение бизнеса. Однако общественное мнение становится более скептическим в отношении мудрости проводимой президентской политики: использование вооруженных сил в тотальной войне против дилеров наркотиков. В конечном итоге, о нем будут судить именно по результатам таких действий.
As the US presidential election nears, stay informed with Project Syndicate - your go-to source of expert insight and in-depth analysis of the issues, forces, and trends shaping the vote. Subscribe now and save 30% on a new Digital subscription.
Subscribe Now
Правительство и военные Мексики преследуют тактику, наполовину насильственную, коррумпированную, но эффективную "модус вивенди" с наркотическими картелями, начиная с начала 1970-х годов. В то время Мексика была производителем героина и марихуаны, а также транзитной страной для кокаина из Северной Америки. В конце 2006 года Кальдерон принял решение, что подобное убежище не может больше существовать: насилие вышло за пределы контроля; коррупция и сообщничество укоренились в национальной полиции и политической элите; Мексика стала главным производителем метаамфитаминов для США, а также крупным потребителем кокаина. Все это привело к провозглашению войны.
Однако новый президент набросился на наркотический улей без фумигатора и какой-либо защитной сетки. Таким образом, он не мог защитить себя. Пчелы сокрушили его, и насилие, коррупция, сообщничество и поражение государства только усилились.
Причина, по которой Кальдерон отказался от предыдущих договоренностей, сейчас выглядит менее очевидной, чем раньше. Нет очевидности того, что использование наркотиков в Мексике распространяется среди населения: тревожные показатели роста уровня наркотической зависимости являются обманчивыми, так как зависимость начинается с самых нижних слоев. Кальдерон пытался продать свою «войну наркотикам», настаивая на том, что он начинает ее для «спасения детей». Если эта ссылка окажется неверной, то она не сработает, и мексиканцы могут поставить под вопрос «войну», которая практически удвоила количество смертных приговоров преступникам, с 2000 в 2006 году до 5000 в 2008 году, когда их дети, по крайней мере статистически, не находятся в руках этой угрозы.
Кроме того, возможности мексиканской машины безопасности уменьшились. В лучшем случае полиция бесполезна, а в худшем состоит на содержании наркотических баронов; армия менее зависима от них, но не готова к исполнению возложенной на нее роли. Пройдут годы и понадобятся миллиарды долларов, чтобы изменить данное положение вещей; у Кальдерона нет времени, и только у США есть деньги.
Однако Кальдерон не хочет американской помощи на американских условиях. Он отвергает колумбийскую модель, которая введет американских советников, инструкторов, механизмы, агентов и обслуживающий персонал на территорию Мексики. Он может быть прав, но альтернатива заключается не в военном захвате, и нет вероятности того, что можно выиграть войну, которую, возможно, не нужно было ставить на первое место.
Если бы не мировой экономический кризис, или если бы он оказался кратковременным и неглубоким, многие наблюдатели, и я в том числе, убеждены, что Мексика смогла бы с грехом по полам довести дело до конца, как она это делала с 1996 года. Эти последние 13 лет показали посредственное развитие страны: средний уровень экономического роста, но без развала; демократическая преемственность власти, без восстаний или бойни; медленное, но устойчивое расширение среднего класса; и медленное, но устойчивое снижение коррупции.
По прошествии от 15 до 20 лет такого посредственного прогресса Мексика, возможно, и станет такой мелкобуржуазной страной, как Португалия, Греция или Польша. Но мы – реалистичные оптимисты и больше уже не станем терпеливо ждать этого события - ведь нас снова может постичь разочарование.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Anders Åslund
considers what the US presidential election will mean for Ukraine, says that only a humiliating loss in the war could threaten Vladimir Putin’s position, urges the EU to take additional steps to ensure a rapid and successful Ukrainian accession, and more.
МЕХИКО. В этом месяце Фелипе Кальдерон празднует свою второю годовщину в качестве президента Мексики. Кальдерон вступил в должность в декабре 2006 года в неблагоприятной обстановке. Полученные 35% голосов не обеспечили ему большинства в Конгрессе, и оппозиция отказалась признать его победу. Кроме того, ему пришлось действовать в устойчиво сложной обстановке: президент-неудачник по соседству в США, жестокий экономический спад, а также наследие коррупции, халатности и сообщничества, которые оставили по наследству его предшественники с 1968 года, когда старая однопартийная политическая система Мексики начала сыпаться.
Почти сразу Кальдерону пришлось столкнуться с провалом своего предшественника провести какие-либо из основных реформ, в которых нуждалась Мексика. Виченте Фокс вступил в должность в 2000 году с широкой поддержкой, однако, как и Кальдерон, без большинства в Конгрессе. Он не смог создать прочных законодательных коалиций, и Кальдерону пришлось начинать свой разрыв с прошлым с создания альянсов с целью продвижения реформ. Вскоре это стало самоцелью, и Кальдерон показал себя знатоком в создании недолговечных коалиций для проведения во многом непоследовательных реформ. Этот расплывчатый градуализм стал его маркой.
Учитывая это, не удивительно, что список вопросов относительно действий администрации Кальдерон намного длиннее его достижений. Список его избирателей отражает эту неопределенность. Он по-прежнему популярен и уважаем, однако общество выражает все больше недовольства и разочарования действиями его правительства.
Среди его немногих успехов стоит отметить реформу пенсионных фондов государственных служащих, которая спасет систему от банкротства. Кроме того, ему удалось ослабить и нейтрализовать левостороннюю оппозицию и получить возможность управлять без серьезной конфронтации на улице или в Конгрессе. Другие изменения – неэффективная избирательная реформа, налоговая реформа, увеличившая налоги для людей с низким уровнем дохода, а также предположительная реформа нефтяного сектора – пострадали от склонности Кальдерона к минимализму: введение законов выглядит для него важнее, чем их содержание.
Монопольные структуры Мексики и огромная концентрация власти остаются без изменений – как это было во время двух демократических предшественников Кальдерона, Эрнесто Зедильо и Фокса. Такие государственные монополии, как «Pemex», частные монополии - как «Telmex» и «Cemex», трудовые монополии - как союз учителей, монополии СМИ - как «Televisa» и железный политический союз трех партий, представленный на каждом уровне выборного представительства, сегодня сильнее, чем раньше. Кальдерон отказался трогать эти властные структуры, несмотря на то, что все, от Всемирного банка, левостороннего подстрекателя и бывшего кандидата в президенты Андреса-Мануэля Лопеса Обрадора, сходились во мнении, что они являются основными препятствиями на пути прогресса в Мексике.
Из-за этих устойчивых реалий мексиканский народ не винит Кальдерона в сегодняшнем суровом экономическом кризисе; они считают, что это естественное течение бизнеса. Однако общественное мнение становится более скептическим в отношении мудрости проводимой президентской политики: использование вооруженных сил в тотальной войне против дилеров наркотиков. В конечном итоге, о нем будут судить именно по результатам таких действий.
Go beyond the headlines with PS - and save 30%
As the US presidential election nears, stay informed with Project Syndicate - your go-to source of expert insight and in-depth analysis of the issues, forces, and trends shaping the vote. Subscribe now and save 30% on a new Digital subscription.
Subscribe Now
Правительство и военные Мексики преследуют тактику, наполовину насильственную, коррумпированную, но эффективную "модус вивенди" с наркотическими картелями, начиная с начала 1970-х годов. В то время Мексика была производителем героина и марихуаны, а также транзитной страной для кокаина из Северной Америки. В конце 2006 года Кальдерон принял решение, что подобное убежище не может больше существовать: насилие вышло за пределы контроля; коррупция и сообщничество укоренились в национальной полиции и политической элите; Мексика стала главным производителем метаамфитаминов для США, а также крупным потребителем кокаина. Все это привело к провозглашению войны.
Однако новый президент набросился на наркотический улей без фумигатора и какой-либо защитной сетки. Таким образом, он не мог защитить себя. Пчелы сокрушили его, и насилие, коррупция, сообщничество и поражение государства только усилились.
Причина, по которой Кальдерон отказался от предыдущих договоренностей, сейчас выглядит менее очевидной, чем раньше. Нет очевидности того, что использование наркотиков в Мексике распространяется среди населения: тревожные показатели роста уровня наркотической зависимости являются обманчивыми, так как зависимость начинается с самых нижних слоев. Кальдерон пытался продать свою «войну наркотикам», настаивая на том, что он начинает ее для «спасения детей». Если эта ссылка окажется неверной, то она не сработает, и мексиканцы могут поставить под вопрос «войну», которая практически удвоила количество смертных приговоров преступникам, с 2000 в 2006 году до 5000 в 2008 году, когда их дети, по крайней мере статистически, не находятся в руках этой угрозы.
Кроме того, возможности мексиканской машины безопасности уменьшились. В лучшем случае полиция бесполезна, а в худшем состоит на содержании наркотических баронов; армия менее зависима от них, но не готова к исполнению возложенной на нее роли. Пройдут годы и понадобятся миллиарды долларов, чтобы изменить данное положение вещей; у Кальдерона нет времени, и только у США есть деньги.
Однако Кальдерон не хочет американской помощи на американских условиях. Он отвергает колумбийскую модель, которая введет американских советников, инструкторов, механизмы, агентов и обслуживающий персонал на территорию Мексики. Он может быть прав, но альтернатива заключается не в военном захвате, и нет вероятности того, что можно выиграть войну, которую, возможно, не нужно было ставить на первое место.
Если бы не мировой экономический кризис, или если бы он оказался кратковременным и неглубоким, многие наблюдатели, и я в том числе, убеждены, что Мексика смогла бы с грехом по полам довести дело до конца, как она это делала с 1996 года. Эти последние 13 лет показали посредственное развитие страны: средний уровень экономического роста, но без развала; демократическая преемственность власти, без восстаний или бойни; медленное, но устойчивое расширение среднего класса; и медленное, но устойчивое снижение коррупции.
По прошествии от 15 до 20 лет такого посредственного прогресса Мексика, возможно, и станет такой мелкобуржуазной страной, как Португалия, Греция или Польша. Но мы – реалистичные оптимисты и больше уже не станем терпеливо ждать этого события - ведь нас снова может постичь разочарование.