НЬЮ-ЙОРК. Одна из интерпретаций финансовых кризисов заключается в том, что они являются, по словам Нассима Талеба, «неординарными» происшествиями, как черные лебеди в природе, – незапланированными и непредсказуемыми событиями, которые изменяют ход истории. Но в моей новой книге о финансовых кризисах «Кризисная экономика» - в которой говорится не только о нынешнем кризисе, но и о десятках других за период всей истории, как в развитых экономиках, так и на развивающихся рынках, – я показываю, что финансовые кризисы, пожалуй, являются вполне предсказуемыми «ординарными» событиями. То, что сейчас происходит – вторая стадия глобального финансового кризиса, – было не менее предсказуемо.
Кризисы – неизбежный результат увеличения макроэкономических, финансовых и политических рисков и восприимчивости: «пузыри» активов, принятие избыточных рисков и превышение нормативов заемного капитала, кредитные бумы, свободные деньги, отсутствие надлежащего контроля и упорядочения финансовой системы, жадность и рискованные инвестиции банков и других финансовых учреждений.
История также говорит о том, что финансовые кризисы имеют тенденцию со временем трансформироваться. Кризисы, подобные тому, который мы недавно выдержали, изначально были вызваны избыточным долгом и привлечением заемных средств представителями частного сектора – домашних хозяйств, банков и финансовых учреждений, акционерных компаний. Это, в конечном итоге, привело к повторному левереджу государственного сектора, так как финансовый стимул и национализация частных потерь – программы помощи – стали причиной опасного роста бюджетного дефицита и объема государственного долга.
Хотя финансовые стимулы и помощь, возможно, необходимы для того, чтобы предотвратить превращение Великой Рецессии в Великую Депрессию II, накапливание государственного долга помимо частных долгов обойдется очень дорого. В конечном итоге, те большие дефициты и долги придется уменьшать через большие налоги и снижение затрат, и такая строгость ‑ необходимая для того, чтобы избежать финансового кризиса – имеет тенденцию замедлять экономическое выздоровление в краткосрочный период. Если не бороться с финансовыми дисбалансами путем снижения затрат и увеличения государственных доходов, то остаются две альтернативы: инфляция в странах, которые одалживают в своей собственной валюте и могут монетизировать долги; или дефолт стран, которые одалживают в иностранной валюте или не могут печатать свою собственную.
Таким образом, недавние события в Греции, Португалии, Ирландии, Италии и Испании являются не чем иным, как второй стадией нынешнего глобального финансового кризиса. Национализация частных потерь и налогово-бюджетное расслабление, предназначенные для стимуляции экономик при их резком падении, привели к опасному накоплению государственных бюджетных дефицитов и долга. Таким образом, последний финансовый кризис еще не закончился; вместо этого он достиг нового и более опасного этапа.
В самом деле, практичное определение финансового кризиса – это событие, которое заставляет должностных лиц проводить долгие выходные в отчаянной попытке сообщить о новом пакте помощи, чтобы избежать национальной и глобальной паники прежде, чем рынки откроются в понедельник. В прошлые годы такие ночные бдения были посвящены необходимой помощи частным фирмам ‑ Bear Stearns, Fannie Mae и Freddie Mac, Lehman Brothers, AIG, спасению банков и т.д.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
И, конечно, такие драмы «выходного дня» все еще с нами, так как ЕС и стратеги еврозоны недавно провели безнадежные выходные, разрабатывая спасательный пакет не только для Греции, но и для других членов еврозоны. Прогресс налицо: сначала происходило спасение частных фирм, а сейчас происходит спасение спасателей, т.е. правительств.
Объем такой помощи растет как на дрожжах. Во время азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов Южная Корея – относительно большая развивающаяся экономика – получила то, что тогда считалось очень крупным пакетом помощи МВФ – 10 миллиардов долларов США. Но после спасения Bear Sterns (40 миллиардов долларов США), Fannie Mae и Freddie Mac (200 миллиардов долларов США), AIG (до 250 миллиардов долларов США), программы выкупа проблемных активов для банков (700 миллиардов долларов США), мы сейчас имеем рекордную по величине помощь: помощь Европейского Союза и Международного валютного фонда в один триллион долларов США для проблемных членов еврозоны. Раньше один триллион долларов были большими деньгами; сейчас один триллион – новая «норма» или – перефразируя роман и фильм «Дьявол носит Prada» – один триллион является новыми десятью миллиардами.
Правительства, которые выручили из беды частные фирмы, сейчас сами нуждаются в помощи. Но что происходит, когда политическая готовность Германии и других дисциплинированных кредиторов – многие из них сейчас относятся к развивающимся рынкам, ‑ которые должны финансировать такую помощь, терпит неудачу? Кто будет выручать из беды правительства, которые выручали из беды частные банки и финансовые учреждения? Наша внутренняя механика долгов все больше похожа на аферу Понзи – создателя первой финансовой пирамиды.
В то время как правильное средство, необходимое для предотвращения крушения финансового поезда, хорошо известно, основным сдерживающим фактором финансовой консолидации и дисциплины является то, что у слабых правительств по всему миру не хватает политической власти и готовности, чтобы ввести ограничения. Политическое безвыходное положение в Вашингтоне и Конгрессе Соединенных Штатов, демонстрирует отсутствие межпартийного сотрудничества, необходимое для решения финансовых вопросов в Америке. В Соединенном Королевстве «подвешенный» парламент привел к созданию коалиционного правительства, у которого будут трудности при введении финансовой дисциплины.
В Германии канцлер Ангела Меркель проиграла ключевые государственные выборы после спасения Греции, а Япония имеет слабое и неэффективное правительство, которое, кажется, отрицает масштаб проблемы, с которой оно столкнулось. В самой Греции на улицах массовые беспорядки и забастовки на фабриках; в остальных странах PIIGS (Португалия, Ирландия, Италия и Испания) финансовая дисциплина будет политически и социально болезненной. Поэтому политические ограничения могут воспрепятствовать введению финансовых ограничений и структурных реформ.
В результате, «кризисная экономика», скорее всего, останется с нами на долгое время. Действительно, последний финансовый кризис еще не закончился, и, что еще хуже, лекарство, используемое для лечения, возможно, было слегка токсичным. Оно, кажется, делает пациента более слабым и зависимым от опасных лекарств, а также менее резистивным к новым штаммам вируса, которые, в некоторых случаях, в конечном итоге, оказываются фатальными.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
For decades, an efficiency-centered “economic style” has dominated public policy, overriding the concerns for fairness that animated the New Deal and Lyndon B. Johnson’s Great Society. Now, Americans must brace for economic governance that delivers neither efficiency nor fairness, only chaos.
highlights the high cost of the single-minded focus on efficiency that has come to dominate the discipline.
While some observers doubt that US President-elect Donald Trump poses a grave threat to US democracy, others are bracing themselves for the destruction of the country’s constitutional order. With Trump’s inauguration just around the corner, we asked PS commentators how vulnerable US institutions really are.
НЬЮ-ЙОРК. Одна из интерпретаций финансовых кризисов заключается в том, что они являются, по словам Нассима Талеба, «неординарными» происшествиями, как черные лебеди в природе, – незапланированными и непредсказуемыми событиями, которые изменяют ход истории. Но в моей новой книге о финансовых кризисах «Кризисная экономика» - в которой говорится не только о нынешнем кризисе, но и о десятках других за период всей истории, как в развитых экономиках, так и на развивающихся рынках, – я показываю, что финансовые кризисы, пожалуй, являются вполне предсказуемыми «ординарными» событиями. То, что сейчас происходит – вторая стадия глобального финансового кризиса, – было не менее предсказуемо.
Кризисы – неизбежный результат увеличения макроэкономических, финансовых и политических рисков и восприимчивости: «пузыри» активов, принятие избыточных рисков и превышение нормативов заемного капитала, кредитные бумы, свободные деньги, отсутствие надлежащего контроля и упорядочения финансовой системы, жадность и рискованные инвестиции банков и других финансовых учреждений.
История также говорит о том, что финансовые кризисы имеют тенденцию со временем трансформироваться. Кризисы, подобные тому, который мы недавно выдержали, изначально были вызваны избыточным долгом и привлечением заемных средств представителями частного сектора – домашних хозяйств, банков и финансовых учреждений, акционерных компаний. Это, в конечном итоге, привело к повторному левереджу государственного сектора, так как финансовый стимул и национализация частных потерь – программы помощи – стали причиной опасного роста бюджетного дефицита и объема государственного долга.
Хотя финансовые стимулы и помощь, возможно, необходимы для того, чтобы предотвратить превращение Великой Рецессии в Великую Депрессию II, накапливание государственного долга помимо частных долгов обойдется очень дорого. В конечном итоге, те большие дефициты и долги придется уменьшать через большие налоги и снижение затрат, и такая строгость ‑ необходимая для того, чтобы избежать финансового кризиса – имеет тенденцию замедлять экономическое выздоровление в краткосрочный период. Если не бороться с финансовыми дисбалансами путем снижения затрат и увеличения государственных доходов, то остаются две альтернативы: инфляция в странах, которые одалживают в своей собственной валюте и могут монетизировать долги; или дефолт стран, которые одалживают в иностранной валюте или не могут печатать свою собственную.
Таким образом, недавние события в Греции, Португалии, Ирландии, Италии и Испании являются не чем иным, как второй стадией нынешнего глобального финансового кризиса. Национализация частных потерь и налогово-бюджетное расслабление, предназначенные для стимуляции экономик при их резком падении, привели к опасному накоплению государственных бюджетных дефицитов и долга. Таким образом, последний финансовый кризис еще не закончился; вместо этого он достиг нового и более опасного этапа.
В самом деле, практичное определение финансового кризиса – это событие, которое заставляет должностных лиц проводить долгие выходные в отчаянной попытке сообщить о новом пакте помощи, чтобы избежать национальной и глобальной паники прежде, чем рынки откроются в понедельник. В прошлые годы такие ночные бдения были посвящены необходимой помощи частным фирмам ‑ Bear Stearns, Fannie Mae и Freddie Mac, Lehman Brothers, AIG, спасению банков и т.д.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
И, конечно, такие драмы «выходного дня» все еще с нами, так как ЕС и стратеги еврозоны недавно провели безнадежные выходные, разрабатывая спасательный пакет не только для Греции, но и для других членов еврозоны. Прогресс налицо: сначала происходило спасение частных фирм, а сейчас происходит спасение спасателей, т.е. правительств.
Объем такой помощи растет как на дрожжах. Во время азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов Южная Корея – относительно большая развивающаяся экономика – получила то, что тогда считалось очень крупным пакетом помощи МВФ – 10 миллиардов долларов США. Но после спасения Bear Sterns (40 миллиардов долларов США), Fannie Mae и Freddie Mac (200 миллиардов долларов США), AIG (до 250 миллиардов долларов США), программы выкупа проблемных активов для банков (700 миллиардов долларов США), мы сейчас имеем рекордную по величине помощь: помощь Европейского Союза и Международного валютного фонда в один триллион долларов США для проблемных членов еврозоны. Раньше один триллион долларов были большими деньгами; сейчас один триллион – новая «норма» или – перефразируя роман и фильм «Дьявол носит Prada» – один триллион является новыми десятью миллиардами.
Правительства, которые выручили из беды частные фирмы, сейчас сами нуждаются в помощи. Но что происходит, когда политическая готовность Германии и других дисциплинированных кредиторов – многие из них сейчас относятся к развивающимся рынкам, ‑ которые должны финансировать такую помощь, терпит неудачу? Кто будет выручать из беды правительства, которые выручали из беды частные банки и финансовые учреждения? Наша внутренняя механика долгов все больше похожа на аферу Понзи – создателя первой финансовой пирамиды.
В то время как правильное средство, необходимое для предотвращения крушения финансового поезда, хорошо известно, основным сдерживающим фактором финансовой консолидации и дисциплины является то, что у слабых правительств по всему миру не хватает политической власти и готовности, чтобы ввести ограничения. Политическое безвыходное положение в Вашингтоне и Конгрессе Соединенных Штатов, демонстрирует отсутствие межпартийного сотрудничества, необходимое для решения финансовых вопросов в Америке. В Соединенном Королевстве «подвешенный» парламент привел к созданию коалиционного правительства, у которого будут трудности при введении финансовой дисциплины.
В Германии канцлер Ангела Меркель проиграла ключевые государственные выборы после спасения Греции, а Япония имеет слабое и неэффективное правительство, которое, кажется, отрицает масштаб проблемы, с которой оно столкнулось. В самой Греции на улицах массовые беспорядки и забастовки на фабриках; в остальных странах PIIGS (Португалия, Ирландия, Италия и Испания) финансовая дисциплина будет политически и социально болезненной. Поэтому политические ограничения могут воспрепятствовать введению финансовых ограничений и структурных реформ.
В результате, «кризисная экономика», скорее всего, останется с нами на долгое время. Действительно, последний финансовый кризис еще не закончился, и, что еще хуже, лекарство, используемое для лечения, возможно, было слегка токсичным. Оно, кажется, делает пациента более слабым и зависимым от опасных лекарств, а также менее резистивным к новым штаммам вируса, которые, в некоторых случаях, в конечном итоге, оказываются фатальными.