НЬЮ-ХЕЙВЕН – Широко распространенная неспособность экономистов предсказать финансовый кризис, который разразился в 2008 году, напрямую связана с ошибочными моделями. Это отсутствие правильных моделей означало, что высокопоставленные чиновники в сфере экономики и центральные банкиры не получили никакого предупреждения о том, что надвигается кризис.
Как Джордж Акерлоф и я доказываем в нашей последней книге «Жизнелюбие» , текущий финансовый кризис был вызван спекулятивными пузырями на рынке жилья, фондовой бирже и на энергетическом рынке и рынках других сырьевых товаров. Пузыри вызваны петлями обратной связи: растущие спекулятивные цены вселяют оптимизм, который подстегивает покупательную способность, и следовательно дальнейший рост спекулятивных цен – до тех пор, пока не наступает обвал.
Но вы не найдете слово "пузырь" в большинстве экономических трактатов или учебников. Подобным образом, поиск рабочих документов, выпущенных центральными банками и экономическими отделами за последние годы, приводит очень мало случаев "пузырей", о которых всего лишь упоминается. Действительно, идея о том, что существуют пузыри, стала настолько постыдной в большой части экономической и финансовой профессии, что обсуждение их на экономическом семинаре похоже на упоминание астрологии в группе астрономов.
Фундаментальная проблема состоит в том, что поколение макроэкономических теоретиков основного направления приняло теорию, в самом центре которой кроется ошибка: аксиома о том, что люди являются всецело рациональными. И как показал статистик Леонард «Джимми» Савадж в 1954 году, если люди придерживаются определенных аксиом рациональности, они должны вести себя, как будто они знали все вероятности и сделали все соответствующие вычисления.
Таким образом, экономисты предполагают, что люди действительно используют всю публично доступную информацию и знают – или ведут себя так, как будто знают – вероятности всех возможных будущих событий. На них не влияет ничего, кроме фактов, а вероятности принимаются как факты. Они обновляют эти вероятности, как только новая информация становится доступной, и таким образом, любое изменение в их поведении должно быть связано с их рациональной реакцией на подлинно новую информацию. А если субъекты экономической деятельности всегда рациональны, то не допускаются никакие пузыри – иррациональные реакции рынка.
Но многочисленные психологические доказательства в настоящее время показали, что люди не удовлетворяют аксиомы рациональности Саваджа. Это основной элемент революции поведенческой экономики, которая охватила экономику в течение последнего десятилетия или около того.
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Фактически, люди почти никогда не знают вероятностей будущих экономических событий. Они живут в мире, где экономические решения являются фундаментально неопределенными, потому что будущее не кажется простым повторением измеримого прошлого. Многим людям всегда кажется, что “на этот раз все по-другому”.
Работа неврологов Скотта Хьюеттеля и Майкла Платта из Университета Дьюка с помощью экспериментов функционального магнитно-резонансного исследования показала, что “принятие решений в условиях неопределенности не представляет собой особый, более сложный случай опасного принятия решений; наоборот, эти две формы неопределенности поддерживаются особыми механизмами”. Другими словами, в условиях неопределенности участвуют разные части мозговых и эмоциональных дорожек.
Математический экономист Дональд Д. Браун и психолог Лори Р. Сантос, оба из Йельского Университета, проводят эксперименты с людьми для того, чтобы попытаться понять, как предельная устойчивость человека к неопределенности в процессе принятия экономических решений меняется с течением времени. Они обобщают, что “рынки, на которых наблюдается тенденция к повышению цен, характеризуются поведением, стремящимся к неопределенности, а рынки, на которых наблюдается тенденция к понижению цен – поведением, избегающим неопределенности”. Эти поведения являются аспектами изменяющейся уверенности, которую мы только сейчас начинаем понимать.
Безусловно, чисто рациональная теория остается полезной в отношении многих вещей. Ее можно применять с осторожностью в сферах, где последствия от нарушения аксиомы Саваджа не слишком серьезны. Экономисты также правильно применяли его теорию к диапазону микроэкономических проблем, например, почему монополисты устанавливают более высокие цены.
Но теория устарела. Например, “Динамическая Модель Случайного Общего Равновесия Зоны Евро”, разработанная Франком Сметсом из Европейского Центрального Банка и Рафом Уоутерсом из Национального Банка Бельгии, очень хорошо предоставляет точный список внешних шоков, которые, как предполагается, приводят в движение экономику. Но пузыри нигде не моделируются: экономика, как предполагается, не делает ничего, за исключением того, что она реагирует полностью рациональным образом на эти внешние шоки.
Милтон Фридман (наставник и соавтор Саваджа) и Анна Д. Шварц в своей книге «История Денежного Обращения Соединенных Штатов», изданной в 1963 году, показали, что аномалии валютной политики – главный пример внешнего шока – были существенным фактором во время Великой Депрессии 1930-х гг. Такие экономисты, как Барри Эйченгрин, Джеффри Сакс и Бен Бернанке, помогли нам понять, что эти аномалии были результатом попыток отдельных центральных банков продолжать придерживаться золотого стандарта, что привело к тому, что они вынуждены были удерживать процентные ставки на относительно высоком уровне, несмотря на экономическую слабость.
Для некоторых это открытие стало кульминационным событием в экономической теории. Самому серьезному экономическому кризису двадцатого века было найдено объяснение – и предложен способ исправить его – с помощью теории, которая не полагается на пузыри.
Тем не менее, такие события, как Великая Депрессия, а также последний кризис, никогда не будут полностью поняты без понимания пузырей. Тот факт, что ошибки в валютной политике были важной причиной Великой Депрессии, не означает, что мы полностью понимаем тот кризис, или что другие кризисы (в том числе текущий) соответствуют этому стандарту.
Фактически, неспособность экономических моделей предсказать текущий кризис отметит начало их тщательного пересмотра. Это произойдет, поскольку экономисты меняют направление своей научно-исследовательской работы, прислушиваясь к ученым с разными знаниями и опытом. Только тогда кредитно-финансовые органы будут лучше понимать, когда и как пузыри могут пустить под откос экономику, и что можно сделать для того, чтобы предотвратить такой исход.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Unlike during his first term, US President Donald Trump no longer seems to care if his policies wreak havoc in financial markets. This time around, Trump seems to be obsessed with his radical approach to institutional deconstruction, which includes targeting the Federal Reserve, the International Monetary Fund, and the World Bank.
explains why the US president’s second administration, unlike his first, is targeting all three.
According to the incoming chair of US President Donald Trump’s
Council of Economic Advisers, America runs large trade deficits and
struggles to compete in manufacturing because foreign demand for US
financial assets has made the dollar too strong. It is not a persuasive
argument.
is unpersuaded by the argument made by presidential advisers for unilaterally restructuring global trade.
By launching new trade wars and ordering the creation of a Bitcoin reserve, Donald Trump is assuming that US trade partners will pay any price to maintain access to the American market. But if he is wrong about that, the dominance of the US dollar, and all the advantages it confers, could be lost indefinitely.
doubts the US administration can preserve the greenback’s status while pursuing its trade and crypto policies.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free.
НЬЮ-ХЕЙВЕН – Широко распространенная неспособность экономистов предсказать финансовый кризис, который разразился в 2008 году, напрямую связана с ошибочными моделями. Это отсутствие правильных моделей означало, что высокопоставленные чиновники в сфере экономики и центральные банкиры не получили никакого предупреждения о том, что надвигается кризис.
Как Джордж Акерлоф и я доказываем в нашей последней книге «Жизнелюбие» , текущий финансовый кризис был вызван спекулятивными пузырями на рынке жилья, фондовой бирже и на энергетическом рынке и рынках других сырьевых товаров. Пузыри вызваны петлями обратной связи: растущие спекулятивные цены вселяют оптимизм, который подстегивает покупательную способность, и следовательно дальнейший рост спекулятивных цен – до тех пор, пока не наступает обвал.
Но вы не найдете слово "пузырь" в большинстве экономических трактатов или учебников. Подобным образом, поиск рабочих документов, выпущенных центральными банками и экономическими отделами за последние годы, приводит очень мало случаев "пузырей", о которых всего лишь упоминается. Действительно, идея о том, что существуют пузыри, стала настолько постыдной в большой части экономической и финансовой профессии, что обсуждение их на экономическом семинаре похоже на упоминание астрологии в группе астрономов.
Фундаментальная проблема состоит в том, что поколение макроэкономических теоретиков основного направления приняло теорию, в самом центре которой кроется ошибка: аксиома о том, что люди являются всецело рациональными. И как показал статистик Леонард «Джимми» Савадж в 1954 году, если люди придерживаются определенных аксиом рациональности, они должны вести себя, как будто они знали все вероятности и сделали все соответствующие вычисления.
Таким образом, экономисты предполагают, что люди действительно используют всю публично доступную информацию и знают – или ведут себя так, как будто знают – вероятности всех возможных будущих событий. На них не влияет ничего, кроме фактов, а вероятности принимаются как факты. Они обновляют эти вероятности, как только новая информация становится доступной, и таким образом, любое изменение в их поведении должно быть связано с их рациональной реакцией на подлинно новую информацию. А если субъекты экономической деятельности всегда рациональны, то не допускаются никакие пузыри – иррациональные реакции рынка.
Но многочисленные психологические доказательства в настоящее время показали, что люди не удовлетворяют аксиомы рациональности Саваджа. Это основной элемент революции поведенческой экономики, которая охватила экономику в течение последнего десятилетия или около того.
Winter Sale: Save 40% on a new PS subscription
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Фактически, люди почти никогда не знают вероятностей будущих экономических событий. Они живут в мире, где экономические решения являются фундаментально неопределенными, потому что будущее не кажется простым повторением измеримого прошлого. Многим людям всегда кажется, что “на этот раз все по-другому”.
Работа неврологов Скотта Хьюеттеля и Майкла Платта из Университета Дьюка с помощью экспериментов функционального магнитно-резонансного исследования показала, что “принятие решений в условиях неопределенности не представляет собой особый, более сложный случай опасного принятия решений; наоборот, эти две формы неопределенности поддерживаются особыми механизмами”. Другими словами, в условиях неопределенности участвуют разные части мозговых и эмоциональных дорожек.
Математический экономист Дональд Д. Браун и психолог Лори Р. Сантос, оба из Йельского Университета, проводят эксперименты с людьми для того, чтобы попытаться понять, как предельная устойчивость человека к неопределенности в процессе принятия экономических решений меняется с течением времени. Они обобщают, что “рынки, на которых наблюдается тенденция к повышению цен, характеризуются поведением, стремящимся к неопределенности, а рынки, на которых наблюдается тенденция к понижению цен – поведением, избегающим неопределенности”. Эти поведения являются аспектами изменяющейся уверенности, которую мы только сейчас начинаем понимать.
Безусловно, чисто рациональная теория остается полезной в отношении многих вещей. Ее можно применять с осторожностью в сферах, где последствия от нарушения аксиомы Саваджа не слишком серьезны. Экономисты также правильно применяли его теорию к диапазону микроэкономических проблем, например, почему монополисты устанавливают более высокие цены.
Но теория устарела. Например, “Динамическая Модель Случайного Общего Равновесия Зоны Евро”, разработанная Франком Сметсом из Европейского Центрального Банка и Рафом Уоутерсом из Национального Банка Бельгии, очень хорошо предоставляет точный список внешних шоков, которые, как предполагается, приводят в движение экономику. Но пузыри нигде не моделируются: экономика, как предполагается, не делает ничего, за исключением того, что она реагирует полностью рациональным образом на эти внешние шоки.
Милтон Фридман (наставник и соавтор Саваджа) и Анна Д. Шварц в своей книге «История Денежного Обращения Соединенных Штатов», изданной в 1963 году, показали, что аномалии валютной политики – главный пример внешнего шока – были существенным фактором во время Великой Депрессии 1930-х гг. Такие экономисты, как Барри Эйченгрин, Джеффри Сакс и Бен Бернанке, помогли нам понять, что эти аномалии были результатом попыток отдельных центральных банков продолжать придерживаться золотого стандарта, что привело к тому, что они вынуждены были удерживать процентные ставки на относительно высоком уровне, несмотря на экономическую слабость.
Для некоторых это открытие стало кульминационным событием в экономической теории. Самому серьезному экономическому кризису двадцатого века было найдено объяснение – и предложен способ исправить его – с помощью теории, которая не полагается на пузыри.
Тем не менее, такие события, как Великая Депрессия, а также последний кризис, никогда не будут полностью поняты без понимания пузырей. Тот факт, что ошибки в валютной политике были важной причиной Великой Депрессии, не означает, что мы полностью понимаем тот кризис, или что другие кризисы (в том числе текущий) соответствуют этому стандарту.
Фактически, неспособность экономических моделей предсказать текущий кризис отметит начало их тщательного пересмотра. Это произойдет, поскольку экономисты меняют направление своей научно-исследовательской работы, прислушиваясь к ученым с разными знаниями и опытом. Только тогда кредитно-финансовые органы будут лучше понимать, когда и как пузыри могут пустить под откос экономику, и что можно сделать для того, чтобы предотвратить такой исход.