ТЕГЕРАН – стоит ли серьезно воспринимать назначенные на 14 марта парламентские выборы в Иране? Или это притворное голосование в орган, лишенный реальной силы?
Парадокс заключается в том, что выборы в Иране не соответствуют как демократическим, так и авторитарным стандартам. Кроме того, что они не являются ни открытыми, ни честными, есть реальные различия между кандидатами, и часто невозможно предсказать результат. В отличие от фальсифицированных выборов, в которых победители предопределены заранее, иранская система дает возможность провести конкурентные выборы между предварительно отобранными кандидатами. Вряд ли кто-либо мог предсказать нашумевшую победу на президентских выборах 1997 года реформиста Мохаммеда Хатами, и еще меньше можно было предвидеть победу в 2005 году придерживающегося жесткого курса президента Махмуда Ахмединежада.
Для тех, кто считает демократические задачи в Иране наполовину выполненными, парламентские выборы 14 марта станут 28 по счету со дня основания Исламской республики в 1979 году, что еще сильнее укоренит уникальную для Ближнего Востока политическую культуру. Как это описал иранский ученый Мохсен Милани, - «Несмотря на все недостатки этой системы, именно таким образом в иранской политике и поведении могут произойти перемены».
Однако есть серьезные основания считать демократические задачи в Иране наполовину невыполненными. Кандидаты, которые были признаны недостаточно набожными или лояльными к теократическому институту страны, не могут выдвигаться в кандидаты. В этом году были дисквалифицированы сотни реформистских кандидатов. Даже внук аятоллы Хомейни снял свою кандидатуру после того, как его изначально дисквалифицировали и поставили под сомнение его религиозные убеждения и политическую лояльность.
Кроме того, 290-местный парламент Меджлис занимает вторую позицию в иерархии власти Ирана. Со стороны он похож на многие другие парламенты. Его члены разрабатывают законы, ратифицируют международные договоры и утверждают годовой национальный бюджет. Теоретически они даже имеют полномочия смещать правительственных министров и объявлять импичмент президенту за неправомерное поведение.
На практике же все решения Меджлиса подлежат утверждению Попечительского совета, невыбираемого органа из двенадцати правоведов (которые косвенно или прямо назначаются верховным лидером аятоллой Хаменеи), который имеет конституционное право проверять на благонадежность избираемых кандидатов и право вето на любые парламентские законы. По иронии в 2003 году реформистский парламент принял закон, который должен был ограничить власть Попечительского совета, который, как это можно было ожидать, его отклонил.
Однако в политической системе, в которой решения принимаются по достижении консенсуса, парламент может играть важную роль в направлении национальных споров. Парламент реформистского большинства 2000-2004 годов включал в себя союзников Хатами, которые стремились расширить круг обсуждаемых политических вопросов, защитить демократию и права человека и придерживаться более примирительного подхода во внешней политике.
ТЕГЕРАН – стоит ли серьезно воспринимать назначенные на 14 марта парламентские выборы в Иране? Или это притворное голосование в орган, лишенный реальной силы?
Парадокс заключается в том, что выборы в Иране не соответствуют как демократическим, так и авторитарным стандартам. Кроме того, что они не являются ни открытыми, ни честными, есть реальные различия между кандидатами, и часто невозможно предсказать результат. В отличие от фальсифицированных выборов, в которых победители предопределены заранее, иранская система дает возможность провести конкурентные выборы между предварительно отобранными кандидатами. Вряд ли кто-либо мог предсказать нашумевшую победу на президентских выборах 1997 года реформиста Мохаммеда Хатами, и еще меньше можно было предвидеть победу в 2005 году придерживающегося жесткого курса президента Махмуда Ахмединежада.
Для тех, кто считает демократические задачи в Иране наполовину выполненными, парламентские выборы 14 марта станут 28 по счету со дня основания Исламской республики в 1979 году, что еще сильнее укоренит уникальную для Ближнего Востока политическую культуру. Как это описал иранский ученый Мохсен Милани, - «Несмотря на все недостатки этой системы, именно таким образом в иранской политике и поведении могут произойти перемены».
Однако есть серьезные основания считать демократические задачи в Иране наполовину невыполненными. Кандидаты, которые были признаны недостаточно набожными или лояльными к теократическому институту страны, не могут выдвигаться в кандидаты. В этом году были дисквалифицированы сотни реформистских кандидатов. Даже внук аятоллы Хомейни снял свою кандидатуру после того, как его изначально дисквалифицировали и поставили под сомнение его религиозные убеждения и политическую лояльность.
Кроме того, 290-местный парламент Меджлис занимает вторую позицию в иерархии власти Ирана. Со стороны он похож на многие другие парламенты. Его члены разрабатывают законы, ратифицируют международные договоры и утверждают годовой национальный бюджет. Теоретически они даже имеют полномочия смещать правительственных министров и объявлять импичмент президенту за неправомерное поведение.
На практике же все решения Меджлиса подлежат утверждению Попечительского совета, невыбираемого органа из двенадцати правоведов (которые косвенно или прямо назначаются верховным лидером аятоллой Хаменеи), который имеет конституционное право проверять на благонадежность избираемых кандидатов и право вето на любые парламентские законы. По иронии в 2003 году реформистский парламент принял закон, который должен был ограничить власть Попечительского совета, который, как это можно было ожидать, его отклонил.
Однако в политической системе, в которой решения принимаются по достижении консенсуса, парламент может играть важную роль в направлении национальных споров. Парламент реформистского большинства 2000-2004 годов включал в себя союзников Хатами, которые стремились расширить круг обсуждаемых политических вопросов, защитить демократию и права человека и придерживаться более примирительного подхода во внешней политике.