ГОНКОНГ – В условиях когда многие мировые регионы страдают от усиливающейся жары и других природных и антропогенных катастроф, Организация Объединенных Наций сообщает, что из всего объема задач, связанных с Целями устойчивого развития (ЦУР), к 2030 году будут выполнены только 12%. Сейчас более чем когда-либо нам необходимо понять, почему.
Прогрессу в этой области препятствовали “поликризис” COVID-19, изменение климата, утрата биоразнообразия и загрязнение окружающей среды, война в Украине и других странах, рост долгового кризиса, а также нехватка продовольствия и энергии. Ежегодный дефицит финансирования ЦУР увеличился с 2,5 триллионов долларов США в 2015 году до более чем 4 триллионов долларов США в 2023 году, а развитые страны до сих пор не выполнили свое обещание, данное в 2009 году, начиная с 2020 года выделять развивающимся странам 100 миллиардов долларов США в год на климатическое финансирование.
Хуже того, согласно последней оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата, мы находимся на грани превышения целевого показателя глобального потепления на 1,5° по Цельсию, закрепленного в Парижском климатическом соглашении 2015 года. Это означает, что ущерб, связанный с изменением климата, скорее всего, возрастет еще больше.
Однако неутешительный прогресс в достижении ЦУР и чистой нулевой экономики не является всеобщим. В период с 2016 по 2023 год Китай поднялся в рейтинге Индекса ЦУР с 15-го на 13-е место среди стран G20. Из всех 166 стран мира в которых проводились измерения он в настоящее время занимает 63-е место. Аналогичным образом, в сентябре 2020 года Китай объявил, что его годовые выбросы углекислого газа достигнут своего пика к 2030 году и что к 2060 году он намерен добиться углеродной нейтральности. По состоянию на текущий год он уже преодолел половину пути в своих усилиях по сокращению выбросов, став одной из всего четырех стран G20, которые это сделали (наряду с Германией, Великобританией и Соединенными Штатами).
Согласно докладу Всемирного экономического форума за июнь 2023 года, “Китай занимает 17 место из 120 стран в [Индексе энергетического перехода ВЭФ 2023 года] и является новым кандидатом в топ-20 стран”. Правда, в том же докладе также отмечается, что Китай “является одним из крупнейших производителей и потребителей энергии в мире, одновременно являясь одним из крупнейших источников выбросов [парниковых газов], на долю которого в настоящее время приходится одна треть от общего объема глобальных выбросов парниковых газов”. Но по данным Министерства экологии и окружающей среды Китая, в период с 2005 по 2020 год выбросы CO2 в Китае на единицу ВВП сократились примерно на 48,4%, что превышает его обязательство по достижению сокращения выбросов на 40-45%. Более того, в 2021 году углеродоемкость Китая снизилась еще на 3,8%, что означает сокращение более чем на 75% с 1990 года.
Такие успехи были достигнуты благодаря активному использованию альтернативных источников энергии. В 2022 году Китай ввел 152 миллиона киловатт из возобновляемых источников энергии, что составило 76,2% новых электроэнергетических мощностей страны в этом году. Объем производства возобновляемой энергии достиг 2,7 триллиона киловатт-часов, что составляет 31,6% от общего потребления электроэнергии, что на 1,7 процентного пункта больше, чем в 2021 году.
Своим прогрессом Китай обязан обширным возможностям в области планирования и реализации, а также использованию государственных предприятий (ГП) и банков для стимулирования изменений во всей экономике. После принятия ООН ЦУР в 2015 году, Китай создал межсекторальной координационный механизм, состоящий из 45 правительственных агентств, задача которых состояла в том, чтобы разбить повестку дня до 2030 года на части и делегировать конкретные задачи в рамках национальных, провинциальных и муниципальных планов.
Аналогичным образом, для ускорения энергетического перехода, в Китае была разработана система принятия решений “1+N” предусматривающая достижение пика выбросов, а затем углеродной нейтральности. Центральное правительство устанавливает цели по обеспечению углеродной нейтральности на основе рекомендаций провинциальных правительств и определяет, какие сектора и отрасли будут необходимы для их достижения. Затем местные органы власти берут на себя ответственность за формирование и реализацию конкретной политики. По состоянию на текущий месяц в Китае (с 2017 года) утверждено 572 “демонстрационных зоны строительства экологической цивилизации”, в каждой из которых установлены ограничения по интенсивности выбросов и энергопотреблению на единицу ВВП.
Китайская система управления оказалась хорошо адаптированной к управлению государственными проектами благодаря национальным финансовым трансфертам и способности обеспечить подготовку персонала на всех уровнях реализации проектов. В период с 2012 по 2020 год Китай инвестировал почти 1,6 триллиона юаней (219 миллиардов долларов) в сокращение бедности (достижение ЦУР 1) и обучение 368,8 миллионов человек для работы в качестве местных чиновников и технических специалистов (ЦУР 8). Используя ту же централизованную систему управления проектами, правительство смогло за три года пандемии мобилизовать бюджет в размере 105 миллиардов юаней на развитие инфраструктуры здравоохранения (ЦУР 3 и 9).
Китай также извлекает выгоду из своего двойного инструмента “реализация плюс финансирование”, который позволяет ему использовать Sinopec, CNPC, State Grid, LONGi Green Energy и другие соответствующие государственные предприятия для достижения национальных целей. Хотя Sinopec известна как крупная нефтегазовая компания, она обязалась достичь пика выбросов углерода к 2030 году и нулевого уровня выбросов углерода к 2050 году. Поэтому в 2021 году она заложила первый камень в основание крупнейшего в мире фотоэлектрического проекта “зеленого водорода” в Куке (Синьцзян). В то же время такие энергетические компании, как State Grid и Southern Grid, развивают торговлю углеродными кредитами и углеродно-нейтральными облигациями, а также инвестируют в чистую энергетику и цифровизацию для улучшения управления выбросами.
Различные элементы энергетического и инфраструктурного перехода Китая осуществляются на разных уровнях власти, корпораций и финансовых институтов; но все они координируются. Например, Национальная комиссия по развитию и реформам отвечает за ESG (экологические, социальные, управленческие принципы) и разработку политики устойчивого финансирования, в то время как государственные банки предоставляют “зеленые” кредиты для поддержки различных корпоративных инициатив.
С 2017 по 2021 год Китай был единственной страной с развивающейся экономикой в десятке крупнейших в мире рынков “зеленых” облигаций; а с 2021 года он занимает второе место (после США) в мире с рынком “зеленых” облигаций на сумму 27 триллионов юаней по состоянию на июнь 2023 года. В 2022 году при поддержке центрального банка в рамках программы финансирования мер по сокращению выбросов углерода китайские финансовые институты выдали “зеленых” кредитов на общую сумму 750 млрд. китайских йен, что означает ежегодное сокращение выбросов CO2 на 150 миллионов тонн.
Однако когда речь заходит о достижении эффекта масштаба в солнечной энергетике и электромобилях (EV) китайские компании сталкиваются с препятствиями. Европейский Союз недавно объявил о введении пограничного налога на импорт углеродоемких товаров, включая цемент, железо и сталь, алюминий, удобрения, электроэнергию и оборудование. Таким образом, многие китайские товары экспортируемые в Европу будут облагаться более высокими налогами, даже несмотря на то, что в других областях энерго- и углеродоэффективного производства Китай уже достиг глобальной экономии масштаба.
Такая политика рискует препятствовать инвестированию в энергетический переход. Решающее значение будет иметь то, каким образом крупнейшие экономики будут решать вопрос о происхождении углерода в контексте сегодняшних сложных глобальных производственно-сбытовых цепочек. Отсутствие глобального консенсуса практически наверняка станет препятствием на пути прогресса в достижении ЦУР.
ГОНКОНГ – В условиях когда многие мировые регионы страдают от усиливающейся жары и других природных и антропогенных катастроф, Организация Объединенных Наций сообщает, что из всего объема задач, связанных с Целями устойчивого развития (ЦУР), к 2030 году будут выполнены только 12%. Сейчас более чем когда-либо нам необходимо понять, почему.
Прогрессу в этой области препятствовали “поликризис” COVID-19, изменение климата, утрата биоразнообразия и загрязнение окружающей среды, война в Украине и других странах, рост долгового кризиса, а также нехватка продовольствия и энергии. Ежегодный дефицит финансирования ЦУР увеличился с 2,5 триллионов долларов США в 2015 году до более чем 4 триллионов долларов США в 2023 году, а развитые страны до сих пор не выполнили свое обещание, данное в 2009 году, начиная с 2020 года выделять развивающимся странам 100 миллиардов долларов США в год на климатическое финансирование.
Хуже того, согласно последней оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата, мы находимся на грани превышения целевого показателя глобального потепления на 1,5° по Цельсию, закрепленного в Парижском климатическом соглашении 2015 года. Это означает, что ущерб, связанный с изменением климата, скорее всего, возрастет еще больше.
Однако неутешительный прогресс в достижении ЦУР и чистой нулевой экономики не является всеобщим. В период с 2016 по 2023 год Китай поднялся в рейтинге Индекса ЦУР с 15-го на 13-е место среди стран G20. Из всех 166 стран мира в которых проводились измерения он в настоящее время занимает 63-е место. Аналогичным образом, в сентябре 2020 года Китай объявил, что его годовые выбросы углекислого газа достигнут своего пика к 2030 году и что к 2060 году он намерен добиться углеродной нейтральности. По состоянию на текущий год он уже преодолел половину пути в своих усилиях по сокращению выбросов, став одной из всего четырех стран G20, которые это сделали (наряду с Германией, Великобританией и Соединенными Штатами).
Согласно докладу Всемирного экономического форума за июнь 2023 года, “Китай занимает 17 место из 120 стран в [Индексе энергетического перехода ВЭФ 2023 года] и является новым кандидатом в топ-20 стран”. Правда, в том же докладе также отмечается, что Китай “является одним из крупнейших производителей и потребителей энергии в мире, одновременно являясь одним из крупнейших источников выбросов [парниковых газов], на долю которого в настоящее время приходится одна треть от общего объема глобальных выбросов парниковых газов”. Но по данным Министерства экологии и окружающей среды Китая, в период с 2005 по 2020 год выбросы CO2 в Китае на единицу ВВП сократились примерно на 48,4%, что превышает его обязательство по достижению сокращения выбросов на 40-45%. Более того, в 2021 году углеродоемкость Китая снизилась еще на 3,8%, что означает сокращение более чем на 75% с 1990 года.
Такие успехи были достигнуты благодаря активному использованию альтернативных источников энергии. В 2022 году Китай ввел 152 миллиона киловатт из возобновляемых источников энергии, что составило 76,2% новых электроэнергетических мощностей страны в этом году. Объем производства возобновляемой энергии достиг 2,7 триллиона киловатт-часов, что составляет 31,6% от общего потребления электроэнергии, что на 1,7 процентного пункта больше, чем в 2021 году.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Своим прогрессом Китай обязан обширным возможностям в области планирования и реализации, а также использованию государственных предприятий (ГП) и банков для стимулирования изменений во всей экономике. После принятия ООН ЦУР в 2015 году, Китай создал межсекторальной координационный механизм, состоящий из 45 правительственных агентств, задача которых состояла в том, чтобы разбить повестку дня до 2030 года на части и делегировать конкретные задачи в рамках национальных, провинциальных и муниципальных планов.
Аналогичным образом, для ускорения энергетического перехода, в Китае была разработана система принятия решений “1+N” предусматривающая достижение пика выбросов, а затем углеродной нейтральности. Центральное правительство устанавливает цели по обеспечению углеродной нейтральности на основе рекомендаций провинциальных правительств и определяет, какие сектора и отрасли будут необходимы для их достижения. Затем местные органы власти берут на себя ответственность за формирование и реализацию конкретной политики. По состоянию на текущий месяц в Китае (с 2017 года) утверждено 572 “демонстрационных зоны строительства экологической цивилизации”, в каждой из которых установлены ограничения по интенсивности выбросов и энергопотреблению на единицу ВВП.
Китайская система управления оказалась хорошо адаптированной к управлению государственными проектами благодаря национальным финансовым трансфертам и способности обеспечить подготовку персонала на всех уровнях реализации проектов. В период с 2012 по 2020 год Китай инвестировал почти 1,6 триллиона юаней (219 миллиардов долларов) в сокращение бедности (достижение ЦУР 1) и обучение 368,8 миллионов человек для работы в качестве местных чиновников и технических специалистов (ЦУР 8). Используя ту же централизованную систему управления проектами, правительство смогло за три года пандемии мобилизовать бюджет в размере 105 миллиардов юаней на развитие инфраструктуры здравоохранения (ЦУР 3 и 9).
Китай также извлекает выгоду из своего двойного инструмента “реализация плюс финансирование”, который позволяет ему использовать Sinopec, CNPC, State Grid, LONGi Green Energy и другие соответствующие государственные предприятия для достижения национальных целей. Хотя Sinopec известна как крупная нефтегазовая компания, она обязалась достичь пика выбросов углерода к 2030 году и нулевого уровня выбросов углерода к 2050 году. Поэтому в 2021 году она заложила первый камень в основание крупнейшего в мире фотоэлектрического проекта “зеленого водорода” в Куке (Синьцзян). В то же время такие энергетические компании, как State Grid и Southern Grid, развивают торговлю углеродными кредитами и углеродно-нейтральными облигациями, а также инвестируют в чистую энергетику и цифровизацию для улучшения управления выбросами.
Различные элементы энергетического и инфраструктурного перехода Китая осуществляются на разных уровнях власти, корпораций и финансовых институтов; но все они координируются. Например, Национальная комиссия по развитию и реформам отвечает за ESG (экологические, социальные, управленческие принципы) и разработку политики устойчивого финансирования, в то время как государственные банки предоставляют “зеленые” кредиты для поддержки различных корпоративных инициатив.
С 2017 по 2021 год Китай был единственной страной с развивающейся экономикой в десятке крупнейших в мире рынков “зеленых” облигаций; а с 2021 года он занимает второе место (после США) в мире с рынком “зеленых” облигаций на сумму 27 триллионов юаней по состоянию на июнь 2023 года. В 2022 году при поддержке центрального банка в рамках программы финансирования мер по сокращению выбросов углерода китайские финансовые институты выдали “зеленых” кредитов на общую сумму 750 млрд. китайских йен, что означает ежегодное сокращение выбросов CO2 на 150 миллионов тонн.
Однако когда речь заходит о достижении эффекта масштаба в солнечной энергетике и электромобилях (EV) китайские компании сталкиваются с препятствиями. Европейский Союз недавно объявил о введении пограничного налога на импорт углеродоемких товаров, включая цемент, железо и сталь, алюминий, удобрения, электроэнергию и оборудование. Таким образом, многие китайские товары экспортируемые в Европу будут облагаться более высокими налогами, даже несмотря на то, что в других областях энерго- и углеродоэффективного производства Китай уже достиг глобальной экономии масштаба.
Такая политика рискует препятствовать инвестированию в энергетический переход. Решающее значение будет иметь то, каким образом крупнейшие экономики будут решать вопрос о происхождении углерода в контексте сегодняшних сложных глобальных производственно-сбытовых цепочек. Отсутствие глобального консенсуса практически наверняка станет препятствием на пути прогресса в достижении ЦУР.