ЛОНДОН - В течение двух десятилетий китайская дипломатия руководствовалась концепцией «мирного возвышения» страны. Однако, сегодня Китаю необходима новая стратегическая доктрина, поскольку наиболее значимым аспектом недавней победы Шри-Ланки над «Тамильскими Тиграми» является не ее всепобеждающая природа, а тот факт, что президенту Махинде Раджапаксе Китай осуществлял поставки военных припасов и оказывал дипломатическую поддержку, необходимую для ведения войны.
Без поддержки Китая у правительства Раджапакси не было бы ни желания, ни средств на то, чтобы позволить себе игнорировать мнение мирового сообщества по поводу своего наступления на Тигров. Так что Китай не только стал центром каждого аспекта глобальной финансовой и экономической системы, он еще и продемонстрировал свою стратегическую эффективность в регионе, который обычно находился вне его зоны интересов. На прибрежных полях сражений Шри-Ланки было завершено «мирное возвышение Китая».
Что будут означать эти перемены для горячих точек мира, таких как Северная Корея, Пакистан и Средняя Азия?
До начала глобального финансового кризиса Китай получал значительную прибыль благодаря продолжительному буму на восточном и южном направлении, имея напряженные отношения только с Бирмой и Северной Кореей. Запад и юг Китая, однако, стали источниками нарастающего беспокойства.
Учитывая ненадежность экономического положения Китая, последовавшую за финансовым кризисом и глобальной рецессией, правительство Китая видит в нестабильности соседних территорий большую угрозу, чем когда-либо. Ради стабилизации положения своих соседей Китай участвует в шестисторонних переговорах с Северной Кореей, становится крупным инвестором в Пакистане (при этом, продолжая искать способы сотрудничества со специальным представителем президента Барака Обамы - Ричардом Холбруком), принимает решение участвовать в объединенном Азиатско-Европейском саммите-декларации, призывающей к освобождению лидера бирманской оппозиции Аун Сан Су Чжи, а также вмешивается в 26-летнюю гражданскую войну в Шри-Ланке ради ее завершения.
Расчеты, стоящие позади стратегии национальной безопасности Китая довольно просты. Без мира и процветания по периметру длинных границ Китая, не может быть никакого мира, процветания и единства внутри самой страны. Вмешательство Китая в дела Шри-Ланки, а также его явно усиливающееся недовольство северокорейским и бирманским режимами, дают основания полагать, что эти расчеты без лишнего шума стали центральными в суждениях правительства.
Эти расчеты также применяются по отношению к региональным конкурентам Китая. Например, несмотря на то, что Китай сделал очень мало публичных высказываний относительно вторжения России в Грузию и ее расчленения прошлым летом, Россия совершает стратегическую ошибку, если приравнивает публичное молчание Китая к молчаливому согласию с претензиями Кремля на «привилегированное» влияние в постсоветских странах к западу от Китая.
Доказательство недовольства Китая можно было заметить на последнем саммите Шанхайской Организации Сотрудничества (региональная группа, которая включает в себя бывшие советские страны, имеющие общую границу с Китаем и Россией). Российский президент Дмитрий Медведев призывал ШОС к признанию независимости Абхазии и Южной Осетии. Однако ШОС не поддался. Члены группы из Центральной Азии - Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан - не стали бы противостоять Кремлю без поддержки Китая.
Владимир Путин отлично охарактеризовал развал Советского Союза, как самую большую геополитическую катастрофу двадцатого столетия. С точки зрения Китая, однако, крах СССР был самой большой стратегической удачей, которую только можно было себе представить. В одно мгновение исчезла империя, которая в течение многих столетий поглощала китайские территории. Советская военная угроза – в определенный момент настолько серьезная, что председатель Мао пригласил президента Ричарда Никсона в Китай, чтобы изменить равновесие сил в «холодной войне» - была устранена. Новая самоуверенность Китая дает понять, что он не позволит России организовать де-факто воссоединение Советского Союза и, таким образом, уничтожить обстановку пост-холодной войны, в период которой экономика Китая процветала, а безопасность усиливалась.
В настоящий момент правители Китая рассматривают нарастающее стратегическое противостояние с Индией, Японией, Россией и Соединенными Штатами, как борьбу за влияние в Центральной и Южной Азии. Стратегические цели Китая в этой борьбе двойственны. С одной стороны Китаю необходимы гарантии, что никто из конкурентов не получит опасное «привилегированное влияние» в любом из его приграничных районов; с другой стороны, Китай стремится продвигать стабильность таким образом, чтобы торговля и морские пути, по которым она идет (с этим связаны интересы Китая в Шри-Ланке и отражение пиратских нападений в Сомали), были защищены.
В 1990-ых годах Китай стремился маскировать свое «мирное возвышение» за политикой «дипломатии с улыбкой», разработанной, чтобы удостовериться, что соседи Китая его не боятся. Китай уменьшил торговые барьеры и предложил льготные ссуды и инвестиции для помощи своим южным соседям. Сегодня китайское правительство стремится формировать дипломатическую программу таким образом, чтобы увеличить возможные альтернативы для Китая, которые оно вытягивает из потенциальных противников.
Вместо того чтобы дипломатично оставаться в стороне, Китай все больше налаживает отношения со своими соседями, а не своими конкурентами. Эта неформальная сеть проектируется не только, чтобы препятствовать объединению конкурентов или получить влияние, которое предоставит привилегии, но и чтобы ограничить действия местных партнеров Китая и снять напряженность в тех местах, где она может возникнуть.
Вместо того чтобы порождать страх, вновь обретенная самоуверенность Китая должна рассматриваться, как попытка создать необходимые условия для всеобъемлющих переговоров относительно фундамента мирного сосуществования и стабильности в Азии: уважение к жизненно важным интересам всех сторон. В последние годы такой подход шел вразрез с внешнеполитическим курсом Америки, которая одобряла универсальные доктрины, направленные на осторожный баланс национальных интересов. В лице администрации Обамы, которая видит в реализме свою дипломатическую путеводную звезду, Китай, вероятно, нашел добровольного единомышленника.
ЛОНДОН - В течение двух десятилетий китайская дипломатия руководствовалась концепцией «мирного возвышения» страны. Однако, сегодня Китаю необходима новая стратегическая доктрина, поскольку наиболее значимым аспектом недавней победы Шри-Ланки над «Тамильскими Тиграми» является не ее всепобеждающая природа, а тот факт, что президенту Махинде Раджапаксе Китай осуществлял поставки военных припасов и оказывал дипломатическую поддержку, необходимую для ведения войны.
Без поддержки Китая у правительства Раджапакси не было бы ни желания, ни средств на то, чтобы позволить себе игнорировать мнение мирового сообщества по поводу своего наступления на Тигров. Так что Китай не только стал центром каждого аспекта глобальной финансовой и экономической системы, он еще и продемонстрировал свою стратегическую эффективность в регионе, который обычно находился вне его зоны интересов. На прибрежных полях сражений Шри-Ланки было завершено «мирное возвышение Китая».
Что будут означать эти перемены для горячих точек мира, таких как Северная Корея, Пакистан и Средняя Азия?
До начала глобального финансового кризиса Китай получал значительную прибыль благодаря продолжительному буму на восточном и южном направлении, имея напряженные отношения только с Бирмой и Северной Кореей. Запад и юг Китая, однако, стали источниками нарастающего беспокойства.
Учитывая ненадежность экономического положения Китая, последовавшую за финансовым кризисом и глобальной рецессией, правительство Китая видит в нестабильности соседних территорий большую угрозу, чем когда-либо. Ради стабилизации положения своих соседей Китай участвует в шестисторонних переговорах с Северной Кореей, становится крупным инвестором в Пакистане (при этом, продолжая искать способы сотрудничества со специальным представителем президента Барака Обамы - Ричардом Холбруком), принимает решение участвовать в объединенном Азиатско-Европейском саммите-декларации, призывающей к освобождению лидера бирманской оппозиции Аун Сан Су Чжи, а также вмешивается в 26-летнюю гражданскую войну в Шри-Ланке ради ее завершения.
Расчеты, стоящие позади стратегии национальной безопасности Китая довольно просты. Без мира и процветания по периметру длинных границ Китая, не может быть никакого мира, процветания и единства внутри самой страны. Вмешательство Китая в дела Шри-Ланки, а также его явно усиливающееся недовольство северокорейским и бирманским режимами, дают основания полагать, что эти расчеты без лишнего шума стали центральными в суждениях правительства.
BLACK FRIDAY SALE: Subscribe for as little as $34.99
Subscribe now to gain access to insights and analyses from the world’s leading thinkers – starting at just $34.99 for your first year.
Subscribe Now
Эти расчеты также применяются по отношению к региональным конкурентам Китая. Например, несмотря на то, что Китай сделал очень мало публичных высказываний относительно вторжения России в Грузию и ее расчленения прошлым летом, Россия совершает стратегическую ошибку, если приравнивает публичное молчание Китая к молчаливому согласию с претензиями Кремля на «привилегированное» влияние в постсоветских странах к западу от Китая.
Доказательство недовольства Китая можно было заметить на последнем саммите Шанхайской Организации Сотрудничества (региональная группа, которая включает в себя бывшие советские страны, имеющие общую границу с Китаем и Россией). Российский президент Дмитрий Медведев призывал ШОС к признанию независимости Абхазии и Южной Осетии. Однако ШОС не поддался. Члены группы из Центральной Азии - Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан - не стали бы противостоять Кремлю без поддержки Китая.
Владимир Путин отлично охарактеризовал развал Советского Союза, как самую большую геополитическую катастрофу двадцатого столетия. С точки зрения Китая, однако, крах СССР был самой большой стратегической удачей, которую только можно было себе представить. В одно мгновение исчезла империя, которая в течение многих столетий поглощала китайские территории. Советская военная угроза – в определенный момент настолько серьезная, что председатель Мао пригласил президента Ричарда Никсона в Китай, чтобы изменить равновесие сил в «холодной войне» - была устранена. Новая самоуверенность Китая дает понять, что он не позволит России организовать де-факто воссоединение Советского Союза и, таким образом, уничтожить обстановку пост-холодной войны, в период которой экономика Китая процветала, а безопасность усиливалась.
В настоящий момент правители Китая рассматривают нарастающее стратегическое противостояние с Индией, Японией, Россией и Соединенными Штатами, как борьбу за влияние в Центральной и Южной Азии. Стратегические цели Китая в этой борьбе двойственны. С одной стороны Китаю необходимы гарантии, что никто из конкурентов не получит опасное «привилегированное влияние» в любом из его приграничных районов; с другой стороны, Китай стремится продвигать стабильность таким образом, чтобы торговля и морские пути, по которым она идет (с этим связаны интересы Китая в Шри-Ланке и отражение пиратских нападений в Сомали), были защищены.
В 1990-ых годах Китай стремился маскировать свое «мирное возвышение» за политикой «дипломатии с улыбкой», разработанной, чтобы удостовериться, что соседи Китая его не боятся. Китай уменьшил торговые барьеры и предложил льготные ссуды и инвестиции для помощи своим южным соседям. Сегодня китайское правительство стремится формировать дипломатическую программу таким образом, чтобы увеличить возможные альтернативы для Китая, которые оно вытягивает из потенциальных противников.
Вместо того чтобы дипломатично оставаться в стороне, Китай все больше налаживает отношения со своими соседями, а не своими конкурентами. Эта неформальная сеть проектируется не только, чтобы препятствовать объединению конкурентов или получить влияние, которое предоставит привилегии, но и чтобы ограничить действия местных партнеров Китая и снять напряженность в тех местах, где она может возникнуть.
Вместо того чтобы порождать страх, вновь обретенная самоуверенность Китая должна рассматриваться, как попытка создать необходимые условия для всеобъемлющих переговоров относительно фундамента мирного сосуществования и стабильности в Азии: уважение к жизненно важным интересам всех сторон. В последние годы такой подход шел вразрез с внешнеполитическим курсом Америки, которая одобряла универсальные доктрины, направленные на осторожный баланс национальных интересов. В лице администрации Обамы, которая видит в реализме свою дипломатическую путеводную звезду, Китай, вероятно, нашел добровольного единомышленника.