По обе стороны Атлантики многие рассматривают экономическую глобализацию как угрозу для людей с доходом ниже среднего. Согласно недавнему опросу, проведенному немецким «Фондом Маршалла», большинство населения во Франции, Германии и Соединенных Штатах высказывается за сохранение действующих торговых барьеров, даже если это приводит к замедлению экономического роста. Очевидно, что большая чистая прибыль от глобальной экономической интеграции – недостаточный довод для тех, кто потерял работу, и для многих других, чувствующих себя в опасности.
Недавно учрежденный Европейский фонд урегулирования глобализации (European Globalization Adjustment Fund, EGF) – общеевропейский ответ на эту проблему. EGF может расходовать в год до 500 миллионов евро в странах-членах ЕС на нужды работников, уволенных по причине перемен в их отрасли. Но делить выгоды глобализации с теми, кто проиграл в ее результате, традиционно считалось делом национальных правительств. Например, учрежденная администрацией Кеннеди в 1962 году организация America’s Trade Adjustment Assistance, послужившая образцом для EGF – чисто национальное предприятие. Так оправдано ли участие ЕС в этом деле?
Экономическим обоснованием Европейского фонда глобализации является то, что торговая политика делегирована на общеевропейский уровень, в то время как страны-члены Союза сохраняют за собой право вето. Возьмем, к примеру, гипотетический случай полной либерализации торговли в текстильной промышленности, который повлек бы за собой явно неодинаковые последствия, скажем, для Швеции, где этой промышленности почти нет, и Португалии, где ее доля существенна. Швеция бы явно оказалась при этом в выигрыше, в то время как Португалия бы сильно пострадала из-за большого количества увольнений в текстильной отрасли.
Отрицательные последствия таких излишеств серьезны. Статистика OECD показывает, что от 40 до 50 процентов уволенных работников производственной сферы в ЕС-15 остаются безработными спустя 24 месяца после увольнения. Примерно 30% работают на менее оплачиваемой работе. Только около четверти устраиваются на работу с зарплатой больше или равной прежней (см. диаграмму).
Работники производства через 24 месяца после увольнения в ЕС-15
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Посредством EGF часть расходов по помощи работникам текстильной промышленности, потерявшим работу, ляжет на плечи всех стран ЕС, и благодаря этому более широкая либерализация торговли станет более вероятной перспективой. Хотя Швеция, к примеру, будет больше отдавать в EGF, чем получать из него, от всего плана в целом она скорее выиграет. В принципе, такого освобождения торговли можно достигнуть в результате сети двусторонних трансферных соглашений. На практике, однако, такое происходит очень редко, так что потенциальные преимущества открытой торговли могут и не материализоваться.
Тем не менее, правила EGF необходимо ужесточить, если мы не хотим, чтобы данная схема воспринималась как политический трюк. Нынешнее положение дел оставляет слишком большие возможности для произвола, поскольку не оговорены четко ни необходимые, ни достаточные условия для помощи. В результате EGF будет подвергаться ненужному политическому давлению и лоббированию со стороны отдельных стран и отраслей. Правила EGF следует изменить таким образом, чтобы гарантировать прозрачную, зримую и надежную помощь правительствам и людям, потерявшим работу, а также обеспечить распространение положительного опыта активной политики на рынке труда.
Частый удел потерявших работу – длительная безработица, работа с меньшей зарплатой или далеко от дома. Из этих категория наибольшую государственную поддержку чаще всего получают безработные. Чтобы напрямую исправить этот перекос и обеспечить прозрачность распределения средств, EGF должен расходовать свои ограниченные средства в основном на две простые программы для активного рынка труда: страхование заработной платы и подъемное пособие.
Страхование заработной платы позволило бы выплачивать работникам, потерявшим в зарплате после перехода на новое место, компенсацию на период до двух лет, равную половине разницы между старой и новой зарплатой. Программа подъемных пособий позволила бы предложить тем, кто переезжает на новое место работы, разовое пособие в размере двух месячных зарплат, – а в случае пересечения границ – четырех месячных зарплат на прежнем месте работы. Сама простота этой схемы с большой вероятностью обеспечила бы высокий уровень прозрачности и заметную популярность.
Отрицательная сторона такого узконаправленного подхода также очевидна: для стран-членов ЕС выбор вариантов расходования средств EGF внутри страны будет минимален. С учетом возможных выгод это могло бы оказаться приемлемо, если бы страны были уверены в том, что при результативности данной схемы она будет расширена. Это можно сделать в ходе реформы Европейского социального фонда, годовой бюджет которого составляет около 10 миллиардов евро – в десять раз больше, чем нынешний объем финансирования EGF.
Если же EGF не окажется эффективным, то эти деньги можно просто вернуть в бюджет ЕС или непосредственно государствам-участникам. Но если идея сработает, то польза от нее многократно превысит затраты.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
After a decades-long love affair with laissez-faire policies, many governments – notably in developed countries – are increasingly seeking to shape their economies through tariffs, subsidies, public procurement, and more. But not all industrial policies are created equal, and understanding their nuances and limitations is critical to their success.
Too often, the press and voters treat abortion, and reproductive rights more broadly, as well as other “family” issues – like child tax credits, paid family leave policies and affordable childcare – as somehow different from economic issues. But they are not.
shows why abortion, childcare, and parental leave are not merely “family” issues.
По обе стороны Атлантики многие рассматривают экономическую глобализацию как угрозу для людей с доходом ниже среднего. Согласно недавнему опросу, проведенному немецким «Фондом Маршалла», большинство населения во Франции, Германии и Соединенных Штатах высказывается за сохранение действующих торговых барьеров, даже если это приводит к замедлению экономического роста. Очевидно, что большая чистая прибыль от глобальной экономической интеграции – недостаточный довод для тех, кто потерял работу, и для многих других, чувствующих себя в опасности.
Недавно учрежденный Европейский фонд урегулирования глобализации (European Globalization Adjustment Fund, EGF) – общеевропейский ответ на эту проблему. EGF может расходовать в год до 500 миллионов евро в странах-членах ЕС на нужды работников, уволенных по причине перемен в их отрасли. Но делить выгоды глобализации с теми, кто проиграл в ее результате, традиционно считалось делом национальных правительств. Например, учрежденная администрацией Кеннеди в 1962 году организация America’s Trade Adjustment Assistance, послужившая образцом для EGF – чисто национальное предприятие. Так оправдано ли участие ЕС в этом деле?
Экономическим обоснованием Европейского фонда глобализации является то, что торговая политика делегирована на общеевропейский уровень, в то время как страны-члены Союза сохраняют за собой право вето. Возьмем, к примеру, гипотетический случай полной либерализации торговли в текстильной промышленности, который повлек бы за собой явно неодинаковые последствия, скажем, для Швеции, где этой промышленности почти нет, и Португалии, где ее доля существенна. Швеция бы явно оказалась при этом в выигрыше, в то время как Португалия бы сильно пострадала из-за большого количества увольнений в текстильной отрасли.
Отрицательные последствия таких излишеств серьезны. Статистика OECD показывает, что от 40 до 50 процентов уволенных работников производственной сферы в ЕС-15 остаются безработными спустя 24 месяца после увольнения. Примерно 30% работают на менее оплачиваемой работе. Только около четверти устраиваются на работу с зарплатой больше или равной прежней (см. диаграмму).
Работники производства через 24 месяца после увольнения в ЕС-15
Источник : OECD
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Посредством EGF часть расходов по помощи работникам текстильной промышленности, потерявшим работу, ляжет на плечи всех стран ЕС, и благодаря этому более широкая либерализация торговли станет более вероятной перспективой. Хотя Швеция, к примеру, будет больше отдавать в EGF, чем получать из него, от всего плана в целом она скорее выиграет. В принципе, такого освобождения торговли можно достигнуть в результате сети двусторонних трансферных соглашений. На практике, однако, такое происходит очень редко, так что потенциальные преимущества открытой торговли могут и не материализоваться.
Тем не менее, правила EGF необходимо ужесточить, если мы не хотим, чтобы данная схема воспринималась как политический трюк. Нынешнее положение дел оставляет слишком большие возможности для произвола, поскольку не оговорены четко ни необходимые, ни достаточные условия для помощи. В результате EGF будет подвергаться ненужному политическому давлению и лоббированию со стороны отдельных стран и отраслей. Правила EGF следует изменить таким образом, чтобы гарантировать прозрачную, зримую и надежную помощь правительствам и людям, потерявшим работу, а также обеспечить распространение положительного опыта активной политики на рынке труда.
Частый удел потерявших работу – длительная безработица, работа с меньшей зарплатой или далеко от дома. Из этих категория наибольшую государственную поддержку чаще всего получают безработные. Чтобы напрямую исправить этот перекос и обеспечить прозрачность распределения средств, EGF должен расходовать свои ограниченные средства в основном на две простые программы для активного рынка труда: страхование заработной платы и подъемное пособие.
Страхование заработной платы позволило бы выплачивать работникам, потерявшим в зарплате после перехода на новое место, компенсацию на период до двух лет, равную половине разницы между старой и новой зарплатой. Программа подъемных пособий позволила бы предложить тем, кто переезжает на новое место работы, разовое пособие в размере двух месячных зарплат, – а в случае пересечения границ – четырех месячных зарплат на прежнем месте работы. Сама простота этой схемы с большой вероятностью обеспечила бы высокий уровень прозрачности и заметную популярность.
Отрицательная сторона такого узконаправленного подхода также очевидна: для стран-членов ЕС выбор вариантов расходования средств EGF внутри страны будет минимален. С учетом возможных выгод это могло бы оказаться приемлемо, если бы страны были уверены в том, что при результативности данной схемы она будет расширена. Это можно сделать в ходе реформы Европейского социального фонда, годовой бюджет которого составляет около 10 миллиардов евро – в десять раз больше, чем нынешний объем финансирования EGF.
Если же EGF не окажется эффективным, то эти деньги можно просто вернуть в бюджет ЕС или непосредственно государствам-участникам. Но если идея сработает, то польза от нее многократно превысит затраты.