С момента ее возникновения в древних Афинах, демократия вызывала подозрения у тех, кто верит, что главная цель человечества – это добродетель, а не свобода. В Восьмой Книге «Республики» Платон достаточно бесцеремонно дает политическим лидерам в демократической системе такое определение: «те, кто лишает богатых их состояния для того, чтобы распределить его среди народа, в то же самое время заботясь о том, чтобы оставить большую часть себе». Конечно, презрение Платона к демократии постоянно проскальзывает в его прозе, однако в чем-то он прав: как можно гарантировать высокие этические нормы, когда демократические выборы имеют тенденцию вознаграждать своекорыстие и наименьший общий знаменатель?
Граждане сегодняшних свободных обществ почти всегда являются демократами по убеждениям, традиции или привычке. Только небольшое меньшинство демонстрирует популистские тенденции, которые, в случае прихода таких людей к власти, могли бы привести общество от демократии к диктатуре. Тем не менее, у граждан сегодняшних демократических государств по большей части отсутствует доверие к государственному сектору, и они с подозрением относятся к собственной экономической и политической элите. Этот импульс очень силен среди самых молодых избирателей, тогда как их участие в выборах резко идет на спад.
В Европе эта апатия часто считается реакцией на замедление того, что когда-то казалось нескончаемым послевоенным экономическим бумом. Но это только часть истории. Конечно, если бы мы могли гарантировать быстрый и универсальный экономический рост, другие слабые стороны демократии, скорее всего, были бы забыты. Но мы не можем, и то, что предлагается взамен, является пустым видением общественного блага, состоящим из последовательных раундов сокращения государственных расходов. Поэтому неудивительно, что граждане демократических государств сегодня все больше обращают внимание на низкие этические нормы своей правительственной элиты.
Подсознательно, граждане ожидают от своих лидеров проявления таких древних добродетелей, как справедливость, смелость и преданность делу. Но вместо этого они видят ограниченность и преследование собственных интересов. Более того, значительная демократизация нравов в последние 20 лет привела к огромному росту простого человеческого любопытства в отношении людей, находящихся в центре внимания: что из себя представляют наши лидеры, как они живут, и во что они действительно верят.
Бывший президент Франции Франсуа Миттеран, наверное, был последним европейским государственным деятелем, к которому его нация относилась как к монарху прошлого. Его многочисленные личные недостатки и проступки никогда не выносились на общественное суждение. Сегодня таблоидные средства массовой информации показывают нам все, и выносят все на суд публики. Так что с главами наших демократических государств обращаются как с живущими по соседству знаменитостями. Дверь открыта, и нам не нравится то, что мы видим.
Во время недавнего слушания дела перед следственным комитетом польского парламента, государственный чиновник отвечал на простейшие вопросы одной и той же фразой: «Я не помню». В ответ на вопрос относительно его плохой памяти, он раздраженно заметил: «Почему ожидается, что я должен помнить эти вещи в стране, где президент не помнит, закончил ли он университет?» Бывший президент Польши Александр Квашневский преподал плохой урок добродетели, когда, будучи пойманным на лжи о своем дипломе, заявил, что не помнит, действительно ли он защитил диссертацию, как это требовалось для получения степени.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Можно ли в таких условиях восстановить государственную этику?
Одной из первых инициатив президента Франции Николя Саркози было предложение запретить «золотые парашюты» для уходящих со своих постов менеджеров фирм, чьи акции котируются на фондовой бирже, для того, чтобы положить конец практике выплаты огромных выходных пособий без согласия акционеров. Саркози правильно предположил, что менеджеры открытых акционерных компаний, как и политики, являются общественными фигурами, которые должны придерживаться минимальных этических норм поведения.
В Швейцарии Томас Миндер – глава косметической компании «Trybol» – также борется за это и требует проведения национального референдума. В Германии Федеральный конституционный суд приказал парламентариям обнародовать все свои доходы – часто от лоббистской деятельности от лица большого бизнеса – в Интернете. В Польше, где многие годы такая практика считалась криминальной, предложенный закон требует полной финансовой прозрачности для политиков и занимающих высокие посты государственных служащих. Британский премьер-министр Гордон Браун в свою очередь предложил снять иммунитет, которым пользовались премьер-министры в связи с продажей пэрства.
Даже если эти инициативы и мотивированы соперничеством между партиями, они, тем не менее, вызывают главный вопрос: знаем ли мы, как облагородить нашу демократию? Можем ли мы установить для себя более высокие этические нормы, опровергая таким образом возражения Платона против демократии, которые также являются нашими собственными?
Европа может взять на себя ведущую роль в возвращении этики в политику. Целью договора о реформах, который должен быть принят в 2009 году, является преодоление предполагаемого «демократического дефицита» в ЕС. Но сделать политические институты Европы подотчетными людям – это только половина дела. Сохранение демократической жизни ЕС и его стран-членов означает обязанность – которая должна быть закреплена в договоре – придерживаться норм официального поведения, которые сегодня требуют граждане.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Bashar al-Assad’s fall from power has created an opportunity for the political and economic reconstruction of a key Arab state. But the record of efforts to stabilize post-conflict societies in the Middle East is littered with failure, and the next few months will most likely determine Syria's political trajectory.
say that Syrians themselves must do the hard work, but multilateral assistance has an important role to play.
The US president-elect has vowed to round up illegal immigrants and raise tariffs, but he will probably fail to reinvigorate the economy for the masses, who will watch the rich get richer on crypto and AI. America has been here before, and if Trump doesn’t turn on the business class and lay the blame at its feet, someone else will.
thinks the next president will be forced to choose between big business and the forgotten man.
С момента ее возникновения в древних Афинах, демократия вызывала подозрения у тех, кто верит, что главная цель человечества – это добродетель, а не свобода. В Восьмой Книге «Республики» Платон достаточно бесцеремонно дает политическим лидерам в демократической системе такое определение: «те, кто лишает богатых их состояния для того, чтобы распределить его среди народа, в то же самое время заботясь о том, чтобы оставить большую часть себе». Конечно, презрение Платона к демократии постоянно проскальзывает в его прозе, однако в чем-то он прав: как можно гарантировать высокие этические нормы, когда демократические выборы имеют тенденцию вознаграждать своекорыстие и наименьший общий знаменатель?
Граждане сегодняшних свободных обществ почти всегда являются демократами по убеждениям, традиции или привычке. Только небольшое меньшинство демонстрирует популистские тенденции, которые, в случае прихода таких людей к власти, могли бы привести общество от демократии к диктатуре. Тем не менее, у граждан сегодняшних демократических государств по большей части отсутствует доверие к государственному сектору, и они с подозрением относятся к собственной экономической и политической элите. Этот импульс очень силен среди самых молодых избирателей, тогда как их участие в выборах резко идет на спад.
В Европе эта апатия часто считается реакцией на замедление того, что когда-то казалось нескончаемым послевоенным экономическим бумом. Но это только часть истории. Конечно, если бы мы могли гарантировать быстрый и универсальный экономический рост, другие слабые стороны демократии, скорее всего, были бы забыты. Но мы не можем, и то, что предлагается взамен, является пустым видением общественного блага, состоящим из последовательных раундов сокращения государственных расходов. Поэтому неудивительно, что граждане демократических государств сегодня все больше обращают внимание на низкие этические нормы своей правительственной элиты.
Подсознательно, граждане ожидают от своих лидеров проявления таких древних добродетелей, как справедливость, смелость и преданность делу. Но вместо этого они видят ограниченность и преследование собственных интересов. Более того, значительная демократизация нравов в последние 20 лет привела к огромному росту простого человеческого любопытства в отношении людей, находящихся в центре внимания: что из себя представляют наши лидеры, как они живут, и во что они действительно верят.
Бывший президент Франции Франсуа Миттеран, наверное, был последним европейским государственным деятелем, к которому его нация относилась как к монарху прошлого. Его многочисленные личные недостатки и проступки никогда не выносились на общественное суждение. Сегодня таблоидные средства массовой информации показывают нам все, и выносят все на суд публики. Так что с главами наших демократических государств обращаются как с живущими по соседству знаменитостями. Дверь открыта, и нам не нравится то, что мы видим.
Во время недавнего слушания дела перед следственным комитетом польского парламента, государственный чиновник отвечал на простейшие вопросы одной и той же фразой: «Я не помню». В ответ на вопрос относительно его плохой памяти, он раздраженно заметил: «Почему ожидается, что я должен помнить эти вещи в стране, где президент не помнит, закончил ли он университет?» Бывший президент Польши Александр Квашневский преподал плохой урок добродетели, когда, будучи пойманным на лжи о своем дипломе, заявил, что не помнит, действительно ли он защитил диссертацию, как это требовалось для получения степени.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Можно ли в таких условиях восстановить государственную этику?
Одной из первых инициатив президента Франции Николя Саркози было предложение запретить «золотые парашюты» для уходящих со своих постов менеджеров фирм, чьи акции котируются на фондовой бирже, для того, чтобы положить конец практике выплаты огромных выходных пособий без согласия акционеров. Саркози правильно предположил, что менеджеры открытых акционерных компаний, как и политики, являются общественными фигурами, которые должны придерживаться минимальных этических норм поведения.
В Швейцарии Томас Миндер – глава косметической компании «Trybol» – также борется за это и требует проведения национального референдума. В Германии Федеральный конституционный суд приказал парламентариям обнародовать все свои доходы – часто от лоббистской деятельности от лица большого бизнеса – в Интернете. В Польше, где многие годы такая практика считалась криминальной, предложенный закон требует полной финансовой прозрачности для политиков и занимающих высокие посты государственных служащих. Британский премьер-министр Гордон Браун в свою очередь предложил снять иммунитет, которым пользовались премьер-министры в связи с продажей пэрства.
Даже если эти инициативы и мотивированы соперничеством между партиями, они, тем не менее, вызывают главный вопрос: знаем ли мы, как облагородить нашу демократию? Можем ли мы установить для себя более высокие этические нормы, опровергая таким образом возражения Платона против демократии, которые также являются нашими собственными?
Европа может взять на себя ведущую роль в возвращении этики в политику. Целью договора о реформах, который должен быть принят в 2009 году, является преодоление предполагаемого «демократического дефицита» в ЕС. Но сделать политические институты Европы подотчетными людям – это только половина дела. Сохранение демократической жизни ЕС и его стран-членов означает обязанность – которая должна быть закреплена в договоре – придерживаться норм официального поведения, которые сегодня требуют граждане.