«Мы требуем лишь одного – вернуть нам то, что у нас отняли… Если бы Польше не пришлось пережить 1939-1945 годы, она была бы страной с 66 миллионами жителей». Так говорил польский премьер-министр Ярослав Качинский накануне последней встречи глав стран Европейского Союза, когда старался добиться большего веса для своей страны при голосовании внутри ЕС, вспомнив о войне Гитлера с Польшей.
Однако слова Качинского противоречат тому, что произошло в Париже 14 июля этого года. В День взятия Бастилии небольшой польский контингент промаршировал по Елисейским полям рядом с силами 26 остальных национальных контингентов ЕС, среди которых были и немцы, что символизировало европейское единство.
Данный контраст является идеальным примером запутанности ситуации в сегодняшней Польше – стране, которая гордится одним из самых высоких уровней народной поддержки ЕС среди всех стран-членов, и, в то же время, является местом, где защита «национальных» интересов практикуется наиболее рьяно. Сегодняшняя Польша уже не является «игровой площадкой бога», если использовать выражение известного английского историка и журналиста Норманна Дэвиса. Она больше похожа на детскую игровую площадку: странная смесь комплексов неполноценности и превосходства. Проблема заключается в том, что неоправданная нехватка уверенности Польши в себе ведёт к чрезвычайно неприятной форме нетерпимости к другим.
Чтобы понять, что произошло с Польшей, может быть полезным сравнение с Испанией. В ХIХ веке эти страны, одна из которых находится на юге, а вторая на востоке Европы, переживали общий период упадка. Польша исчезла с политической карты как независимое государство, став жертвой жадности своих сильных соседей; Испания была страной, не имевшей уже никакого значения. Данный упадок этих двух стран часто обсуждался историками всего континента. Обычно они подчёркивали неспособность обеих стран приспособить свои политические системы к требованиям времени.
Сегодня и Польша, и Испания переживают период возрождения благодаря системе европейского единства. Их экономика стремительно развивается. Демократия была восстановлена спустя полвека диктаторского кризиса. Однако непоколебимая уверенность сегодняшней Испании в себе полностью отсутствует в Польше.
Чем это можно объяснить? Тем, что страдания Польши были более ужасными, чем страдания Испании? Тем, что гораздо труднее восстановить страну после тоталитарного режима, чем после авторитарного? Тем, что Испании потребовалось на 20 лет больше, чтобы с помощью ЕС вылечиться от искушений национализма?
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
В каждом из данных объяснений, вероятно, есть доля правды. Но, возможно, существует и ещё один фактор: в испанской культуре больше гордости и меньше сомнений в себе, чем в польской культуре.
Ясно одно: сегодня Польша может выбирать один из двух путей. Она может продолжать играть роль «назойливой мухи» в Союзе. Но в данном случае, она должна, по крайней мере, играть хорошо. Польское правительство не может одновременно притворяться, что оно сопротивляется энергетическому давлению России, и, в то же время, отвергать предложения Германии о помощи. Если учесть все факторы, то Германия является более надёжным союзником и партнёром, чем Украина: многие в Варшаве рассматривают её как потенциальный противовес России.
Сегодняшняя реальность не должна забываться из-за тягот прошлого. Вступление в ЕС означает включение в политику страны логики, главной концепцией которой является примирение. В этом смысле Германия, подавившая свой агрессивный национализм, является самой «европейской» страной в Европе.
Отрицать это и ставить под угрозу достигнутое польско-немецкое примирение означает вредить фундаментальным национальным интересам Польши. Конфликтуя с Германией (а, по сути, со всем ЕС), Польша лишь помогает России, которая бы хотела пересмотреть сложившееся положение вещей. Если сегодняшние лидеры Польши хотят переиграть баланс сил XIX века, им следует понять, где находится действительный центр тяжести Европы.
Другой путь, по которому может пойти Польша, - это путь Испании. Хавьер Солана, высший представитель ЕС по вопросам внешней политики, символизирует роль, которую испанцы играют в построении международной европейской идентичности. Влиятельность Испании во многом является результатом её национальной уверенности в себе.
Демографически и стратегически Польша является самым важным из новых членов ЕС. Бывший президент Франции Жак Ширак, который, по-видимому, презирал данных новых членов, уже не играет никакой роли. Никто не оскорбляет польский народ безнаказанно. Только сами поляки могут навредить репутации и влиятельности Польши, и можно сказать, что в последнее время они в этом преуспели.
В течение последних пяти лет, преподавая в Европейском колледже в г. Натолин возле Варшавы, я лично был свидетелем замечательного прогресса Польши. К сожалению, между экономическим прогрессом Польши и разговорами и поведением её политиков существует «нестыковка».
Варшава испускает положительную энергию. Знаменитый «польский водопроводчик» является гарантией высококачественной работы во всей Европе. Повсюду – от Лондона до Рима – польские ремесленники вносят свой решительный вклад в украшение Европы, используя навыки, которые пригодились им в прошлом при строительстве таких городов, как Краков и Санкт-Петербург.
Проблема заключается в восприятии жизни. Если бы Польша меньше необоснованно боялась за своё будущее, она бы обращала меньше внимания на прошлое, которое не вернуть. Будем надеяться, что это лишь временная стадия, и что понимание действительных достижений Польши возобладает над сверхчувствительностью её сегодняшних лидеров. Ведь «настоящая Польша», появившаяся после 1989 года, является гораздо более многообещающей, чем та Польша, которую хотят реинкарнировать её лидеры.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The International Monetary Fund’s surcharge policy has led to an unseemly state of affairs: countries in financial distress have become the largest source of net revenue to the Fund in recent years. These surcharges must be eliminated or, at the very least, adjusted to reduce the excessive burden on highly indebted countries.
decry the counterproductive practice of imposing additional fees on countries in debt distress.
When it comes to alleviating the severe demographic crisis that China faces, prohibiting international adoptions of Chinese children amounts to a mere drop in the bucket. Still, the government's decision to do so is significant, as it reflects a long-overdue recognition that people should not be viewed as a burden.
welcomes the government's apparent recognition that a severe demographic crisis looms.
With less than two months to go until the US presidential election, the candidates’ opposing worldviews, objectives, and priorities – and their implications for international relations, the economy, and democracy – have come into sharper focus. While it is impossible to know exactly what a leader will do once in office, the contours of both a Donald Trump and a Kamala Harris presidency are remarkably well defined.
«Мы требуем лишь одного – вернуть нам то, что у нас отняли… Если бы Польше не пришлось пережить 1939-1945 годы, она была бы страной с 66 миллионами жителей». Так говорил польский премьер-министр Ярослав Качинский накануне последней встречи глав стран Европейского Союза, когда старался добиться большего веса для своей страны при голосовании внутри ЕС, вспомнив о войне Гитлера с Польшей.
Однако слова Качинского противоречат тому, что произошло в Париже 14 июля этого года. В День взятия Бастилии небольшой польский контингент промаршировал по Елисейским полям рядом с силами 26 остальных национальных контингентов ЕС, среди которых были и немцы, что символизировало европейское единство.
Данный контраст является идеальным примером запутанности ситуации в сегодняшней Польше – стране, которая гордится одним из самых высоких уровней народной поддержки ЕС среди всех стран-членов, и, в то же время, является местом, где защита «национальных» интересов практикуется наиболее рьяно. Сегодняшняя Польша уже не является «игровой площадкой бога», если использовать выражение известного английского историка и журналиста Норманна Дэвиса. Она больше похожа на детскую игровую площадку: странная смесь комплексов неполноценности и превосходства. Проблема заключается в том, что неоправданная нехватка уверенности Польши в себе ведёт к чрезвычайно неприятной форме нетерпимости к другим.
Чтобы понять, что произошло с Польшей, может быть полезным сравнение с Испанией. В ХIХ веке эти страны, одна из которых находится на юге, а вторая на востоке Европы, переживали общий период упадка. Польша исчезла с политической карты как независимое государство, став жертвой жадности своих сильных соседей; Испания была страной, не имевшей уже никакого значения. Данный упадок этих двух стран часто обсуждался историками всего континента. Обычно они подчёркивали неспособность обеих стран приспособить свои политические системы к требованиям времени.
Сегодня и Польша, и Испания переживают период возрождения благодаря системе европейского единства. Их экономика стремительно развивается. Демократия была восстановлена спустя полвека диктаторского кризиса. Однако непоколебимая уверенность сегодняшней Испании в себе полностью отсутствует в Польше.
Чем это можно объяснить? Тем, что страдания Польши были более ужасными, чем страдания Испании? Тем, что гораздо труднее восстановить страну после тоталитарного режима, чем после авторитарного? Тем, что Испании потребовалось на 20 лет больше, чтобы с помощью ЕС вылечиться от искушений национализма?
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
В каждом из данных объяснений, вероятно, есть доля правды. Но, возможно, существует и ещё один фактор: в испанской культуре больше гордости и меньше сомнений в себе, чем в польской культуре.
Ясно одно: сегодня Польша может выбирать один из двух путей. Она может продолжать играть роль «назойливой мухи» в Союзе. Но в данном случае, она должна, по крайней мере, играть хорошо. Польское правительство не может одновременно притворяться, что оно сопротивляется энергетическому давлению России, и, в то же время, отвергать предложения Германии о помощи. Если учесть все факторы, то Германия является более надёжным союзником и партнёром, чем Украина: многие в Варшаве рассматривают её как потенциальный противовес России.
Сегодняшняя реальность не должна забываться из-за тягот прошлого. Вступление в ЕС означает включение в политику страны логики, главной концепцией которой является примирение. В этом смысле Германия, подавившая свой агрессивный национализм, является самой «европейской» страной в Европе.
Отрицать это и ставить под угрозу достигнутое польско-немецкое примирение означает вредить фундаментальным национальным интересам Польши. Конфликтуя с Германией (а, по сути, со всем ЕС), Польша лишь помогает России, которая бы хотела пересмотреть сложившееся положение вещей. Если сегодняшние лидеры Польши хотят переиграть баланс сил XIX века, им следует понять, где находится действительный центр тяжести Европы.
Другой путь, по которому может пойти Польша, - это путь Испании. Хавьер Солана, высший представитель ЕС по вопросам внешней политики, символизирует роль, которую испанцы играют в построении международной европейской идентичности. Влиятельность Испании во многом является результатом её национальной уверенности в себе.
Демографически и стратегически Польша является самым важным из новых членов ЕС. Бывший президент Франции Жак Ширак, который, по-видимому, презирал данных новых членов, уже не играет никакой роли. Никто не оскорбляет польский народ безнаказанно. Только сами поляки могут навредить репутации и влиятельности Польши, и можно сказать, что в последнее время они в этом преуспели.
В течение последних пяти лет, преподавая в Европейском колледже в г. Натолин возле Варшавы, я лично был свидетелем замечательного прогресса Польши. К сожалению, между экономическим прогрессом Польши и разговорами и поведением её политиков существует «нестыковка».
Варшава испускает положительную энергию. Знаменитый «польский водопроводчик» является гарантией высококачественной работы во всей Европе. Повсюду – от Лондона до Рима – польские ремесленники вносят свой решительный вклад в украшение Европы, используя навыки, которые пригодились им в прошлом при строительстве таких городов, как Краков и Санкт-Петербург.
Проблема заключается в восприятии жизни. Если бы Польша меньше необоснованно боялась за своё будущее, она бы обращала меньше внимания на прошлое, которое не вернуть. Будем надеяться, что это лишь временная стадия, и что понимание действительных достижений Польши возобладает над сверхчувствительностью её сегодняшних лидеров. Ведь «настоящая Польша», появившаяся после 1989 года, является гораздо более многообещающей, чем та Польша, которую хотят реинкарнировать её лидеры.